Судья приблизился к креслу у стола, не спуская глаз с огромного животного.

– Ну, садитесь же! – нетерпеливо воскликнул его хозяин. – Я же говорю, что вам нечего бояться.

– Возможно, но я предпочел бы, чтобы вы его привязали. Сняв парик, юноша прикрепил толстую цепь к ошейнику медведя, а другой ее конец пропустил через кольцо, вделанное в оконную раму. Щелчок висячего замка показался судье самым гармоничным звуком, который он когда-либо слышал. С облегчением опустился он в бамбуковое кресло.

Хозяин комнаты накинул просторное домашнее платье и также присел.

– Теперь, когда вам известен мой секрет, что вы предпримете?

– Вы брат барышни Пао, не так ли?

– Совершенно верно. Но, к счастью, та толстуха – не моя мать. Как вы угадали?

– Мне показалось любопытным, что барышня Белая Роза осталась невозмутимой во время вашего выступления с медведем, хотя была страшно напугана, когда Мо Моте угрожал вам саблей. Из этого я сделал вывод, что медведя она знала раньше. Когда же я увидел вас без грима, ваше семейное сходство мне все сказало.

– В любом случае, против меня можно выдвинуть только одно обвинение – что я выдавал себя за особу другого пола. Это ничтожный проступок, особенно если действуешь из благих побуждений.

– Объяснитесь. Но сначала назовите ваше настоящее имя.

– Кан Ийде. Я старший сын богатого столичного торговца рисом, Кан Ву. Белая Роза – моя единственная сестра. Шесть месяцев назад она влюбилась в одного студента. Отец счел, что тот ее, не достоин, и отказался дать согласие на брак. Некоторое время спустя этот юноша в пьяном виде упал с лошади, сломал позвоночник и умер. В отчаянии моя сестра решила, что у юноши было нервное расстройство из-за отказа нашего отца, и обвинила его в смерти любимого. Это было совершенно нелепо, потому что тот студент чрезмерно выпивал еще до знакомства с ней, но попробуйте взывать к логике увлеченной девушки! Белая Роза объявила, что уйдет в монастырь. Родители сделали все возможное, чтобы заставить ее изменить решение, но ее упрямство лишь окрепло. Она угрожала покончить с собой, если ей помешают дать монашеский обет и в конце концов стала послушницей в монастыре Белого Журавля.

Кан погладил верхнюю губу, где недавно у него, наверное, были усы, и продолжал мрачным тоном:

– Это столичная обитель. Не раз заходил я туда, чтобы воззвать к ее разуму. Я рассказывал ей о распутной жизни, которую вел ее возлюбленный, убеждал, что наш отец лишь выполнил свой долг, не согласившись на этот брак. Единственный результат моего красноречия: она отказалась видеть и меня. Когда я снова пришел в тот монастырь, настоятельница сообщила, что Белая Роза уехала неизвестно куда. Несколько серебряных монет развязали язык привратника. Он доверительно сообщил, что моя сестра свела знакомство с набожной вдовой по имени Пао и уехала вместе с ней. Видя растущее беспокойство родителей, я решился продолжить мое расследование и наконец обнаружил, что эта госпожа Пао привела мою сестру сюда. Я принял решение приехать самому и попробовать еще раз воззвать к ее разуму. Зная, что она откажется от встречи со мной, я переоделся актрисой, чтобы к ней приблизиться. Я не раз выступал в любительских спектаклях. Под именем и в обличий барышни Нгеуян я направился к господину Куану, который за вознаграждение согласился включить меня в свою труппу и провести в монастырь для участия в юбилейных торжествах. О моих замыслах господин Куан ничего не знал, и его не в чем упрекнуть, благородный судья.

Мой замысел удался благодаря Мо Моте, который невольно оказал мне услугу во время танца с саблей. Его опасные выпады заставили сестру трепетать за меня, и она позабыла о своей обиде. После спектакля она ускользнула от общества госпожи Пао и сказала мне, что находится в затруднении. Благочестивая дама очень мила с ней и относится, как к дочери, но у нее только одна мысль – добиться от моей сестры принятия монашеского сана. Однако в этом монастыре Белая Роза встретила другого молодого человека, некоего Цун Ли. Хотя она еще очень мало его знает, но уже начинает задумываться, правильно ли поступает, собираясь отказаться от этого мира. С другой стороны, ей не хочется разочаровывать госпожу Пао, которая так много для нее сделала и утешила, когда «собственная семья повернулась против нее». Да, благородный судья, она употребила именно эти слова – «повернулась против нее»! Я пригласил ее в свою комнату, где мы могли бы спокойно поговорить и выбрать наилучшее решение. Я предложил ей снять ее черную рясу. В белом нижнем платье любой примет ее за меня. Она так и сделала, а рясу свернула и сунула в рукав.

Кан Ийде вздохнул и продолжал:

– Я хотел было последовать за ней, но меня задержал этот глупец Цун Ли. Когда мне наконец удалось от него избавиться, я бросился в свою комнату, но Белой Розы там, не было. Тогда я пошел к госпоже Пао. В ее покоях также никого не было. Совершенно расстроенный, я выпил пару чарок с Куан Лаем, а потом снова отправился к госпоже Пао. Свет у нее не горел, а дверь была заперта на ключ. Мне придется подождать до завтра, чтобы переговорить с сестрой. Теперь ваше превосходительство знает все.

Судья Ди задумчиво гладил бороду. Он знал имя Кан Ву, и история показалась ему правдоподобной.

– Вы бы действовали разумнее, если бы обратились к властям, – заметил он.

– Позвольте не согласиться с вашим превосходительством. Белая Роза становится монашенкой с согласия родителей, а госпожу Пао весьма уважают в даосских кругах столицы. А вы же знаете, каким влиянием они сейчас пользуются. Мой отец – последователь Конфуция, но если бы его заподозрили в противодаосских настроениях, его торговля пострадала бы.

– Предоставьте мне заняться этим делом, – ответил начальник уезда. – Завтра утром я повидаюсь с госпожой Пао и переговорю с вашей сестрой. Постараюсь, чтобы она отказалась от своих планов. Надеюсь, что интерес, который она питает к Цун Ли, облегчит дело. Сам бы я никогда не выбрал Цун Ли зятем, но он принадлежит к хорошей семье и, может быть, остепенится с годами. В любом случае, небо предписывает женщинам выходить замуж и иметь детей. Меня огорчает, когда они становятся монашками… Все равно, буддийскими или даосскими. И последний вопрос: откуда у вас этот медведь и почему вы взяли его сюда с собой?

– Благородный судья, я люблю охотиться. Семь лет назад я захватил его на севере, когда он был совсем маленьким медвежонком. С той поры он у меня. Научить его танцевать, делать различные трюки – меня это страшно увлекло. Он очень ко мне привязан и, несомненно, считает меня своим отцом! Однажды он поранил мне левую руку, но не со зла, просто хотел меня приласкать! Рана легко зажила, но в сырую погоду рука болит и коченеет. Вступая в труппу Куана, я взял его с собой, ведь он слушается только меня. К тому же благодаря ему я мог выступить с хорошим номером.

Судья кивнул. Многое теперь стало ясным: Кан не пользовался во время представления левой рукой, потому что она болела; Белая Роза прижимала свою руку к телу из-за спрятанного в рукаве черного платья; она ускользнула, не подождав, боясь встретиться с госпожой Пао и, видимо, решила отложить на завтра разговор с братом. Да, все прояснялось.

– Я не знаю медвежьих повадок, – возобновил он разговор. – Что бы сделал ваш медведь, если бы вы не подошли? Выломал бы дверцу шкафа?

– О нет! Они хитры, но не предприимчивы. Им никогда не приходит в голову сделать то, чего раньше ни разу не делали. Я знаю, что он никогда не попытается сам открыть дверь, а поэтому оставляю его в комнате, не привязывая. Он ждал бы вашего выхода, время от времени царапая и обнюхивая мебель, чтобы убедиться, что вы еще там. Терпение медведей бесконечно.

Судья невольно содрогнулся.

– Пожирают ли они свою жертву?

– Они делают нечто похуже. Они ее опрокидывают и раздирают в клочья, играют, как кошка с мышью. Однажды я видел останки охотника, которого растерзал медведь. Это было не слишком приятное зрелище.

– Великое Небо! – воскликнул судья. – Какой очаровательный товарищ по забавам!