В голове лениво бродила мысль «ничего нового», когда вдруг пронзительный звонок французского телефона разбудил его. Харви никак не мог привыкнуть к звуку иностранных телефонов. Почтительный стюард выскочил на палубу с трубкой на длинном шнуре.
— Привет, Ллойд. Не знал, что ты в Монте… Может, встретимся?.. В восемь вечера?.. Я тоже… Даже начинаю чернеть… Наверное, старею… Что?.. Великолепно, тогда увидимся.
Харви положил трубку и распорядился принести большой бокал виски со льдом. Он опять улёгся, не без удовольствия возвращаясь к плохим финансовым новостям.
— По-моему, это наилучший выход из положения, — сказал Стивен.
Все согласно кивнули.
— Жан-Пьер, забудь о баккара и забронируй место рядом с Харви у его стола в «Салон дез Америк», где играют в блэкджек. Придётся подождать, пока он переберётся туда. Мы знаем номера обоих мест, на которых он играет, и соответственно скорректируем наши планы.
Жан-Пьер набрал номер казино и попросил к телефону Пьера Катталано:
— Пожалуйста, зарезервируйте мне второе место за столом номер два на игру в блэкджек на вечер сегодня и завтра.
— Но, месье, боюсь, что это место уже занято. Подождите, пожалуйста, минутку, я проверю.
— Может быть, сто франков сделают его свободным? — поинтересовался Жан-Пьер.
— Разумеется, месье. Когда придёте, подойдите ко мне, я всё улажу.
— Благодарю, — сказал Жан-Пьер и положил трубку. — Все под контролем.
У него на лбу блестели капельки пота, хотя, если бы ему не предстояло ничего, кроме как заказать место, ни одной капли не появилось бы. Все разошлись по своим номерам.
Когда часы на городской площади пробили полночь, Робин терпеливо ждал в номере 217.
Джеймс сидел в машине на больничной автостоянке, мурлыкая «Я прекрасно обхожусь без тебя». Стивен сидел в баре «Салон дез Америк» с бокалом томатного сока, а Жан-Пьер играл в блэкджек, сидя на втором месте за столом № 2. И Стивен, и Жан-Пьер одновременно увидели, как в зал, оживлённо болтая с мужчиной в ярком клетчатом пиджаке, вошёл Харви. Такой пиджак в другом месте, кроме заднего двора своего дома, мог носить только техасец. Жан-Пьер тут же поднялся из-за стола и подошёл к бару:
— Нет, все. Я сдаюсь.
— Нет, ты не сдаёшься, — шепнул ему Стивен. — Возвращаемся в отель.
Когда четверо собрались в номере 217, настроение у всех было мрачное, но все согласились, что Стивен принял правильное решение. Нельзя было рисковать операцией, а именно это и могло случиться, если бы приятель Харви запомнил Жан-Пьера.
— Наша первая операция начинает казаться чересчур удачной, чтобы поверить, что у нас все получилось на самом деле, — сказал Робин.
— Не говори глупости, — возразил Стивен. — Тогда у нас тоже было две ложные тревоги, а в последнюю минуту пришлось вообще импровизировать на ходу. Мы не можем ожидать, что Харви сам подойдёт к нам и просто отдаст свои денежки. Ладно, забудем об этом, сейчас все идите к себе и поспите.
Компаньоны разошлись по номерам, но никто не смог заснуть: сказывалось напряжение последних дней.
— Пожалуй, на сегодня хватит, Ллойд. Неплохой вечерок получился.
— Ты, конечно же, Харви, имеешь в виду для тебя, а не для меня. Ты прирождённый победитель.
Харви самодовольно потрепал Ллойда по клетчатому плечу. Если что-то и радовало его больше, чем собственный успех, так это неудача другого.
— Ллойд, хочешь провести ночь у меня на яхте?
— Нет, спасибо. Надо вернуться в Ниццу. У меня завтра днём свидание в Париже. До скорой встречи. Береги себя, Харви. — И Ллойд шутливо ткнул его пальцем в живот. — Ну и отрастил же ты, однако.
— Пока, Ллойд, — немного напрягшись, сказал Харви.
На следующий день Жан-Пьер появился в казино только в одиннадцать вечера. Харви Меткаф уже вовсю играл за столом баккара — без Ллойда. Стивен со злым видом сидел в баре, и Жан-Пьер, виновато посмотрев в его сторону, занял своё место за столом блэкджек. Сыграв несколько партий, чтобы войти в игру, он старался не сильно проигрывать, но и не привлекать внимания к своим скромным ставкам. Вдруг Харви встал из-за стола баккара и перешёл в «Салон дез Америк», поглядывая по пути на столы с рулетками скорее из любопытства, чем из интереса. Он презирал игры, выигрыш в которых зависел только от счастливой случайности, считая, что в баккара и блэк-джек играют только те, кто по-настоящему умеет шевелить мозгами. Подойдя к столу № 2, он занял третье место слева от Жан-Пьера, который тут же почувствовал приток адреналина, его пульс подскочил до ста двадцати ударов в минуту. Стивен вышел на несколько минут на улицу, чтобы предупредить Робина и Джеймса, что Харви переменил место и сейчас играет рядом с Жан-Пьером, затем вернулся в бар и стал ждать.
За столом было семь понтёров. На первом месте сидела вся увешанная бриллиантами дама средних лет. Похоже, она просто убивала время, пока её муж играл в рулетку или, может, в баккара. Второе место занимал Жан-Пьер, третье — Харви. На четвёртом месте сидел молодой человек, беспутный вид которого ясно говорил: являясь обладателем крупного, но не им заработанного дохода, он в жизни попробовал уже всё, что можно и что нельзя. Пятое место занимал араб в полном восточном одеянии, а рядом — довольно смазливенькая актриса, его спутница, как подозревал Жан-Пьер. И наконец, на седьмом месте сидел пожилой подтянутый француз в вечернем костюме и с аристократическими манерами.
— Большую чашку чёрного кофе, — небрежно заказал Харви худощавому официанту в стильной коричневой форменкой куртке.
Правила казино в Монте-Карло не позволяют подавать к игорным столам горячительные напитки, а также девушкам обслуживать клиентов. В отличие от Вегаса делом этого казино являлась игра, а не выпивка или женщины. Когда Харви был помоложе, ему нравился Вегас, но чем старше он становился, тем больше входил во вкус французской утончённости. И теперь он предпочитал несколько церемонную атмосферу и убранство именно этого казино. Хотя за столом № 3 только он, аристократ-француз и Жан-Пьер были в смокингах, администрация посмотрела бы с неудовольствием на одетых в будничное платье.
Через несколько секунд рядом с Харви появилась большая золотая чашка с ароматным напитком. Жан-Пьер бросил на неё нервный взгляд, а в это время Харви положил стофранковую купюру рядом с трехфранковой фишкой Жан-Пьера. Получились максимальная и минимальная разрешённые ставки. Крупье, высокий молодой человек, которому, похоже, не было и тридцати лет, очень гордился тем, что за час мог раздать сто партий. Ловкими движениями он стал сдавать карты: короля — Жан-Пьеру, четвёрку — Харви, пятёрку — молодому человеку слева от Харви и шестёрку — себе. Второй картой Жан-Пьеру пришла семёрка. Он остановился. Харви досталась десятка, и он тоже остановился. Молодой человек слева от Харви также взял десятку и попросил крупье дать ему ещё карту. Пришла восьмёрка — и перебор.
Харви не терпел дилетантов в любой области, потому что даже дуракам известно, что нельзя вистовать, если у вас двенадцать или больше очков, а открытая карта дилера — тройка, четвёрка, пятёрка или шестёрка. Он слегка поморщился. Крупье сдал себе десятку и шестёрку. Жан-Пьер и Харви выиграли. Судьба других игроков их не интересовала.
Вторую игру они проиграли. Жан-Пьер остановился на восемнадцати — две девятки — и решил не продолжать. У Харви тоже было восемнадцать — восьмёрка и валет. Молодой человек слева опять перебрал. Дилер вытянул даму — «блэкджек» — и получил все.
Следующая игра дала Жан-Пьеру тройку, Харви — семёрку, а молодому человеку — десятку. Себе крупье сдал семёрку. Жан-Пьер взял восьмёрку и удвоил ставку до шести франков, затем взял десятку — двадцать одно очко. Он спокойно отнёсся к своему выигрышу, понимая, что играет хорошо, но привлекать к себе внимание Харви не стоит. Откровенно говоря, тот вообще не обращал внимания на своего соседа, а по большей части смотрел на молодого человека, который, казалось, делал всё возможное, чтобы снова и снова преподнести подарок администрации казино. Крупье продолжил игру, сдав Харви десятку, а молодому человеку восьмёрку, не оставив им другого выбора, как больше не брать карт. Себе банкомёт вытащил десятку, что дало ему семнадцать очков. Расплатившись с Жан-Пьером, он оставил ставку Харви, а молодому человеку вручил его выигрыш. Администрация была счастлива изредка платить ему, лишь бы он играл всю ночь.
