Ночной сон развеял грустные мысли Джерваза, и он был полон нетерпения, подъезжая поутру к дому Дианы и ведя за собой серую кобылу. Ему было любопытно, не передумала ли таинственная миссис Линдсей кататься — ранние прогулки были не в чести у женщин ее профессии, которые по вполне понятным причинам не могли выходить из дома рано утром.

Чарльз-стрит была аристократическим районом и располагалась она всего в нескольких кварталах от дома Сент-Обена. По внешнему виду дома ничего нельзя было сказать о занятиях его обитательницы, кроме того, что она была богата, раз могла позволить себе подобную роскошь. А может, особняк был подарен ей каким-нибудь мужчиной? Эта мысль была неприятна Джервазу.

Едва он соскочил со своего жеребца и привязал поводья к металлическим перилам, дверь особняка отворилась, и миссис Линдсей легко сбежала вниз по мраморным ступеням. Виконт боялся, что утром она покажется ему далеко не такой прекрасной, но опасения его были напрасными. В ярком утреннем свете она была еще прекраснее, чем при свете свечей.

Судя по ясному взору ее голубых глаз, Диана спала сном праведника. Темные блестящие волосы были завязаны в тугой узел на затылке. На ней был простой синий костюм для верховой езды и шляпка в тон костюму. Светлое перо на шляпе было ее единственным украшением. Простота платья подчеркивала необычную красоту ее лица и изящную фигуру. Джерваз почувствовал возбуждение, и ему было нелегко заговорить спокойным голосом.

— Доброе утро, миссис Линдсей. Вы на редкость точны.

Она серьезно посмотрела на него.

— Я догадалась, что если вы чего и не выносите, так это ожидания.

У Джерваза вдруг перехватило дыхание, когда она приблизилась к нему. Если даже эта женщина запросит тысячу гиней за ночь, он сдастся.

— Вы правы, миссис Линдсей, ненавижу, когда меня заставляют ждать. — Повернувшись к лошадям, он махнул рукой в сторону серой кобылы. — Вот эта лошадка — для вас.

Диана широко распахнула глаза от удивления — кобыла была великолепной.

— О, какая милая дама! — воскликнула девушка. — Как ее зовут?

— Ее кличка — Федра, но вы можете дать ей другую.

Диана вопросительно посмотрела на него:

— Что вы хотите этим сказать?

— Она ваша. — Джерваз был доволен, увидев, как поражена миссис Линдсей — это была хоть небольшая компенсация за то потрясение, которое он испытал, увидев ее.

Диана погладила кобылу.

— Я не могу принять такой подарок. Мы еще не заключили с вами соглашения, а я не хочу быть у вас в долгу до того, как приму окончательное решение.

Виконт был удивлен, что миссис Линдсей разыгрывает из себя леди Добропорядочность. Судя по всему, она забыла первую заповедь всех шлюх — принимать все подарки, которые им предлагают.

— Эта кобыла — подарок, а не плата, — заявил он. — Вы мне ничем не обязаны.

Диана посмотрела на него долгим взглядом:

— Ладно, посмотрим. Помогите мне взобраться в седло, пожалуйста.

Джерваз подставил ей сплетенные пальцы, а Диана, схватившись за луку седла, приподняла юбки, приоткрыв лодыжки, и поставила одну ногу на сцепленные руки виконта. Помогая ей сесть в дамское седло, молодой человек обратил внимание на то, что ноги Дианы так же изящны, как и все, что открыто взору.

В те времена было принято, что мужчина, усаживающий женщину в седло, расправляет ее юбки. Этот обычай предоставлял кавалерам большие возможности — можно было дотронуться до колена дамы, погладить ее бедро… Вот и Диана напряглась, опасаясь, что ее спутник дотронется до ее лодыжки или позволит себе какую-нибудь другую вольность. Джерваз медлил, и девушка словно воочию видела, как несутся его мысли. Интересно, мелькнуло у нее в голове, каково это — почувствовать на себе прикосновение его сильных рук. Но… Сент-Обен лишь расправил ее юбки, даже не притронувшись к ногам. Диана испытала облегчение, к которому, признаться, примешивалось и разочарование.

Подтянув ее стремена, виконт сам вскочил на коня. Конечно, может, Мэдди и права — Сен-Обен довольно холоден, но это не мешало ему оставаться любезным. Верхом он ездил, как кентавр. Впрочем, Диана лишь изредка с восхищением поглядывала на своего спутника: все ее внимание было приковано к Федре.

В это время суток улицы Мэйфэйр — фешенебельного района Лондона, в котором они оба жили, — были пустынны, но это лишь радовало всадницу, не ездившую верхом несколько лет. Кобыла шла довольно тихо, и Диана получала истинное удовольствие от езды. Они уже поравнялись с Гайд-парком, когда девушка, откинув голову назад, весело рассмеялась. Ее кавалер, не отстающий от Дианы ни на шаг, в равной степени пугал и притягивал к себе девушку, а она… она была простой провинциалкой, которая слишком далеко заплыла в опасные воды. Впрочем, несмотря на это, жизнь была прекрасной!

Пришпорив кобылу, Диана с полмили проскакала галопом, но потом перешла на более спокойную рысь.

— Как ей подходит кличка Федра! — весело крикнула девушка следующему за ней по пятам виконту. — Кажется, она означает «яркая»?

Брови Сент-Обена удивленно поползли вверх:

— Вы знаете греческий?

Сначала Диана замялась, подумав, что совершила ошибку, но решила затем, что все в порядке. Чем больше он будет удивляться, тем лучше. Девушка дразняще улыбнулась:

— Знаю немного латынь и еще меньше греческий.

— Вы удивительная женщина, миссис Линдсей.

— Куртизанка не все время проводит, лежа на спине, милорд, — с ироничной усмешкой заметила Диана.

— Нет. Разумеется, нет, — признался Джерваз, улыбаясь ей в ответ. — Время надо проводить в опере, где вас все замечают, и катаясь в открытых экипажах по паркам, где порядочные дамы игнорируют вас. Ну разумеется, у вас должно быть время для ухода за вашим милым личиком и для того, чтобы посудачить с подругами о мужчинах, на которых вы изволили обратить внимание.

Слегка покраснев, Диана тихо промолвила:

— Похоже, вы немало знаете о женщинах.

— Да нет, напротив, я о них ничего не знаю, — холодно возразил Брэнделин.

Удивленная неожиданной сменой его настроения, Диана украдкой поглядела на виконта, пока они ехали бок о бок по широкой аллее, которая через несколько часов будет заполнена всадниками и шикарными экипажами. У Сент-Обена был правильный красивый профиль — как у греческой мраморной статуи. Мадлен, пожалуй, была права: следовало выбрать в покровители человека попроще. Как жаль, что Диана не была расчетливой женщиной.

Стоял поздний сентябрь, деревья оделись в роскошные золотисто-багряные одежды. Когда всадники свернули на боковую дорожку, Сент-Обен внезапно спросил:

— Сколько вам лет, миссис Линдсей?

— Вы хотите знать мой возраст? — удивилась девушка. — Не уверена, что должна вам это говорить. Возраст куртизанки — ее профессиональная тайна.

— Да бросьте вы, — нетерпеливо произнес Джерваз. — Я просто хочу быть уверен, что вам больше шестнадцати. Предпочитаю не спать с детьми.

Итак, он не хочет совращать детей. Это интересно и может быть занесено в список его положительных качеств — ведь очень многие знатные мужчины не задумываясь вступали в связь с малолетками. Вот, к примеру, один лорд соблазнил сестру Гарриет Уилсон и увез девочку из дома, когда той было всего тринадцать.

— Кажется, вы сделали мне комплимент, — весело промолвила Диана. — Не беспокойтесь! В июне мне исполнилось двадцать четыре. Кстати, двадцать четвертого июня.

— В день летнего солнцестояния?! — воскликнул Джерваз. — Тогда все понятно. Вас, наверное, оставили на земле эльфы, этим и объясняется ваша неземная красота.

Лицо Дианы вспыхнуло. Равнодушный тон виконта подействовал на девушку сильнее, чем страстные слова, что он шептал ей на ухо прошлой ночью.

— Благодарю вас, милорд, но, поверьте, я — вполне земная женщина. Если мы познакомимся поближе, то вы узнаете, что во мне нет ничего необычного.

— Пока меня интересует лишь ваша оболочка, — прошептал Джерваз, лениво оглядывая свою спутницу с ног до головы и задерживая взор на ее груди. На нее в жизни никто так не смотрел, и девушка покраснела еще сильнее. Что ж, такие взгляды — часть ее новой жизни. Она уже не имела права возмущаться дерзостью мужчина, хотя, признаться, взгляд его был не столько нахальным, сколько искренним. Очень-очень искренним.