Каталани грациозно присела, и регент заговорил с ней по-итальянски. Она одарила его выразительным взглядом черных глаз и улыбкой. Лицо у нее было смуглое и напомнило Кайле о Санчии. Хотя Каталани смеялась и разговаривала с принцем, она то и дело посматривала в сторону Брета.

Кайла напряглась. Ведьма! Совершенно очевидно, что ее интересует Брет, хотя она весьма предусмотрительно уделяет достаточно внимания регенту. «Впрочем, мне какая разница, — подумала Кайла. — Пусть забирает его, если хочет. И тогда я буду свободна!»

Брет снова взял Кайлу под руку и что-то сказал по-итальянски регенту и Каталани, что вызвало мгновенный протест певицы и одобрительную улыбку принца.

Засмеявшись, Брет покачал головой и сказал теперь уже по-английски:

— Вы завоевали расположение принца, signora, и я не смею злоупотреблять терпением его высочества. У нас будет другое время, чтобы освежить старые воспоминания.

Каталани откровенно взглянула на Кайлу и приподняла черную бровь..

— Она очень мила. Привозите ее, когда приедете ко мне, Брет. Мы поболтаем о старых временах.

Было ясно, что она ничего подобного в виду не имела, и Кайла повернулась к герцогу Камберленду, который в течение всего вечера не отходил от нее. Она нервно рассмеялась, когда герцог пробормотал, что вкусы его брата меняются к худшему.

— Разумеется, я не хочу сказать ничего дурного о прекрасной Каталани, — добавил он язвительно, — хотя ее победа над дорогим Принни в этот момент не вызывает сомнений. Ходят слухи, что она непостоянна, что ее сердце принадлежит только ее мужу. Правда, говорят также, что иногда она его одалживает другим.

— Право, ваша светлость, — беззаботно ответила Кайла, — вы слишком уж верите всяким домыслам. Есть люди, которые только тем и занимаются, что распускают необоснованные слухи.

— И люди, которые в это не верят. — Улыбка исказила изуродованное лицо герцога. — А вы, должно быть, близко знакомы с подобными людьми? Не отпирайтесь, прекрасная леди! Для меня это не имеет значения, так же как и для любого умного человека. Мир так устроен, что любой недоброжелатель с острым языком может погубить вас. И это вызывает сожаление. Есть люди, которые этого не заслуживают.

Хмель мгновенно выветрился из головы Кайлы.

— Да, я вас отлично понимаю, ваша светлость.

— Лучше многих других, я надеюсь. До сегодняшнего вечера я никогда не считал Уолвертона дураком… Вы не хотите к нам присоединиться, мадам? Нет-нет, не одна. Поймите меня правильно. Я не такой уж глупец, чтобы думать, будто Уолвертон станет терпеть подобное своеволие. Разумеется, он будет вас сопровождать. И за моим приглашением не кроется ничего, кроме, пожалуй, одного, — щелкнуть по носу брата. — Уголок его рта дернулся. — Он никогда всерьез не опасался моей конкуренции. Кайла колебалась. Голова у нее немного кружилась. Не следовало пить последний бокал шампанского. Брет смеялся над какой-то фразой итальянской певицы, принц, кажется, выглядел весьма довольным. Брет сказал по-итальянски что-то такое, что вызвало смех Каталани. Кайла резко повернулась к герцогу и с деланной улыбкой сказала, что она принимает приглашение.

— Я уверена, что, если попросите вы, ваша светлость, отказа не последует.

— Такое случается весьма редко.

И тем не менее Брет отказал герцогу. Разумеется, весьма вежливо, но твердо. Камберленд выглядел смущенным и раздраженным.

— Почему же? Черт возьми, Уолвертон, для чего ехать домой так рано, если ваша дама желает остаться? Объясните мне.

Брет перевел взгляд холодных серых глаз на Кайлу. Она вызывающе вздернула подбородок.

— Я уже не чувствую такой усталости, как некоторое время назад, Брет. Я бы не возражала остаться.

— В самом деле? — Его рот скривился в мимолетной улыбке. — А я нет. — Когда Кайла хотела возразить, Брет отвернулся от нее и обратился к Камберленду: — Вы как-то говорили мне о своих инвестициях в Вест-Индскую компанию, ваша светлость. Если вы еще заинтересованы в том, чтобы обсудить возможность продажи акций, я готов. Насколько я понимаю, вы принимаете участие в нескольких многообещающих проектах.

— Я? Да, пожалуй, так, Уолвертон. Несколько неудобно… Впрочем, джентльмены могут говорить о делах где угодно, не правда ли?

Улыбка Брета была скорее хищной, нежели одобрительной, и Кайла нахмурилась, когда он пробормотал, что джентльмены могут делать почти все, надо лишь делать это цивилизованно.

— Вы согласны, ваша светлость?

Камберленд посмотрел на Уолвертона вначале озадаченно, затем настороженно, но в конце концов кивнул головой в знак согласия:

— Разумеется. Цивилизованно — в этом случае меньше неприятностей. Я согласен с вашей точкой зрения. Вы желаете обсудить вопрос торговли оптом?

Для того чтобы отвлечь Камберленда, тема была выбрана весьма удачно, и Кайла сразу поняла, что материальный интерес для герцога гораздо важнее желания щелкнуть по носу брата. И это неудивительно, поскольку на принцев смотрели как на финансовый камень на шее правительства. И лишь вопросы политики могли представлять еще больший интерес для Камберленда, о чем Брету наверняка было известно.

Кипя от злости, Кайла стояла молча, делая вид, что любопытные взгляды мужчин и женщин для нее ничего не значат. Чего ради беспокоиться, что о ней подумают? Все представители высшего света отличались от нее только одним — они были более осторожными и скрытными, чем она. Но в этом ее вины не было.

Не имело значения, что она совершила или что они думали о совершенном ею. Она была не такая, как эти накрашенные, самодовольные дамы, открыто предлагающие свой товар. У Кайлы болела голова и саднило в горле от того, что она изо всех сил пыталась сдержать гневные слова, которые так и рвались из нее. Некоторое облегчение она испытала лишь тогда, когда оказалась в карете и та отъехала от театра. Но к ее ужасу, Брет велел кучеру ехать к игорному дому, что находился на Сент-Джеймс-сквер, дом 10. Карета тронулась, а Кайла уставилась на Брета.

— Я думала, что вы вернетесь по крайней мере в свой городской дом. Я устала. Вечер был ужасным, и я больше не в силах говорить то, к чему не лежит душа, и улыбаться, когда не хочу.

— Мы, кажется, немного раздражены? — поддразнил ее Брет. — По-моему, ты была вполне довольна собой. Или ты расстроилась из-за того, что я не позволил тебе отправиться с регентом? Прости, но я дал Анжелике обещание и должен был его сдержать.

— Анжелике?

— Синьора Каталани знает о любви Принни к искусству. Рискну предположить, что она очень скоро выманит у него то, что ей хочется. — Брет откинулся назад и посмотрел на Кайлу с тем загадочным выражением, которое ее страшно раздражало.

— Мне кажется, что вы все выдумываете. Она гораздо больше интересовалась вами, чем принцем, и скорее всего без колебаний попросит то, что ей надо, у вас.

Брет тихонько засмеялся:

— Анжелика не просит. Она ждет. И, как правило, получает.

Кайла сердито посмотрела в окно кареты.

— Отвезите меня, пожалуйста, домой. Я больше не в состоянии терпеть оскорбления.

— Оскорбления? Ты очаровала принца, душа моя, а заодно и его брата. Что же здесь оскорбительного?

— Пожалуйста, не делайте из меня дурочку. Я прекрасно осведомлена о ваших сегодняшних намерениях. Прежде всего вы вырядили меня в это платье, затем водили под руку, словно какой-то приз, выставляя на посмешище, а под конец подсунули меня принцу и его противному брату в качестве новой игрушки. И вы еще говорите, что нет ничего оскорбительного.

Воцарилось молчание. Подняв глаза, Кайла увидела, что Брет задумчиво смотрит на нее. А затем, к ее удивлению, он вдруг кивнул:

— Да, пожалуй, так и есть. Но по-иному нельзя Кайла. Есть некоторые вещи, которые мне нужно было сегодня выяснить. И, к сожалению, существуют такие люди, которые делают и говорят, что думают.

— Не понимаю.

— Я это вижу. Но не будем об этом. Ты потом поймешь.

Брет вытянул перед собой длинные ноги. В черном вечернем костюме он был удивительно похож на гибкую пантеру. Пытаясь успокоиться, Кайла отвернулась к окну и невидящим взором смотрела на газовые фонари, отражающиеся в витринах магазинов, мимо которых проезжала карета. Стучали о камни мостовой колеса, в такт им поскрипывала кожаная упряжь. Положив на колени крепко сплетенные руки, Кайла попыталась ни о чем не думать.