– А что ты успеешь сделать за время, которое есть? – спросил Сол Гурски.

– Если поможете, я мог бы упростить конструкцию истребителей для ближнего боя.

– До какой степени упростить? – спросила Элена.

– Бронированные скафандры с маневренными движками – вот и все.

«Нам надо постоянно работать мозгами, – подумал Сол. – А корпорады так сильны, что для победы им нужна всего одна гениальная мысль…»

Звездная война не только швырялась пространством и энергией – она расточала время. Пока новые конструкции росли, Сол Гурски провел большую часть двадцати шести часов, оставшихся до запуска ракет, на льду, подставив обнаженное тело звездам, воображая, что их лучи согревают его лицещит. Прошло пять лет с того дня, когда он пробудился от своей второй смерти в жилом «пузыре» на Марлен-Дитрих, но так и не перестал дивиться красоте звезд. Вернувшись с того света, ты привязываешься к первой увиденной тобой вещи. Для Сола это были звезды – много-много звезд за прозрачным текто-пластиком «пузыря».

Все началось с Элены. Спутники в жизни – ныне спутники в смерти. Некровилль не стал для них тихой гаванью. Этот беззаконный город дал Адаму Тесслеру новые, более широкие возможности для утоления его зависти. «Повелители Бенталя» – вот как они себя называли. Буйные, свободные, мертвые. Наверное, они даже не знали, что работают на «Тесслер-Танос», – но все равно убили ее в баре мертвецов на Фатальном бульваре. Охотничьим гарпуном. На ее лбу они вырезали свой знак – череп, в опровержение знака смерти, который Сол нанес на ее ладонь. Теперь ты и вправду мертва, Элена. Он с самого начала знал, что на Земле их в покое не оставят. Компаньерос из Дома Смерти подделали контракты космических баз «Найтфрайта». Таблетка, которую принял Сол, оказалась поразительно горькой, а падение в белый свет – таким же жестким, как ему запомнилось в первый раз.

Звезды. В них можно потерять себя; душа рвется из тела, глаза созерцают. Где-то там движется пока еще невидимое созвездие из восьми сгрудившихся в кучку, беззвучно несущихся…. Созвездие убийц. Созвездие смерти.

Все вышли посмотреть на то, как из черных, пророщенных в зыбком льду шахт вылетят ракеты. На дистанции в двадцать кеев их химические двигатели начали изрыгать огонь – в космосе прибавилось еще одной галактикой белых звезд. Мертвецы провожали ракеты взглядом, пока те не растаяли вдали. Двенадцать часов до столкновения. На ракеты никто особо не надеялся – в лучшем случае зенитчики живых истратят на них пару тысяч своих снарядов, вот и вся польза.

Широкую талию кометы опоясывала дюжина пром-модулей, внутри которых созревали истребители Хорхе и Сола. Сол, как зачарованный, следил за их медленным – молекула по молекуле – ростом. То были зловещие черные зверюги, андреевские кресты, отлитые из расплавленной кости. В центре – полость в форме человеческой фигуры. Пилот летал с распростертыми руками. Низоруки сжимают штурвалы турберов; верхоруки подзаряжают и наводят струи-лазеры. Боковым астральным зрением Сол вновь видел темных, хлопающих крыльями тварей, с которыми как-то раз уже встречался. Тогда он обхитрил этих ангелов-стервятников. И опять их перемудрит, будьте покойны.

Первый раунд битвы начался в 01:45 по общекосмическому времени. Соломон Гурски сотоварищи наблюдали за ним из теплой, закутанной в множество ледяных слоев штабной «матки». Его виртуализированное зрение воспринимало пространство в трех измерениях. Вот синие цилиндры – корабли корпорад. Белая стая, что устремляется к ним со всех возможных сторон, – ракеты. Одна взрывается, не дотянув до синего цилиндра. Еще один взрыв. И еще. Сплошное зарево света, точно полыхнуло несколько сверхновых разом, заливает дисплей в голове Сола – первая волна ракет аннигилирована. Ее место занимает резервная. Но и ее авангард взрывается – распускаются очаровательные, недолговечные голубые цветы. Чуть поближе к цилиндрам. Чуть-чуть поближе – но живые успели отбить удар. Сол видит, как пришедшая с юга одинокая боеголовка, совершив вираж в вакууме, устремляется к передовому кораблю, поражает его – только красный огонь полыхнул.

Экипаж Джуди кричит «ура». Один враг пал, текторы из боеголовки превратили его в кипящий шлак.

Прочие корабли уцелели. Теперь вся надежда на истребители и их пилотов.

Под голоса, отсчитывающие минуты до старта, Сол и Элена слились в объятиях. Низоруки и верхоруки сцепились в невесомости переднего НП. За прозрачным куполом, похожим на земной небосклон, медленно кружились звезды. Любовь не выдерживает испытания смертью; Элена осознала эту горькую истину, поняла всю тщетность своих иллюзий в доме на холмах, когда воображала свою близость с Солом. Но любовь способна расти и преображаться по мерке вечности. Когда их тела обсохли, они заклеили свои нежные, интимные органы вакуумно-непроницаемой кожей и поднялись наверх, к пусковым установкам.

Сол помог ей залезть в полость истребителя. Тектопластиковые пальцы вцепились в Элену, подключились к электромагнитным цепям ее кожи. Ангельский скафандр ожил. При телепатических разговорах они научились одному трюку – массажу периферийной нервной системы, при котором внутренние поверхности тел словно целуются. Краткое мурлыканье обоюдного удовольствия – и Элена взлетела, оставляя за собой след из мерзлых капель тектополимера. Защитники Джуди будут сражаться в безмолвии и тьме. Этот телепатический поцелуй – их последний радиоконтакт до самого отбоя. Соломон Гурски проводил взглядом синие, точно заикающиеся турберы, пока они не слились со звездами. Реактивная масса была ограничена; те, кому суждено вернуться из этого полета, сбросят по дороге свои ангельские скафандры и дотянут до дома на солнечных парусах. Сол спустился вниз – наблюдать за битвой при помощи молекул, щекочущих лобные доли.

Ангелы Джуди разделились на две эскадрильи. Одна занималась противоракетной обороной, другая поднялась вверх по эклиптике, чтобы спикировать на корабли корпорад и уничтожить их, прежде чем они успеют открыть огонь. Элена входила в группу ближней обороны. На ментальном дисплее Сола ее ангелолет был обозначен крестиком в красно-золотую тигровую полоску – под цвет ее кожи. Сол смотрел, как она описывает замысловатые петли вокруг кометы, меж тем как синие цилиндры живцов приближаются к плоскости, обозначенной как «огневая дистанция».

Внезапно семь синих цилиндров выплюнули облако актинических искр, которые фейерверком посыпались на комету.

– Матка боска! – тихо воскликнул кто-то.

– Пятьдесят пять «g», – спокойно сообщил капитан Завита. – Контакт через одну тысячу восемнадцать секунд.

– Разве их всех перехватишь, – пробормотал мертвец с мондриановской кожей – Коуб, занявший место Элены при дальнедействующих сенсорах.

– В первой волне сто пятнадцать контактных единиц, – доложил Хорхе.

– Сол, поддай гравитации, – сказал Савита.

– Стоит превысить одну тысячную «g», и погонщик массы погнется к черту, – ответил Сол, открыв второе окно на своем ментальном дисплее.

– Хоть что-нибудь – только бы им расчеты подпортить, – настаивал Савита.

– Ладно, сейчас рискну.

Сол был рад с головой погрузиться в задачу: «Как выжать из огромной электромагнитной пушки еще немного мощности?» – только бы не видеть векторов атаки и отрезных плоскостей перехватчиков в миг, когда эскадрилья ближней обороны сблизится с ракетами. И, что еще важнее, ему не придется следить за петлями и виражами полосатого крестика. Не придется бояться, что в любую секунду крестик наткнется на плотную синюю кривую и сгорит в костре аннигиляции. Синие звезды гаснут, заметил он, гаснут одна за другой. Но медленно. Слишком медленно. Слишком нечасто.

Компьютер подсказал ему решение проблемы. Сол ввел команду в погонщика массы. Изменение в величине ускорения было легким, точно замедленный выдох.

Одного они уже потеряли – исчез лиловый в крапинку Эмилио. А половина ракет по-прежнему держится заданной траектории. В верхнем правом углу его виртуального поля зрения невозмутимо тикают часы. До контакта шестьсот пятнадцать секунд. Десять минут жизни.