Мы оказались около двери с табличкой: «Доктор Виолетта Лурье». Докторша отомкнула ее, и мы прошли в уютный кабинет. Она немедленно поставила греться электрический чайник, по-домашнему зашумевший, передо мной оказалась большая кружка с изображением улыбающихся красных сердечек. Извинившись, я отправилась в ванную комнату, где привела себя в порядок. Еще бы, как я и опасалась, тушь потекла, волосы растрепались, помада размазалась: походила я больше на болотную кикимору, чем на Дану-герцогиню.

Вернувшись в кабинет, я взяла бокал с душистым чаем и увесистым ломтиком лимона (хозяйственная Виолетта приготовила это в мое отсутствие), сделала глоток – горячая сладкая жидкость придала мне уверенности в себе. Мне сделалось невыносимо горько – несмотря на все усилия, Кира Компанеец стала жертвой сумасшедшего убийцы!

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – сказала я, прихлебывая чай. – Виолетта… Вы ведь не возражаете, если я буду вас так называть, в конце концов, мы – ровесницы… Так вот, Виолетта, неужели и Вулк сидел в подземелье вашего института?

Доктор покачала головой и ответила, отводя глаза:

– Какое-то время, вы правы, Вулк Климович, а ведь именно о нем вы ведете речь, находился в Институте имени Фрейда. Здесь проводились различного рода тесты, отсюда же его увезли на процесс. А потом переместили в одну из провинциальных спецтюрем, где… где и расстреляли!

Виолетта опустила голову и часто задышала.

Затем, явно не желая развивать тему маньяков, схватила трубку и набрала номер.

– Шеф, добрый вечер, извините, что беспокою вас, однако у нас чрезвычайная ситуация. Нет, в институте все в полном порядке, никаких эксцессов. Профессор Компанеец… Да, да, она была сегодня на программе… Как вы любите повторять – сообщу вам все in brevi[7]. Вынуждена довести до вашего сведения, что на Киру Артемьевну, вероятнее всего, совершено нападение… Полиция в курсе. Я пока что на рабочем месте. Конечно, буду благодарна, если вы перезвоните, когда что-нибудь узнаете. Я жду.

Вздохнув, Виолетта положила трубку и сообщила:

– Мой шеф, директор института Норберт Штайн, обещал немедленно выяснить, что случилось с Кирой Артемьевной. У него имеются высокопоставленные друзья в Министерстве внутренних дел, так что ему не составит труда получить самую свежую информацию. Он обещал перезвонить мне через некоторое время.

Я осмотрелась – по стенам тянулись полки, заставленные книгами, в основном монографиями по психиатрии и сборниками статей. На столе возвышался плоский монитор компьютера и изогнутая черная клавиатура. Я украдкой посмотрела на руки Виолетты – судя по всему, украшений она не признает, хотя отсутствие обручального кольца не значит, что она одинока. Наверняка у такой симпатичной дамы имеется друг, возможно, даже не один.

– Это ваша матушка? – спросила я, заметив около монитора фотографию седой женщины в серебряной рамке.

Невинный вопрос напугал Виолетту. Она схватила фотографию, положила ее изображением вниз на полированную поверхность стола и кратко ответила:

– Да.

Хм, атмосфера не располагает к интимности!

– А ваш папа? – продолжила я светскую беседу. Не говорить же о том, в самом деле, что случилось с Кирой Компанеец: меня как-то не прельщало обсуждение животрепещущей темы – как маньяк убил ее: вырезав сердце или иным способом.

Виолетта вздрогнула, чашка, которую она держала в руке, качнулась, доктор пролила горячую жидкость себе на халат.

– Мои родители уже много лет в разводе, – произнесла она странным тоном. – С моим отцом я не общаюсь…

– Ах, извините, я совсем не хотела смущать вас своими назойливыми вопросами!

Виолетта, казалось, не слышала меня. Поставив чашку на блюдечко, она выдохнула:

– И кроме того, он давно умер. Очень давно. Очень!

– Пардон, – снова вставила я.

Похоже, тема семейных отношений для нее была весьма чувствительной. Мне повезло – мои родители живут далеко от Экареста, на одном из крошечных островов в Полинезии, где предаются жизни, полной неги.

Неловкую паузу прервал звонок телефона. Виолетта взяла трубку.

– Доктор Лурье, – произнесла она. Послышался бас директора института, я напрягла слух, однако смысла разговора уловить не смогла. Виолетта внимательно слушала то, что говорил ей профессор Штайн, водя карандашом по листку бумаги.

– Да, да, да… Конечно, шеф… Да, да, да… Разумеется, шеф. Да, да, да. Обязательно. Да, да, да…

Односложные фразы, при помощи которых Виолетта переговаривалась с начальником, рассмешили меня. Наконец она положила трубку.

– Вы забыли добавить: «Будет сделано, шеф», – произнесла я.

Доктор на секунду уставилась на меня непонимающим взором, а затем улыбнулась – впервые за весь вечер. Я в очередной раз подумала, что симпатичная Виолетта должна пользоваться небывалым успехом у коллег-мужчин. Или она принадлежит к той категории ученых дам, которые отдают всю энергию карьере? Как профессор Кира…

Она, сняв очки и потерев переносицу, медленно произнесла:

– Полиция нашла ее. Около двери собственной квартиры…

– Вулк не пощадил ее… – пробормотала я потрясенно.

– Его спугнули, – сказала Виолетта, и я, не веря своим ушам, переспросила:

– Вы хотите сказать, что Кира жива?

– Кира Артемьевна жива и невредима, – произнесла Виолетта, и на секунду мне показалось, что в ее голосе сквозит разочарование. Да нет, это все слуховые галлюцинации!

– Она была без сознания, а на шее – свежая царапина от холодного оружия, однако Компанеец не пострадала, – продолжала Виолетта. – Сосед с собакой спускался по лестнице и услышал, как кто-то спешно убегает при его появлении. Этого субъекта он не видел, был уверен, что на профессора Компанеец напал грабитель. И только потом сосед понял, что спас ее от смерти. Однако нападавший украл у нее из портфеля дискету с романом!

Я в изнеможении отхлебнула остывающий чай и пробормотала:

– Ему не повезло с собакой во второй раз. Хм, а это интересно!

– Что? – округлила глаза Виолетта.

Я пояснила:

– Вам наверняка известно, что Вулка Климовича задержали благодаря тому, что он обидел таксу соседки, и дама вызвала полицию. Тот, кто напал на профессоршу, вообразил себя последователем обоих Вулков. Собака опять перечеркнула планы убийцы!

Не дослушав меня, Виолетта поднялась и скрылась в ванной комнате. Я так и не поняла – неужели мое замечание было нетактичным? Мой взгляд случайно упал на лист, покрытый узорами и буквами, – во время разговора по телефону доктор, как и многие из нас, водила карандашом по бумаге. Буквы складывались в слова, и эти слова привлекли мое внимание. Я схватила лист и поднесла его к глазам. Он пестрел одной и той же фразой: «Я вернулся. Вулк».

Мне стало не по себе. Что это должно значить? Или Лурье, кандидат медицинских наук, всерьез верит в то, что человек, напавший на профессора Компанеец, – оживший дух обоих Вулков? Воровато оглянувшись, я переворошила бумаги на столе Виолетты и даже заглянула в ящики стола. Из ванной доносилось шуршание воды, стекающей в раковину. Ничего занимательного, служебные документы, гранки статьи, учебники. А вот в последнем ящике меня ждал сюрприз – поверх блестящей папки лежала открытка с изображением веселого Санта-Клауса. Моя рука непроизвольно потянулась к ней. Ну-ка, посмотрим, кто пишет любезности в адрес рыжеволосой Виолетты.

«Виолетта! Как и обещал, я вернулся! Ты была плохой девочкой и предала меня! За это я накажу тебя. Знаешь как? Я вырву твое сердце и съем его! Вулк».

Право же, что за идиотская шутка! Я взглянула на почтовый штемпель – Виолетта получила открытку сегодня. Отправитель указан не был. Только одно имя – Вулк! Слишком много совпадений! Вулк – имя в Герцословакии не самое редкое, хотя в последние годы родители предпочитают вычурных «Эдуардов-Александров», экзотических «Мануэлей-Карлосов» или совсем уж непонятных «Коста-Санта-Доминго».