– Да, может быть. В таком случае, значит, я уже давно отжалел самого себя, но все еще не могу примириться с тем, что потерял и Марианну.

– Продолжаешь лгать, потому что человек не может потерять того, чего никогда не имел.

– Ничего ты не понимаешь, – сказал Робер. – Под «иметь» ты понимаешь – спать в одной постели.

И потом примирительно добавил:

– Еще по одной?

– Если хочешь.

Она уже забыла, что хотела уйти, и Робер не считал нужным ей об этом напомнить, и они все говорили о тех же вещах и выпивали по рюмке, а потом опять говорили, и молчали, и официант три раза объявлял, что уже закрывается, прежде чем ему удалось прогнать их с террасы.

Улицы были пусты, и плевки обоих прозвучали медленно, почти торжественно, в мраке и пустоте. Марианна на своих высоких каблуках быстро идти не могла, а Робер лишь сейчас ощутил всю тяжесть своей усталости, да и что было пользы спешить, если некуда идти.

– Не понимаю, почему ты упорствуешь, – заговорил он, когда они вышли на авеню. – Если хочешь, я могу поспать и в прихожей. Не поверю, если скажешь, что у тебя нет прихожей.

– Прихожая у меня есть, но я не могу предложить тебе даже ее.

– А-а, понял. Квартиру занял любовник. Тот – состоятельный и верный.

– Нет у меня любовника.

– Как нет?

– Так – нет. Это ты ведь придумал, а я приняла, потому что противоречить тебе человек не в состоянии.

– А тот, толстый?

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru