— А для чего здесь нужны эти колеса? — поинтересовалась Хамелеон спокойно. Она раньше уже бывала в тыкве, поэтому сейчас совершенно ничего не боялась.

— Они отмеряют время, которое отпускается каждому событию в определенном сне, — разъяснила Аймбри, — ведь каждую ночь тысячи людей и разных других созданий видят тысячи снов. А если в логике или последовательности сна что-нибудь произойдет, то тогда весь механизм доставки снов может дать сбой. У каждой ночной кобылки есть своеобразное расписание, которое подсказывает ей, когда, какой сон и кому она должна принести. Эти механизмы отмеряют время с такой точностью, с какой никакие созданные человеком часы не способны сравниться. Но все равно, несмотря на это, в организации снов все-таки случаются всякие проколы!

— Тысячи снов каждую ночь! — благоговейно выдохнула Хамелеон. — Ни за что бы не подумала, что за обычными снами, которые мы все видим, стоит такая кропотливая работа!

— Но ведь сны, пусть даже короткие, часто снятся вам всю ночь! — возразила Аймбри. — Однако к утру большинство этих снов вы успеваете забыть. Большинство из них все-таки в основном хорошие сны, особенно если вы сами по себе хороший человек, но эти сны берутся из других источников. Настоящие дневные кобылки — невидимые создания, которые доставляют дневные сны и добрые ночные сны, они вообще не столь щепетильны и им безразлично, помнит ли кто-нибудь доставленный ими сон или нет. Они счастливые, беззаботные создания! — говоря это, Аймбри вдруг поняла, что она, может быть, не знает еще всего того, что должна знать дневная кобылка, поэтому все-таки лучше не показывать излишне своего невежества, дневные кобылки ведь вполне могут потом оказаться совсем не такими, какими она их себе представляла. — Но время, которое отводится кобылкам, всегда строго определено и ограничено. Часто происходит координация работы между дневными и ночными кобылкам.

— Я никогда бы не подумала, что в тыкве все настолько сложно! — призналась Хамелеон.

— Мало кто из людей подозревает это, — проговорила Аймбри, — ведь люди обычно воспринимают такие вещи как чистое совпадение. Но, как известно, в Ксанте редко что происходит случайно. Само понятие «совпадение» часто употребляется для того, чтобы скрыть невежество в чем-то.

Они продолжали пробираться по территории этих деревянных часов, перепрыгивая маленькие и обходя большие или просто проходя сквозь те, через которые можно было пройти. Эти приборы были все окрашены в разные цвета и шли не синхронно, поэтому их тиканье и скрежет звучали вразнобой.

Наконец-то они вышли на другое место. Здесь было много воды, и какие-то похожие на рыб создания сновали туда-сюда. Рыбы и некие напоминавшие акул твари с шумом пытались выпрыгнуть на берег, обдавая путешественников каскадами брызг. Но никто в тыкве не мог даже коснуться ночной кобылки и ее спутников. Если бы даже кто-то осмелился сделать это, то ему пришлось бы держать ответ перед самим Ночным Конем, а он так легко ничего не прощал. Ведь эти рыбы тоже были обитателями Мира Ночи и их тоже можно было послать на выполнение задания — к примеру, куда-нибудь в пустыню, что для рыбы было бы особенно неприятно. Те из созданий, обитавших в тыкве, кто осмеливался чем-то досадить какой-нибудь ночной кобылке, получали назначение в какое-нибудь особенно неприятное местечко и не могли уже вернуться туда, откуда пришли. Эта система была разработана и установлена Ночным Конем. Но рыбы могли запугивать сколько угодно любого, кого бы ни встретили, даже ночную кобылку, что они, собственно, сейчас и делали.

Пройдя и эту местность, путешественники пошли дальше. Теперь перед ними открылась потрясающая картина — темное пространство во многих местах было пронизано сверкающими лучами света. Одни лучи, касаясь какого-нибудь предмета, мигом воспламеняли его и окутывали красным огнем, другие же, напротив, делали предмет белым и заставляли его превращаться в пар. Черные лучи обращали все в замерзшие субстанции, зеленые лучи, напротив, заставляли все встречное зацветать зелеными листьями.

— О, я знаю, для чего все это нужно! — воскликнула Хамелеон. — Эти лучи делают вещи какими угодно — горячими, холодными, яркими, темными, чистыми, грязными и так далее! — Да, Хамелеон умнела с каждой минутой.

— Да, действительно! — согласилась Аймбри, внезапно проявляя интерес к тому, о чем она уже давно знала. — Если бы над снами в Ксанте не работали бы так упорно, то они стали бы пресными, безо всякого содержания. Чтобы это предотвратить, их нужно постоянно обрабатывать, примерно таким вот образом. Видите, сколько энергии и сил уходит на создание ваших снов! — гордо заключила Аймбри.

— Но почему в таком случае большинство из них забываются? — не удержалась от вопроса Хамелеон. — Тогда, похоже, все ваши усилия напрасны!

— Вообще-то в действительности вы их не забываете, — терпеливо разъяснила кобылка, — они остаются в вашем подсознании, точно так же, как и любое дерево, какое вы видите днем, любое насекомое, когда слышите его жужжание, даже любой самый слабый порыв ветерка, который чувствует ваше тело. И все это по-своему влияет на вас, как и наши сны!

— Как интригующе, — проговорила Хамелеон, задорно встряхивая головой, — жизнь все-таки намного сложнее, чем мне казалось до этого. Интересно, а характер жителей Мандении тоже изменяется под воздействием всего этого?

— В этом я что-то сомневаюсь, — произнесла Аймбри, — только посмотри, как жестоки и свирепы эти жители Мандении! Если бы им снились хорошие сны, они не были бы такими ужасными созданиями!

Вскоре они достигли тыквенной кожуры и выбрались из тыквы. Теперь они оказались на узком перешейке, который соединял Ксант с Манденией. Да, это было то самое место, куда должны были прибыть Бинк и кентавр Арнольд, закончив свою дипломатическую миссию. Тут наконец Аймбри и дневной конь позволили себе отделиться друг от друга, поскольку скакать раздельно было все-таки намного удобнее. — У тебя неплохо получилось там, в тыкве, ты скакал превосходно, — польстила Аймбри своему другу.

— Я сосредоточивался только на том, чтобы держать шаг! — ответил конь. — Я все время боялся, что споткнусь или сделаю какой-то промах, и тогда мне была бы крышка!

Они вступили на широкую равнину, которая вся была залита приглушенным лунным светом и по которой так удобно было скакать. Аймбри наслаждалась бешеной скачкой и чувствовала, что дневному коню тоже приятно мчаться во весь опор, поскольку лошадь ведь и создана для того, чтобы бегать. Аймбри на минуту отвлеклась, представив себе, что было бы, если бы плохие сны доставляли, скажем, драконы. И тут же содрогнулась, решив, что это дело все-таки лучше препоручить ночным кобылкам.

Впереди, облитое лунным светом, обозначилось что-то, похожее на летящую низко над землей тучку. Нижняя ее часть была плоская, а верх какой-то бугристый. Силуэт надвигался прямо на них.

Аймбри быстро дематериализовалась, защищая себя и своего седока от грозящей опасности. — Прячься быстрее, не стой! — крикнула она дневному коню.

Но внезапно изнутри тучки раздался знакомый голос: — Аймбри! Хамелеон! Это я — голем Гранди!

Да, это действительно был Гранди. Аймбри снова материализовалась. — Что ты тут делаешь? — удивленно спросила она. — Ты же должен был охранять замок волшебника Хамфри, пока Горгоны тоже нет дома.

— Суровая необходимость заставила меня сделать это! — воскликнул Гранди. — Мне пришлось воспользоваться одной из бутылочек Хамфри, чтобы вызвать летающий ковер и лететь прямо сюда. А вы действительно передвигаетесь очень быстро! Но я тоже так быстро мчался по ночи, что куски туч остались на моей одежде. Хорошо, что я успел перехватить вас тут!

— Почему хорошо? — спросила Хамелеон.

Неожиданно голем посерьезнел: — Знаете, вам нужно все узнать сразу перед тем, как...

— Что с тобой? — спросила Аймбри, проникая в мозг голема. — Что случилось? — Тут внезапно кобылка почувствовала, что в голове голема крутится какой-то вихрь. Гранди выставлял себя сейчас в самом невыгодном свете!