Перед ним расстилался прелестный вид. Внизу река разветвлялась, образуя целую сеть рукавов, а местами и маленькие озера. Эта местность напомнила Белой Бороде вид родной деревни во время половодья, когда разливался Гавель.
Река должна была изобиловать рыбой и раками, по поверхности ее стаями носилась водяная птица, на обширных травянистых степях, вероятно, паслись антилопы! Какое раздолье для охотника, какой соблазн для голодного желудка! Внизу росли пальмы, масличные деревья, виноград. Наверное, там были и клубни, могущие заменить картофель. Спинка серны с картофелем! Какой деликатес!
Да, земля была обетованная, но она была недоступна. Нигде с гребня не видно было тропинки, ведущей вниз: всюду виднелись одни гладкие стены.
У Белой Бороды стало тяжело на душе. Он твердо решил пойти завтра чуть свет в глубь пещеры, что бы там ни говорил Гассан. Попытался было он взглянуть на Сансуси и на серибу Гассана, но другие гребни гор заслоняли перспективу.
С гор он спустился в более веселом расположении духа: у него явилась надежда на лучшие дни.
Достигнув подошвы гор, он сел отдохнуть на камень, положил ружье рядом и задремал. Он очень устал, и отдых ему был приятен; еще приятнее было то, что он увидел во сне.
Белая Борода находился в прекрасном парке, в свежей зелени деревьев виднелись роскошные плоды: яблоки, груши, сливы и вишни, все это поспело каким-то чудом одновременно и напоминало сказочную страну с молочными реками и кисельными берегами. Всем он мог наслаждаться вволю; вокруг него стояли слуги в турецком платье и махали над ним опахалами, освежая его разгоряченное лицо. Но самое прекрасное была приятная музыка, раздававшаяся по всему парку… Белая Борода проснулся, открыл глаза, но все еще продолжал слышать звуки этой музыки. Они доносились из рощи, находившейся перед ним, и представляли не то свист, не то игру на флейте. Он еще не успел отдать себе отчета в услышанном, как вдруг позабыл все и весь обратился в зрение.
На краю рощи стоял горный козел светло-серого цвета с длинной шерстью на груди. Он походил на сильного буйвола и гордо нес голову с громадными рогами, вызывающе потряхивал красно-бурой жесткой гривой, спускавшейся с выгнутого затылка до загривка. Вот он повернулся, помахивая хвостом и шумно приминая траву своими тяжелыми, черными ногами с белыми каемками вокруг щиколотки. Не обращая внимания на Белую Бороду, он собирался пастись на привычных местах.
Сердце охотника наполнилось восторгом: действительность превосходила сон. Какие дары ниспослало им небо!
Благородный зверь был в двадцати шагах — какой легкий выстрел! Какая верная добыча! Белая Борода осторожно протянул руку за ружьем, отодвинул предохранительный взвод… козел сделал движение — но пуля уже засела в лопатке.
Раненый зверь подскочил, потом на мгновение остановился, расставив ноги и опустив голову, и затем упал на траву.
Веселый крик огласил суданский горный ландшафт. Затем охотник принялся потрошить зверя и немного спустя потащил тяжелую ношу вниз в пещеру духов.
— Вот если бы горшок! — думал он. — Как вкусно можно бы было приготовить свежую печень козла! — Но теперь у них будет по крайней мере сочное жаркое, это уж не подлежало сомнению.
Белая Борода нарочно подходил тихо к пещере, чтобы удивить Гассана, бросив к его ногам африканского дикого козла. Но еще не доходя до балкона, он сам остановился пораженный. Уж не умел ли Гассан колдовать? Он сидел на земле, окруженный кувшинами, горшками и жаровнями, и чистил палочкой котелок. Лихорадка, казалось, совсем оставила его; глаза смотрели радостно.
— Гассан! — воскликнул удивленный Белая Борода. — Что это значит?
Гассан спокойно посмотрел на него, потом улыбнулся, увидев козла, и сказал:
— Ты блестяще исполнил свою задачу. Я тоже доволен, что, по-видимому, разрешил вопрос о горшке. Если тебе недостаточно того, что видишь здесь, то можешь получить еще.
— Откуда эти горшки? Как они попали сюда? — спросил, все еще удивляясь, Белая Борода.
— Домашняя утварь праотцев! — возразил Гассан с мрачным юмором. — Но я голоден и не прочь бы поесть свежей козлиной печени. Беги-ка, товарищ, к ручью и почисти хорошенько песком этот котелок: он давно не видал такого счастья. А когда мы поедим, я расскажу тебе, как был разрешен вопрос о горшке.
Чисто-начисто вымыл Белая Борода железный котелок, насколько вообще можно отмыть старое ржавое железо, очистил также глиняный горшок и понес его наверх с водой. Вскоре в котелке закипела вода, и оба товарища стали наслаждаться запахом приготовляемого мясного кушанья. Потом они разрезали печень охотничьими ножами и утолили голод.
— За ваше здоровье! — воскликнул затем Белая Борода, сделав большой глоток из глиняного горшка. — За твое здоровье, товарищ! Все-таки вода — всему голова!
— За твое здоровье! — ответил Гассан. — Да ведь у нас сегодня классический пир; напиток не уступает фалернскому вину. Собственно, следовало бы увенчать горшок цветами; ведь мы пьем из урн!
— Тело насытилось, — продолжал Белая Борода, — теперь надо подумать о духе. Расскажи, Гассан, как ты разрешил вопрос о горшке?
Солнце только что зашло, Гассан пододвинулся к огню и начал.
— Случаю мы обязаны величайшими открытиями и изобретениями. Обыкновенно люди ищут одно, а найдут другое. Так было и со мной.
Я думал не о том, как мне здесь приготовить горшок, а о том, как к нему подойти. Уже в первый день, когда мы похоронили карлика в обширном склепе динков, мне пришло в голову, что негры здесь жили неделями и, наверное, должны были оставить утварь, которая теперь могла бы нам пригодиться. Пока ты уходил стрелять птиц и разорять гнезда, я также не бездействовал; я тщательно исследовал боковые пещеры, но безуспешно. Потом ты мне рассказал о проходе к реке, и я занялся этим предметом, совершенно забыв о горшках.
— Ты был в проходе? — спросил Белая Борода, вставая.
— Да, милый друг, — возразил улыбаясь Гассан, — я нашел его; нашел даже больше, — продолжал он, приподнимаясь, чтобы взять какой-то кувшин. — В этой урне лежит змея; она мертвая, брось подальше в долину.
Теперь я понимаю тебя, товарищ; ты сердишься, что я не предоставил тебе искать змею и сам удалил препятствие, заграждавшее тебе дорогу к реке. Но мне захотелось хоть раз пожертвовать своей жизнью за других, и если бы со мной случилось несчастье, я умер бы охотно и со спокойной душой!
Белая Борода молча пожал ему руку, а Гассан продолжал:
— Я еще вчера был в темном проходе, но не мог далеко пройти, так как сырые смолистые ветки постоянно гасли. Сегодня же, когда ты отправился на гору, мне как-то повезло; лучины горели лучше, и после недолгих поисков я нашел палку, воткнутую в землю; я вытащил ее и увидел висящую на ней ядовитую змею. Довольный таким успехом я прислонился к стене и тут заметил на скале напротив, на высоте двух-трех футов, небольшие ниши, а в них какие-то странные груды. Меня это заинтересовало; я исследовал одну из них и вскоре с большой радостью убедился, что вопрос относительно горшка решен: передо мной была нагромождена целая динкская кухня.
В этих нишах десятки лет тому назад негритянки сохраняли свою кухонную посуду, которой, кажется, хватило бы на сотни людей.
В первый найденный горшок я положил мертвую змею и продолжал свои изыскания. Ученый, отрывающий из-под пепла в Помпее драгоценные урны, едва ли испытывает большую радость, чем испытывал я. Многое из утвари праотцов было хрупко и рассыпалось у меня в руках, но многое уцелело, было годно к употреблению и при постукивании издавало чистый звук; наконец, по лязгу я нашел в кухонном складе железный котел и решил вытащить всю коллекцию на свет Божий. Так как тебя еще не было, то я занялся археологическим изучением.
Я осмотрел кувшины и горшки без ручек, очистил их от помета летучих мышей, чтобы различить орнаменты: треугольник и ломаная линия. Предки динков купили этот горшечный товар у соседнего племени бонго, в кузнице которого был приготовлен и котел. В течение десятков лет культура здесь не сделала ни шагу вперед. Этот кувшин походит на современный как две капли воды. Он имеет полтора фута в диаметре, очень емок и может нам служить кадкой. Кувшины для масла, подобные вот этим, и по сие время можно встретить в домах динков; Зюлейка до сих пор употребляет жаровни, ничем не отличающиеся от найденных.
