Я оборачиваюсь, пока он не уехал, и мельком вижу его профиль — тусклый фонарь за машиной освещает лицо парня. У него нос с горбинкой. В школе у всех мальчиков были либо прямые носы, либо картошки. Или еще хуже, прыщавые. У Силаса был нос мужчины. Из-за этого начинаешь воспринимать его всерьез.

Я поворачиваюсь к дому. Живот крутит. Кругом никого, когда я открываю дверь и заглядываю внутрь. Чувствую себя взломщиком, пытающимся пробраться в чужой дом.

— Эй? — зову я. — Есть кто-нибудь? — Тихо закрываю дверь и крадусь в гостиную.

И резко подпрыгиваю на месте.

Мама Чарли сидит на диване и смотрит «Сайнфилд» без звука, поедая фасоль прямиком из банки. Я внезапно вспоминаю, что за сегодня съела только сыр на гриле, который поделила с Силасом.

— Ты голодна? — неуверенно спрашиваю я. Не знаю, продолжает ли она на меня злиться, или сейчас опять заплачет. — Хочешь, я что-нибудь нам приготовлю?

Мама наклоняется вперед, не глядя на меня, и ставит фасоль на столик. Я делаю шаг к ней и выдавливаю:

— Мам?

— Она не ответит.

Я разворачиваюсь и вижу Джанетт на кухне с пачкой «Доритос» в руке.

— И это твой ужин?

Она пожимает плечами.

— Тебе что, четырнадцать?

— У тебя что, мозги отказали? — язвит она в ответ. — Да, мне четырнадцать.

Я выхватываю пачку у нее из рук и несу ее к нашей пьяной мамочке, сидящей перед телевизором.

— Четырнадцатилетним нельзя ужинать чипсами, — я роняю их ей на колени. — Протрезвей и вернись к работе!

Ни ответа, ни привета.

Я иду к холодильнику, но внутри лишь десяток банок диетической колы и соленые огурцы.

— Возьми куртку, Джанетт, — говорю я, испепеляя взглядом маму. — Давай найдем тебе нормальный ужин.

Она смотрит на меня, словно я говорю на мандарине. По-видимому, мне нужно добавить что-то злое, для соблюдения приличий.

— Быстрее, маленькая засранка!

Сестра бежит в комнату, а я рыскаю по всему дому в поисках ключей. Что же у меня за жизнь такая? И кто это существо на диване? Наверняка она не всегда была такой. Я смотрю ей в затылок и невольно сочувствую. Ее муж — мой отец — в тюрьме. Тюрьме! Это большой стресс. Откуда мы вообще берем деньги на жизнь?

Кстати о деньгах, я заглядываю в свой кошелек. Все еще двадцать восемь долларов. Этого должно хватить, чтобы купить нам что-то кроме «Доритос».

Джанетт выходит в зеленой куртке как раз, когда я нахожу ключи. Зеленый ей к лицу — в нем она выглядит не таким уж и злобным подростком.

— Готова? — спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

— Ладно, мамуля. Мы за едой! — кричу я перед выходом, больше чтобы проверить, попытается ли она меня остановить. Джанетт ведет меня в гараж, а я уже предвкушаю нашу машину. Точно не «Лэнд Ровер».

— Ой-ой, — говорю я. — Эта штука вообще ездит?

Она игнорирует меня, вставляя наушники, а я рассматриваю автомобиль. Он очень старый. Старше меня. Пахнет сигаретным дымом и пожилыми людьми. Сестричка молча садится на пассажирское сидение и смотрит в окно.

— Ну ладно, болтушка, — говорю я. — Посмотрим, сколько кварталов мы преодолеем, прежде чем эта штука развалится.

У меня есть план. Чек, который я нашла, датирован прошлой пятницей, из закусочной «Электрик краш» в Французском квартале. Только в этом куске дерьма нет навигатора. Придется искать ее самостоятельно.

Джанетт молчит, пока мы выезжаем со двора. Она выводит пальцем рисунки на окне, запотевшем от ее дыхания. Я наблюдаю за ней уголком глаза; бедный ребенок. Мама алкоголичка, папа в тюрьме — как-то грустно. А еще она меня ненавидит. Это делает ее одинокой. Я с удивлением осознаю, что Чарли в такой же ситуации. Вот только у нее есть Силас — или был Силас, пока она не изменила ему с Брайаном. Тьфу! Я качаю головой и пытаюсь избавиться от своих чувств. Ненавижу этих людей. Они так раздражают. Вот только, мне, вроде как, нравится Силас.

Вроде как.

«Электрик краш» находится на улице Норт-Рампарт. Я еле нахожу место на заполненной парковке и ставлю машину между грузовиком и мини-купером. «Чарли отлично паркуется», — гордо думаю я. Джанетт выходит за мной и замирает на тротуаре с потерянным видом. Закусочная прямо напротив. Я пытаюсь заглянуть через окна, но они затемнены. Вывеска «Электрик краш» светится розовым неоновым светом над дверью.

— Пошли, — говорю я, протягивая ей руку, но она отходит. — Джанетт! Ну, идем же! — Я марширую к ней с агрессивным видом и хватаю за руку. Девочка пытается выбраться, но у меня крепкая хватка, и я тащу ее через всю улицу.

— Отпусти меня!

Как только мы подходим к входу, я поворачиваюсь к ней лицом.

— Да в чем проблема? Перестань вести себя как… — «четырнадцатилетняя», мысленно заканчиваю я.

— Как кто? И какая тебе вообще разница? — Ее нижняя губа надувается, словно сестра сейчас заплачет. Я внезапно жалею, что была с ней так груба. Она просто ребенок с крошечной грудью и бушующими гормонами.

— Ты — моя сестра, — ласково говорю я. — Пришло время нам подружиться, тебе не кажется?

На минуту я думаю, что она что-то скажет — например, что-то милое и нежное, как настоящая сестра — но затем девочка плетется к закусочной и распахивает дверь. «Черт». А она крепкий орешек. Я следую за ней внутрь — немного застенчиво — и замираю на полпути.

Не такого я ожидала. Это не совсем закусочная — скорее клуб со столиками у стен. Посреди зала находится подобие на танцпол. Джанетт стоит у бара, оглядываясь в недоумении.

— И часто ты здесь бываешь? — спрашивает она.

Я перевожу взгляд с кожаных кресел на мраморный пол. Здесь все черное, не считая ярко-розовых вывесок на стенах. Выглядит мерзко, будто вляпался в жвачку.

— Вам помочь? — Из двери в конце бара выходит мужчина с коробками. Он молодой — чуть старше двадцати. Мне он сразу понравился из-за розовой футболки и черной жилетки. «Видимо, Чарли любит розовый».

— Мы голодны, — выпаливаю я.

Он сверкает полуулыбкой и кивает на столик.

— Кухня открывается только через час, но я попытаюсь что-нибудь для вас сделать, если вы присядете.

Я киваю и иду прямиком к столу, таща сестру за собой.

— Я была здесь на прошлых выходных.

— М-м, — вот и все, что она говорит, прежде чем заняться рассматриванием собственных ногтей.

Через несколько минут парень в розовом выходит из кладовки, насвистывая что-то себе под нос. Он походит и упирается руками в стол.

— Чарли, верно? — Я глуповато киваю. «Откуда он…? Сколько раз я…?»

— Наш повар приготовил мне жареного цыпленка. Что скажете, если я поделюсь им с вами? Все равно работы в следующие пару часов не будет.

Я снова киваю.

— Отлично. — Он хлопает ладонью по столу, и Джанетт подскакивает. — Тебе колу? Спрайт? Ширли Темпл³?

Она закатывает глаза.

— Диетическую колу.

— А тебе, Чарли?

Мне не нравится, как он произносит мое имя. Слишком… фамильярно.

— Колу, — быстро отвечаю я.

Когда он уходит, Джанетт наклоняется и хмурится.

— Ты всегда заказываешь диетическую, — у нее обвиняющий тон.

— Да? Ну, я сегодня сама не своя.

Она тихо хмыкает.

— Да ладно?

Я игнорирую ее и осматриваюсь. Что мы с Силасом здесь делали? Часто ли тут бывали? Я облизываю губы.

— Джанетт, я когда-нибудь рассказывала тебе об этом месте?

Она выглядит удивленной.

— В смысле, во все те разы, когда мы вели задушевные беседы перед сном?

— Ладно-ладно, я поняла. Я очень плохая сестра. Господи, да хватит уже дуться! Я пытаюсь уладить дело миром.

Она морщит носик.

— И что это значит?

— Я хочу наверстать упущенное, — я вздыхаю. — Начать сначала.

В этот момент парень в розовом приносит наши напитки. Джанетт он дает Ширли Темпл, хоть она и заказывала колу. На ее лице отображается разочарование.