Мухаммед склонил голову. На одной руке у него висел ее плащ, в другой он держал ее шляпку и перчатки.

— Карета подана, миссис Петре.

Элизабет физически ощущала его враждебность, хотя она и выражалась лишь небольшим подрагиванием века. Ей не хотелось нарушать согласие в доме Рамиэля и вызывать трения между обоими мужчинами. Она переступила через свою гордость.

— Благодарю за то, что вы не впустили моего мужа,

Мухаммед.

— Всегда к вашим услугам, госпожа.

— Я сожалею, что прибегла к недостойным средствам, стремясь попасть в дом лорда Сафира, и поставила вас в неловкое положение. Пожалуйста, примите мои извинения.

В непроницаемых черных глазах Мухаммеда промелькнуло волнение, но тут же исчезло.

— На все воля Аллаха.

Она робко взяла у него из рук свою шляпку, надела ее на голову и завязала черные ленточки под подбородком.

— И все же я хочу, чтобы вы знали — я не намерена причинить вам зла. — Она приняла от него черные кожаные перчатки и решительно натянула их на руки. — Так же, как и лорду Сафиру.

Мухаммед безмолвно развернул ее плащ. Она позволила ему надеть его ей на плечи.

От перца у нее все горело во рту. Несмотря на то что рот был полон слюны, она просто умирала от жажды. Она хотела попросить стакан воды, но затем передумала. Общественные удобства в поездах оставляли желать лучшего.

— Мне жаль, что вам придется сопровождать меня, Мухаммед. Если бы я не чувствовала себя так…

Слуга молча открыл дверь. Элизабет шагнула вперед. Мухаммед закрыл корзинку и поднял ее за плетеные ручки. И в тот же миг словно красный огненный шар взорвался у нее внизу живота.

Элизабет задохнулась, пораженная силой охватившего ее без всякой причины физического желания.

— С вами все в порядке, миссис Петре?

Голос Мухаммеда раздавался громко, словно он кричал ей на ухо. Элизабет с усилием выпрямилась, чувствуя унижение от того, что происходило с ее телом. Его переполняла неуправляемая, животная похоть, бьющее через край желание, все мускулы судорожно сжимались.

— Все хорошо, спасибо, Мухаммед.

Собравшись с силами, она решительно сделала шаг вперед. Лишь бы только подняться в экипаж и поскорее добраться до сыновей… Словно разряд электрического тока поразил ее, когда затянутые в шелк бедра соприкоснулись.

Элизабет выронила сумочку.

Она чувствовала, что Мухаммед и кучер пристально следят за ней. И тут Элизабет поняла, что сходит с ума, потому что мужские глаза никогда раньше не вызывали в ней такой страсти. Сейчас же их взгляды заставляли Элизабет сгорать от желания. Вдруг сквозь ее затуманенное сознание прорвался чей-то громкий возглас:

— Миссис… осторожно… ступеньки!

У Элизабет подкосились ноги. Однако в ту же секунду, когда она уже готова была упасть, чьи-то сильные руки подхватили ее.

Элизабет с трудом смогла вытерпеть это прикосновение. Ей казалось, что она состоит из одних обнаженных нервов. Каждая клеточка ее тела чувствовала тепло мужских рук… мужской запах. Элизабет в ужасе дернулась в сторону, понимая, что хочет большего от обнимающих ее рук телохранителя, она желала…

— Не дотрагивайся до меня, — прошептала она. Со всех сторон за ней следили внимательные глаза. Кто-нибудь из этих людей мог оказаться шпионом Эдварда. Он доложит об этом происшествии, и ее муж, родители и дети наконец-то узнают о ней правду.

— Что это с ней?

— Может, послать за доктором, Мухаммед?

В черных глазах телохранителя вспыхнул опасный огонь. Резким движением Мухаммед откинул крышку корзины и схватил кусок кекса. Этьен сказал, что он сделан из манки; однако повар не упомянул ни об орешках, ни о перце, которыми было обильно сдобрено это блюдо. Так что, с испугом подумала Элизабет, она и представления не имела о том, что сейчас съела.

Араб, который на самом деле не был арабом, понюхал кусок кекса. Тут Элизабет услышала, как кто-то громко сплюнул, а затем мимо нее пролетел кусок кекса — кажется, Мухаммед попробовал его и он ему тоже не понравился.

— Великий Аллах! Бегите за графиней!

Ему не понравился кекс так же, как и женщина, пытавшаяся удовлетворить свою страсть с человеком, не являющимся ее мужем.

Элизабет попыталась сдвинуться с места, но тело перестало ее слушаться. Она почувствовала, что медленно падает…

«Я не позволю тебе упасть, дорогая…»

Элизабет с удивлением посмотрела на быстро приближавшийся тротуар, затем на появившиеся из ниоткуда руки, которые тут же подхватили ее.

— Во имя Аллаха! Скорее же вы, идиоты! Помогите мне!

Рамиэль внимательно посмотрел на двух мужчин, расположившихся в темном углу пивнушки. Один из них сидел, низко опустив голову. Его грубые черты было трудно разобрать из-за тени, отбрасываемой широкими полями старой фетровой шляпы, венчавшей его голову. «Школьный дворник», — сообщил ему бармен. Голову второго украшал поношенный цилиндр. Морщинистое лицо его хозяина выражало сильнейшее раздражение. Рамиэль швырнул бармену флорин. Затем взял две пинты эля и подошел к сидящим в углу мужчинам.

— Как я понимаю, вы оба работаете в школе.

— Да, мы там работаем.

Обладатель цилиндра поднял голову и, увидев Рамиэля, сердито нахмурился.

— Ну и что с того?

Рамиэль сел рядом с выпивохами за деревянный стол.

— У меня есть для вас работа.

— Тут такое дело, мистер. Я, конечно, не прочь заработать лишний шиллинг, но сутенерство — это не по мне. Сводничать ни для вас, ни для кого другого я не стану.

Лицо Рамиэля стало каменным.

— Уверяю вас, господа, мое дело совсем иного свойства, — произнес он ледяным голосом и толкнул им через заляпанный стол две кружки эля. — Я хочу, чтобы вы следили за двумя молодыми джентльменами, а также чтобы вы сообщали мне любую информацию о неком обществе.

— Мы простые люди, мистер, и ни о чем таком не знаем.

На лице Рамиэля появилась циничная улыбка, когда он увидел, с какой жадностью дворник схватился за кружку. Тогда он вынул из кармана пригоршню монет и, выбрав две по полсоверена, положил их перед ними на стол.

— Кто-нибудь из вас знает мальчиков по имени Ричард и Филипп Петре?

— Да. — На этот раз ответил обладатель фетровой шляпы. Он поднял голову; его слезящиеся глаза смотрели совершенно трезво. — Мистер Ричард изучает инженерное дело, так он мне говорил. Помог построить мост, взял и помог. Это хороший парень, мистер. Не то что другие, которые просто шутки ради рвут цветы и ломают кустарник.

Элизабет по праву гордилась своим старшим сыном.

— Мистер Филипп, да, я его знаю, — хмыкнул дворник в цилиндре. — Как-то раз он помог мне вымыть пол в их спальне. Залил его целым ведром мыльной воды.

Рамиэль с трудом удержал улыбку. Элизабет была права, когда называла младшего сына маленьким негодником.

— Я бы не хотел, чтобы с мистером Ричардом приключилось что-нибудь скверное, — пригрозил дворник низким голосом.

— Я тоже, — в тон ему ответил Рамиэль. — Я хочу, чтобы ты присматривал за обоими мальчиками. Каждое утро и каждый вечер перед часовней тебя будет ждать человек. На нем будет шляпа с оранжевой лентой. Станешь докладывать ему.

— А какой для нас в этом интерес? — спросил уборщик.

— Обоим по полсоверена сейчас и в конце каждой недели еще по кроне.

— Хорошо, — вновь подал голос дворник. — Только о чем нам докладывать?

Рамиэль молча изучал обоих мужчин, пытаясь определить, как много они знали и как быстрее их можно разговорить.

— Обо всем, что касается общества уранианцев, — резко произнес Рамиэль. Голова дворника невольно втянулась в плечи, словно у черепахи, прячущейся в свой панцирь. Горькое сознание своей правоты охватило Рамиэля при виде этого испуганного движения.

Значит, общество по-прежнему существовало. И состоящие в нем «джентльмены» продолжали совращать мальчиков.

— Не понимаю я, о чем вы толкуете, мистер.

Уборщик в цилиндре сделал большой глоток эля и нетвердой рукой вытер губы.