Аймбри, воспользовавшись моментом, осторожно вылезла из огромного уха и стала спускаться на настоящую землю. Но копыта ее снова стали раздражать чувствительную кожу чудища, и снова оно стало просыпаться. Ведь сон этот был искусственным, поэтому сфинкс не слишком крепко заснул, любой слабый шум и то мог потревожить его. По идее, существо, обладающее такими габаритами и массой, должно иметь спокойный нрав, когда оно просыпается, но все же Аймбри сочла за благо не рисковать, и потому снова вернулась в ухо.
Поняв, что днем пытаться выбраться отсюда невозможно, Аймбри сама решила немного подремать в ухе великана. Она снова постаралась наслать на сфинкса новый сладкий сон. По счастью, все сфинксы были большими сонями, поэтому они редко позволяли себе бродить по Ксанту просто так. Существовала даже легенда об одном сфинксе, который в поисках тихого местечка отправился в Мандению, нашел тихое пустынное место, которое ко всему прочему еще было хорошо прогрето солнцем, прилег вздремнуть, и так и не проснулся, оставшись лежать в царственной позе на тысячи лет. Невежественные местные жители решили, что это обычная статуя и отбили сфинксу нос. А если сфинкс проснется и увидит, что лишился носа? То-то шуму будет!
Тем временем этот сфинкс стал погружаться в дрему, тем более, что сейчас никто не тревожил его — не дергал за ресницы и не разгуливал у него по щекам. Аймбри и ее друзьям это было только на руку.
Когда Аймбри проснулась, было уже совсем темно. Теперь она могла беспрепятственно выйти отсюда. Ее укушенная змеей нога теперь больше не болела, да и необходимость переносить на нее часть веса тела исчезла, поскольку теперь, когда кругом царила ночь, кобылка попросту могла дематериализоваться. Она выбралась из уха и поскакала по голове, которая тем временем видела разные сладкие сны. Благополучно спустившись с головы исполина на землю, Аймбри, стараясь наверстать упущенное время, поскакала к видневшемуся вдали озеру, где остальные уже расположились лагерем.
Хамелеон заметила ее первой. — Аймбри, наша милая лошадушка, — радостно вскрикнула женщина, — ты жива, ты спаслась!
Хамелеон обняла ее, и по этому случаю Аймбри снова обрела плоть, чтобы Хамелеон почувствовала ее тело. Да, как хорошо было любить Хамелеон, несмотря на ее умственное развитие, особенно в такие приятные минуты! Надо полагать, что никто, кроме, пожалуй, какой-нибудь змеи, не возражал бы против того, что такая приятная женщина, как Хамелеон, обняла его!
— Она все порывалась вернуться за тобой, — сообщил кобылке Гранди, — но мы ее удерживали. Ведь все, чего она там добилась бы, так это заставила бы нас беспокоиться и за нее, да и для тебя это, наверное, было бы не очень удобным!
— Мой сын, король, велел мне прислушиваться к советам Гранди, — виноватым голосом сказала Хамелеон, хотя по лицу ее было видно, что она довольна, что все так легко окончилось.
— Ты поступила правильно, — похвалила ее Аймбри, — а я спряталась до темноты в ухе сфинкса, а потом попросту дематериализовалась!
— Кажется, твоя нога зажила! — заметил Икебод.
— Нет, это не так. Хотя сейчас это не столь важно. К утру, возможно, с ней будет все в порядке!
Вся экспедиция стала готовиться к ночлегу. Хамелеон, Гранди и Икебод уснули, в то время как обе лошади паслись, благо травы вокруг было предостаточно. Аймбри, чтобы щипать траву, приходилось снова обретать плоть, но во время пережевывания такая надобность отпадала, поэтому больное колено не так сильно беспокоило ее. Тем временем приятные ночные часы пошли на убыль, но боль в колене тоже потихоньку стала исчезать. Наконец-то яд летающей змеи стал утрачивать свою действенность.
Поутру, хорошенько отдохнув, все были свежими, как огурчики. Хамелеон, отойдя на почтительное расстояние, разделась и вошла в прохладную воду озера. Икебод тактично отвернулся, но Гранди стал смеяться над ними: — Странные вы создания, люди. Вы почему-то стыдитесь показывать себя, когда меняете обличье!
— Может быть, — сказал архивариус, — но у Хамелеон иногда бывает очень пытливый ум, я очень его ценю!
— Только ли ум ты в ней ценишь? — снова съязвил голем.
— Но Хамелеон проявляет все то же самое, что есть у обычной женщины, — защищался Икебод, — все они сначала красивые и невинные, а потом становятся умными, но очень безобразными!
— Теперь-то я понимаю, почему тебе так нравится разглядывать нимф, — не унимался Гранди, — ума у них нет, поэтому ум не отвлекает тебя от рассматривания более существенных деталей их тел!
— Но я не смотрю на их самые существенные детали, — сказал Икебод, — меня интересуют только ноги!
— А почему же ты тогда сейчас не смотришь на ноги Хамелеон? Они ведь тоже имеют неплохую форму?
— Хамелеон мой друг и товарищ по экспедиции! — сурово сказал житель Мандении.
— О, я думаю, что она бы только порадовалась, если бы ты смотрел на нее, — голем упивался собственным остроумием. — Эй, куколка, — закричал он Хамелеон, — ты не против, если Икебод краем глаза посмотрит на тебя?
— Заткнись! — зашипел Икебод, густо краснея.
— Смотрите сколько угодно, — прокричала Хамелеон, — я все равно в воде!
— Вот видишь, она по горло в воде, — торжествующе сказал Икебод катающемуся по земле от смеха голему, — поэтому все равно ничего не увидишь!
Тем временем по воде озера плыло что-то, похожее на пещеру, уходившую на дно. Внезапно появилось сразу несколько голов.
— Это тритоны, — пояснил Гранди, — держись подальше от воды, они могут быть опасны.
Тем временем тритоны — озерные водяные — приблизились к ним с поднятыми трезубцами. Хамелеон стала было выходить из воды, но, застеснявшись, снова погрузилась в нее — женщина не подозревала, что в данном случае скромность может оказаться для нее роковой. Аймбри, а за нею и дневной конь бросились в воду, чтобы защитить Хамелеон в случае опасности.
Тройка водяных вынырнула из воды как раз напротив лошадей.
— Что за дела? — выкрикнул один. — Вы что, пришли сюда мутить наше озеро?
При этом трезубец тритона угрожающе покачивался, давая понять, что все это не шутка.
Аймбри тут же наслала на него умиротворяющий сон. У нее явно стала проявляться склонность к этому. — Мы всего лишь прохожие, мы не представляем опасности для вас, — раздавался в ушах водяных мелодичный голос, — к тому же мы не знали, что это озеро принадлежит вам!
Теперь водяной воззрился на Хамелеон, чью грудь он заметил еще тогда, когда она хотела выйти из воды. — Это явно нимфа! — с видом знатока проговорил он.
Но несколько других водяных, теперь женского пола, вынырнули из воды. — Ты что, не видишь, что это человек? — напустились они на любителя нимф. — Отстань от нее!
Водяной криво ухмыльнулся: — Я думаю, что эти люди нам не помешали, можно отпустить их!
— Скажи-ка, — задал вопрос Гранди, когда страсти по озерным водам улеглись, — вы тут случайно не знаете Сирену? Она еще несколько лет тому назад обитала в одном из озер этой местности?
— А, полурусалка? Ну как же, иногда она к нам заплывает! Она умеет превращать свой хвост в ноги, поэтому может переходить по суше между озерами, когда воды в них мало и они не соединяются. Она замужем за Моррисом, у них ребенок — наполовину похож на мать, наполовину человек. Это приятные люди!
— Я давно знаю Сирену, — сообщил Гранди, — а ее сестра Горгона замужем за Добрым Волшебником Хамфри, — голем расслабился, видя, что у водяных тоже исчезла напряженность. — А где сейчас можно найти Сирену? Может быть, мы навестим ее!
— Они живут у водного крыла, — сообщила одна из жен тритонов, — но я думаю, что для вас будет небезопасно добираться туда. Вам придется или плыть, или пробираться через зону огня!
Голем пожал плечами: — Это отсюда мы не можем добраться до них. Но вообще идея неплохая !
— А вы не знаете, какие опасности могут подстерегать нас на севере? — поинтересовалась Аймбри.
— Драконы на суше, речные монстры в воде, птицы-людоеды в воздухе — обычный набор, — равнодушно сообщил один из тритонов, — но если вам удалось пробраться мимо сфинкса, то тогда через эти преграды вы пройдете и подавно!
