Он уже оделся и нацеливался на пузатую чашку кофе, когда проснулась Яна. Тоже как всегда — открыла глаза, по своей всегдашней привычке чуточку осмотрелась, словно выясняя точно, где именно сейчас, села в постели, улыбнулась Сварогу со все еще чуточку затуманенными сном глазами.
— Что тебе сегодня снилось? — спросил он.
Отметил, что произнес это резче обычного, будто злился на нее, хотя она ни в чем не виновата. Хорошо, что она спросонья, кажется, этой резкости не заметила.
Яна безмятежно пожала точеными обнаженными плечами:
— Самое интересное, что на сей раз сон был вполне пристойным, я бы сказала. Даже чуточку приятным. Я всю ночь носилась по лесам и полям с волчьей стаей… знаешь, что любопытно? Вокруг были волки, временами превращавшиеся в людей, а потом обратно, но я сама так и не смогла понять, в каком облике была, в людском или волчьем. Отчего-то никак не удавалось это понять…
Слишком беспечно это прозвучало, или Сварогу показалось? Вообще-то в такой ситуации, как они с Яной, следует ожидать чего-то вроде легкого приступа паранойи, придавать преувеличенное значение самым безобидным словам и взглядам. Нервы на пределе, что уж там… но почему знакомо щемит сердце — пусть и легонько, но это неспроста, не самовнушение…
— Вот и прекрасно, — сказал он как мог беззаботнее. — Чем меньше всякой гнуси, тем лучше…
Яна закинула руки за голову, сладко потянулась:
— Правда, это было даже приятно — носишься по чащобам, тебя переполняют совершенно иные чувства и ощущения… Вольность и сила…
На сей раз Сварог мог бы поклясться, что мечтательные нотки в голосе Яны не почудились, они были…
— Кофе в постель? — предложил Сварог, заранее зная ответ.
Он и последовал, традиционный:
— Нет, спасибо, всегда это считала приметой изнеженности… Какие у тебя планы на сегодня?
— Быстренько выпью кофе и улетаю, — сказал Сварог. — Дела неотложнейшие.
— Ну вот, а мне опять придется скучать пару часов, пока не проснется Латеранский дворец…
— Ну, что поделать, — сказал Сварог. — Сама — коронованная особа, должна понимать…
— Да понимаю я, — сказала Яна. — И от души радуюсь, что так мало дел. Будь их столько, сколько у тебя, я бы, наверное, умом легонько сдвинулась…
— Везет тебе, — сказал Сварог искренне.
Допив кофе, одним движением пальца отправил чашку в небытие, подошел, поцеловал Яну в щеку и вышел, не оглядываясь. Сегодняшнюю ночь они провели в спальне его манора, а потому ничего удивительного не было в том, что в коридоре он увидел не только бешено замахавшего хвостом Акбара, но и почтенного Макреда Тридцать Второго. На лице которого, кроме обычной почтительной бесстрастности, просматривалась и некоторая растерянность — что с дворецким случалось крайне, крайне редко.
— Что-нибудь случилось? — напрямик спросил Сварог.
— Как вам сказать, милорд… Ночью объявлялся непонятный призрак, никогда прежде не наведывавшийся. Я за время службы не припомню, чтобы такое случалось… .
Подойдя к нему вплотную, легонько отводя рукой морду Акбара, тыкавшегося влажным носом ему в ухо (соскучился пес, видимся раз в сто лет…), Сварог понизил голос:
— Кратко и самую суть…
— Часов около трех ночи слуги услышали, как Акбар лает в Смарагдовой галерее — зло, очень зло. Никогда прежде не случалось, чтобы он лаял по ночам, с тех пор, как вырос… Слуги туда пошли. И Латопс Сорок Четвертый клянется, что в конце коридора видел белую волчицу. Словно бы улыбнувшуюся ему и тут же исчезнувшую. Он шел первым, другие двое ничего не видели… Но едва она исчезла, Акбар тут же успокоился.
Возможно, ему что-то приснилось милорд? Я не всецело осведомлен о нравах и привычках ваших псов, хотя за годы некоторое представление о них составил…
— Думаете, и Латопсу что-то привиделось?
— Я в затруднении, милорд. Он всегда был исправным слугой… но настаивает, что видел волчицу. Быть может, вызвать мага из Мистериора, чтобы очистил коридор? Невиданные прежде призраки порой наведываются все же…
— Не стоит, — сказал Сварог.
Значит, вот так. И сюда добралась. Сначала насылала сны, а теперь объявлялась призраком. Ну, если даже девушки с Гун-Деми-Тенгри, создания очаровательные, но крайне недалекие, ухитряются как-то попадать в маноры, причем не в виде призраков, а, по одному из любимых выражений Барзая, в истинной плоти… Белая Волчица, теперь уже нет сомнений, существо в магическом плане гораздо более сильное, так что неудивительно… Но какого рожна? И почему объявилась, скажем, не в спальне, а в одном из окраинных коридоров, где ее видел один-единственный слуга? И в который раз вспомнил слова мэтра Анраха, сказанные по другому поводу, в адрес совсем другой твари:
— Многие считают, что у этих созданий своя логика, иногда человеку и непонятная…
Макред смотрел выжидательно.
— Маг не нужен, Макред, — сказал Сварог. — Все живут, словно ничего не произошло. Я улетаю по делам, ее величество пока остается. Акбар, пошли!
Акбар радостно зашагал рядом, сообразив, что его берут с собой.
Благообразный дворецкий старой графини Дегро, едва ли не точная копия Макреда, являл собою образец бесстрастности — он наверняка впервые видел гарма, но сохранял индейскую невозмутимость, как будто Сварог привез с собой комнатную собачку. Провел Сварога к двери, распахнул перед ним с поклоном:
— Ее старшая светлость ожидает в каминной…
Сварог вошел первым, за ним цокал когтями по мозаичному полу Акбар. Графиня несколько сотен лет прожила в Империи и давным-давно усвоила здешний этикет — а потому осталась сидеть. Сварог, как полагается, поцеловал протянутую руку, сел напротив, когда она указала на кресло. Акбар поместился сзади, кресло низкое, и его лобастая башка оказалась над головой Сварога.
С бабушкой Каниллы он встречался впервые. Первое впечатление — самая обыкновенная бабушка, каких много. Морщинистых, дряхлых стариков и старушек в Империи не бывает, графиня выглядела живой и бодрой — этакая мисс Марпл. Ни в лице, ни в больших, по-молодому синих глазах — ничего, что свидетельствовало бы о том, кто она родом. Как, впрочем, и у матери Каниллы, и у самой Каниллы, и у Лемара.
Графиня посмотрела поверх его головы с неподдельным любопытством, сказала таким тоном, словно извинялась:
— Вы уж не посетуйте, милорд. Вот вашу собачку я хотела увидеть из чистого любопытства. Старческие причуды, знаете ли…
— Никакого беспокойства, графиня, — поклонился Сварог. — Он только рад со мной проехаться — иногда очень долго меня не видит, скучает…
— Какая громадина! — восхищенно выдохнула старушка, протянула руку ладонью вверх, глядя без малейшего страха.
Обойдя кресло Сварога, Акбар подошел к ней, понюхал протянутую ладонь, завертел хвостищем, пару раз угодив Сварогу по голове (привыкший к такому Сварог это стоически перенес) и с шумом улегся у ног графини. Она с довольной улыбкой почесала ему шею под нижней челюстью. Гармы на такую ласку реагировали в точности как обычные собаки — Акбар зажмурился, задрал башку, застучал задней лапой по полу. Признал. А ведь он далеко не всякого признавал. Агрессию к гостю проявил на памяти Сварога один-единственный раз, да и то в легкой форме — но от тех, кто ему почему-то не пришелся по душе, отворачивался и уходил в дальний угол.
— Это, наверное, оттого, что я… это я, — сказала графиня. — Мы всегда были в добрых отношениях с животными, даже с хищными — они ведь тоже порой приходили лечиться.
— Каниллу при первой встрече он приветствовал еще энергичнее, — сказал Сварог и невольно улыбнулся, вспомнив, как Канилла после бурного выражения дружеских чувств кубарем полетела на ковер (что ее только развеселило). — Вообще, он у меня максималист. Середины не признает. Либо человек ему сразу нравится, либо нет.
— Вы довольны Кани?
— Очень, — сказал Сварог. — Отличный работник. Скажу вам по секрету, ее в ближайшее время небольшое повышение ждет…
— Я очень рада, что Кани — при серьезном деле, — сказала старушка. — Ее мать, к сожалению, предпочла чисто светскую жизнь… но я ее не осуждаю — и потому, что права такого не имею, и потому, что сама так и не смогла за всю жизнь подыскать себе должного занятия. Нет, оказалось, для меня занятий в этом мире. Так что я очень рада за Кани… но не о том разговор. Вас я попросила прилететь отнюдь не из пустого любопытства… Может быть, вы это почувствовали?
