— Да, неприглядная история... Хорошо еще, что полиция подождала, пока я не разыщу свою одежду. Допросы, объяснения... Утром подвалила толпа репортеров... А когда я вернулась к себе в агентство, Джонни Рио никак не мог поверить, что я замешана в этот скандал. Но, Иган... Ты так и не сказал, как ты нашел дорогу в подвал.

— Дорогу мне подсказал Ахмед. Я наткнулся на него в гостиной и сразу заметил, что этого супермена в шароварах трясет от страха... Ахмед давно подозревал своих хозяев в темных делишках, но фактов у него не было. Сатанисты действовали очень осторожно. Ахмеду приходилось вести расследование вслепую. Кстати, это Ахмед устроил для тебя киносеанс с призраком Олтона Эсквита.

— Ахмед?!

Я была потрясена и даже привстала с подушек. Иган толкнул меня назад и накрыл одеялом. А сам продолжил:

— Нина в первый же вечер поговорила с Ахмедом довольно откровенно. Она сказала ему, что Мэвис Зейдлиц — частный детектив, который будет следить за тем, чтобы с Селестиной ничего не случилось. Это был рискованный, но правильный шаг. Ахмед решил помогать тебе во всем. А для начала — заинтересовать историей Джона Меннинга.

— Спасибо, — хмыкнула я. — Как только ему удалось раздобыть кусок старой киноленты?

— Ахмед нашел на чердаке несколько коробок с фильмами Олтона Эсквита и проектор. А вообще он парень сообразительный... Он сразу понял, что Нина стоит в этой компании обособленно... Единственная, кого Ахмед не разгадал, была Селестина.

— Мне ее искренне жаль.

— Мне тоже. Детство у Селестины было ужасным: отец и мать постоянно грызлись... Потом, когда Нина бросила Джона Меннинга, у Селестины, как это часто бывает, возник комплекс «хорошего, но обиженного мамой отца». Ошибка Нины заключалась в том, что она позволяла Меннингу по месяцу в году общаться с дочерью. Джон Меннинг был одним из самых ярых сатанистов. Постепенно он вводил дочь в круг своих интересов, прививал ей любовь к запретному... Джон с Агатой уже тогда рассчитали, что наступит день, когда Селестина станет «невестой» Астарота и впоследствии займет место верховной жрицы — Агата рассказала об этом на допросе в полиции. Она оказалась весьма разговорчивой особой: всех заложила с потрохами. Агата не утаила, что Джон Меннинг привозил Селестину в дом к Бланту именно с этой целью — приобщить к ритуалам. Сначала это подавалось как сказка, потом Селестине показали самый пристойный момент из всего действа... Развращали понемногу. Девочка росла в ненормальной обстановке.

— А как она сейчас? Переживает наверное?

— Нина поместила ее в психоневрологический диспансер. Врачи считают, что на излечение уйдет немало времени. Удар по психике был нанесен довольно ощутимый... Хотя Селестина не собиралась выступать на сцене или сниматься в кино, все же она неравнодушна к общественному мнению. А тут такие страсти в прессе... И все же, как я понял из разговора с Ниной, Селестине сейчас легче. То страшное, что она держала в себе, вышло наружу, но от этого Селестина неожиданно испытала огромное облегчение... Я думаю, со временем все забудут сатанинские делишки. Селестина выйдет замуж, сменит фамилию, станет хорошей матерью и женой...

— Дай Бог, — искренне сказала я. — Лично я тоже легко отделалась. Правда, колено побаливает... Нина прислала мне чек на две тысячи долларов...

— Это значит — Селестина получила наследство!

— Да. Когда Джонни Рио увидел чек, у него началась чесотка, причем в области рук. Деньги ушли на счет агентства, а мне скупердяй Джонни отстегнул премию. Знаешь, сколько?

— Не напоминай о деньгах! — поморщился Иган. — Это нечестно. Я же не виноват, что не могу оплачивать бунгало.

— Успокойся, Иган. Больше, чем деньгам, я обрадовалась отпуску, в который отпустил меня Джонни. В любом случае я оплачивала бы этот домишко. Но жить в нем одной было бы так тоскливо!

— Ты хочешь сказать, что я выполняю здесь роль шоумена для Мэвис?

— Ты — мой самый желанный гость, Иган. Дай слово, что когда напишешь свою Сатанинскую симфонию и станешь уж-ж-жасно знаменитым, то обязательно пригласишь меня в гости в такое вот бунгало на берегу океана.

— И что мы будем там делать? — он хитро прищурился.

— Как «что»? Сочинять музыку.

— В четыре руки?

— Ну, об этом мы договоримся... Лучше ответь: почему твоя левая рука уже приступила к творческому процессу, не дожидаясь конца разговора?