Рене Бразиак

Ночь в Толедо

Женщина - единственный

сосуд, который нам остается

наполнять нашей тоской

по идеалу.

Гете.

Они лежали в полумраке в комнате - полуоткрытое окно выходило в узкий переулок, залитый лучами стоящей в зените луны. Они долго лежали рядом, неподвижно и молча, ждали сна с закрытыми глазами, и их соединяло лишь тепло тел. Рене думал о ней, наверное, уже погрузившейся в сон, о ее теле, которое он только начал узнавать. Он приподнялся на локте и глянул на Флоранс - та пошевелилась, но глаза не открыла. Он осторожно опустил голову на ее плечо, вздрогнул, как засыпающий ребенок, вздохнул и затих. Она ощутила тяжесть этого мужчины, его крупную голову на ее плече.

В комнате было жарко, и они еще долго лежали неподвижно, прижавшись друг к другу. Он перебросил руку через нее, чтобы оказаться еще ближе, а она повернулась лицом к нему и почти касалась губами его щеки. Им казалось, что они пробуждаются, но глаза их по прежнему были закрыты. Они медленно всплывали на поверхность сна, и вскоре он окончательно покинул их - они уже ощутили влечение друг к другу, но никак не могли стряхнуть странного оцепенения каждый из них каким-то внутренним взором видел, как они, юные и целомудренно прижавшиеся друг к другу любовники, разделенные отлетающей пеленой сна и тонким бельем, выглядели со стороны. Наконец, они открыли глаза и окинули взглядом комнату - бледный лунный свет втекал в нее через окно с высоким подоконником, выступавшим над спинкой узкой кровати.

Он кончиком губ касается ее уха и шепчет:

- Флоранс.

Она еще теснее прижимается к нему, и его колени охватывают круглое колено цвета лунного камня, колено гладкое, как отполированный горным потоком камень, колено юное и нежное, и Рене не надо видеть, чтобы ощутить эту несравненную форму с ямочками у коленной чашечки, что делает его похожим на ночной чудесный пейзаж. Она же чувствует себя пленницей очень твердых колен, которые не раз видела в детстве покрытыми синяками, с присыпанными пылью ссадинами - такие коленки у любого мальчишки; мальчишки, юного спутника, а ныне мужчину, делящего с ней одно ложе. Через тончайшее белье она ощущает жар его тела и его левую руку, которая начинает медленно поглаживать ее спину. Она чувствует движение каждого пальца на этой, как ей кажется, отделенной от нее части тела, ласка почти неощутима, и голова ее на подушке покачивается из стороны в сторону, будто она говорит "нет". Но она не говорит "нет", она по-прежнему видит сон, сон, в которм она плывет в лодке и ощущает неясную ласку мужской руки, ладони, скользнувшей по ее бедру, и подушечки пальцев, замерших на впадине талии. Неужели сон снова одолеет их, и они, не разорвав хрупкого единения, уйдут в свои собственные сновидения, едва успев попрощаться на тверди и поцеловавшись, как расстающиеся дети.

Они еще ничего не решили, а просто лежат в полумраке с широко открытыми глазами. Рене видит в лунном свете круглое личико, почти детское, обрамленное вьющимися на лбу локонами, и уже женское, похожее на лицо флорентийского пажа с прямым носом, глубоко посаженными глазами и чуть ироничной улыбкой. Она же едва различает утонувшее в полумраке лицо с короткими жесткими волосами, лицо смуглого парня, с затененным подбородком и щеками, в рисунке которых все еще угадывается ребенок, хотя время уже процарапало под глазами крохотные морщинки, которые, правда, различает пока только она. Их стопы касаются и легко поглаживают друг друга, они живут как бы независимо от тела, но столь же понятливы и столь же нежны, как руки. Его правая рука затекла под весом собственного тела. Именно поэтому он приподнялся и уложил голову на плечо Флоранс. Но бег тысяч мурашек по коже не прекратился, и он снова приподнимается на локте. Он откидывает простыню, и они оба с удовольствием ощущают грудью хоть какой-то намек на прохладу. Она закрывает глаза под его взглядом, ибо он смотрит на нее, нависая над ней и опираясь на ладони. Она, опираясь на плечи, упираясь ногами в постель и прикрыв глаза, чуть-чуть выгибается, и он с осторожностью раздевает ее. Они лежат лицом друг к другу, на боку - он на правом, она на левом: такова их еще не осознанная привычка, они лежат лицом друг к другу и уже тесно соприкасаются телами, снова натянув простыню до плеч, каждый из них вдыхает аромат кожи партнера и ласково поглаживает тело возлюбленного - залитые лунным светом холмы и впадины. Она буквально сжалась в него и застыла, их ноги вытянуты и плотно сдвинуты, она ощущает коленями его колени, своим животом его живот, своей грудью его грудь, голова ее лежит чуть ниже, и губы прижимаются к бьющейся на шее жилке.

Он обнял ее, его ладони застыли на ямочках над ягодицами, и он чувствует всем телом свежесть и жар этого юного женского тела, которое не подозревает о будущем распаде и будущей смерти. Левым плечом он нажимает на ее правое плечо, она уступает этому давлению, ее охватывает легкое головокружение. Он разжал объятие, привстал на колено. Навис над ней, опираясь на локти, чтобы не раздавить ее, ее ноги вытянуты и сжаты - они застыли один над другим и наслаждаются этим сказочным мгновением, когда еще до первой ласки пробуждается и оттачивается желание, когда у нее еще нет другого удовольствия, как удовольствие от тяжести юного мужского тела, когда она немного задыхается, и воздух с трудом проникает ей в легкие, но грудь уже полна восхитительной тоской, которую она не променяет ни на что в мире. Он, сжимая коленями ее колени, опустился на нее всей тяжестью, все же пытаясь облегчить давление на нежную плоть. У него нет иных мыслей, как мысли о нежности, нежности персика и шелка ее живота, нежности жемчуга и лунного камня ее грудей. Они обнажены и застыли один над другим. Он гладит округлые плечи, ласкает ее шею, наклоняется и касается губами ее губ. Его всегда будет поражать свежесть ее рта, а она всегда будет удивляться ярости его губ и языка. Он охватил руками ее голову, как кубок, как плод, и притягивает ее к себе. Они надолго замирают в таком положении, едва дыша, потом он осторожно начинает приоткрывать языком ее губы. Она уступает быстро, ей вовсе не хочется ждать, но вздрагивает с ног до головы и открывает глаза, чтобы увидеть вблизи его лицо. Она слегка прикусывает его губы ради удовольствия удержать их, как удерживают зрелый плод, но он возобновляет свою непредсказуемую ласку, его язык скользит по ее небу, по твердым деснам.