Популярность приёмов у некоторых господ бывает столь высока, что они начинают приглашать гостей всю неделю, и называется подобное уже салоном. Так и говорят: салон у Вавиловых, салон у Оболенских, салон мадам Кики. Хм, хотя нет, салон мадам Кики — это уже не то, это, вообще-то, публичный дом, но он, правда, тоже зовётся салоном. А всё потому, что к Кики ходит солидная публика. Ну, во всяком случае, Вяземский мне так сей момент объяснил. Да и, честно говоря, у меня постепенно создаётся впечатление, что в столице любое более-менее приличное заведение обзывают салоном.

Народа у Путиловых собралось человек двадцать, если не больше, причём молодёжи и детей совсем нет, все господа и дамы в возрасте от тридцати и выше. Так что Машуля оказалась на этом празднике жизни единственным ребёнком, чем в дальнейшем она беззастенчиво и воспользовалась.

Персоны собрались, надо признать, довольно значительные. Один Морской министр Николай Карлович Краббе чего стоит. Не... я, конечно, помнил из прочитанного о Путилове, что они с Краббе приятельствовали, но встретить вот так в компании аж целого министра, признаюсь, не ожидал. Приняли нас радушно, у господ Путиловых, наверно, по-другому и не бывает. Они сразу представили нас гостям. Как я понял, Ростовцев почти со всеми был знаком ранее. В большинстве своём тут присутствуют моряки и люди, связанные с морем. Вот Василий Аполлонович Полетика, например, владелец Невского судостроительного завода. Надо бы с ним контакты наладить, вдруг мне буксиры или катера строить понадобится.

А ещё меня очень неприятно поразила новость, что здесь и сейчас собралось много друзей старшего Патрушева, и, кажется, они хотят со мной плотно пообщаться. Как-то это неожиданно, знаете ли, и чревато последствиями. Конечно, я за последнее время о жизни своего "папули" немало информации нарыл, но, как подсказывает опыт, неувязки могут возникнуть даже на ровном месте. Появятся сомнения у окружающих в моём нынешнем статусе, и об их дружеском расположении ко мне уже можно будет забыть. При неблагоприятном стечении обстоятельств может дойти и до разбирательств, кто же я такой на самом деле. А оно нам надо? Кроме этого, Николай Иванович намекнул, что кое с кем из присутствующих я знаком лично, в смысле младший Патрушев знаком, и это дополняет напряг. Короче, ситуация сложилась для меня крайне некомфортная.

И что делать? Обтекаемо отвечать на вопросы, улыбаться и тихо паниковать? Ага, вот уж фиг им всем! Устал я бояться. Впрочем, можно ещё и на детскую забывчивость пожаловаться. Сколько там мальчишке Патрушеву стукнуло, когда его в Сибирь увозили? Лет десять или одиннадцать? И в Питере его уже лет семь не было. Ну, в принципе, должно прокатить. Не думаю, что тут многие станут мне о былом знакомстве напоминать, их ведь в основном "отец" интересует, и его жизнь в Сибири, а о ней я могу болтать долго и уверенно. Ой, да что там! Я для пользы дела даже пару-тройку песен спою как бы "отцовских". Пускай порадуются.

Тем временем знакомство продолжалось. Софу с графом расспрашивали о Сибири и Китае, Вяземского какой-то знакомый ему моряк вообще в сторону отвёл. Меня же, Светлану и Машку все присутствующие пока только рассматривали, это дало нам время оглядеться и привыкнуть к окружающей обстановке. Ну, что сказать? На первый взгляд, вечеринка не сильно отличается от встречи с кланом Ростовцевых: так же богато одеты господа и дамы, так же блестят наградами и золотым шитьём мундиры, но антураж помещений уже не столь великолепен, квартирка выглядит попроще. Не бедно, но всё же проще: нет позолоты везде и на всём, нет излишне вычурной мебели, нет огромных ваз и красивых статуэток, убранство квартиры оптимально и практично.

Общение людей тоже не так манерно. Говорят гости раскованно, не приглушая голос, и так же смеются. Видно, что чувствуют они себя здесь как дома. Это не встреча родственников-аристократов, это встреча друзей. Кстати, выпивки и закуски на столах в достатке, у Ростовцевых одно шампанское разливалось да какие-то маленькие бутербродики вперемешку с такими же пирожными в вазах лежали, а тут, несмотря на строгий пост, представлено, можно сказать, шикарное разнообразие продуктов (разумеется, постных, но от этого не менее вкусных). И если откровенно, этот сабантуйчик мне понравился больше, чем предыдущий, очень уж он напоминает наши вечерние посиделки в Красноярске.

Расспросив напоследок зарождающуюся графскую семью об их знакомстве и планах на будущее, гости наконец-то обратили внимание и на нас, молодёжь. Светику парочку вопросов задали, и она, забавно покраснев, с достоинством на них ответила. Сестрёнку "терзали" чуть дольше, но основной интерес собравшиеся проявили ко мне. Пришлось минут двадцать языком трепать, пока Николай Иванович не закруглил это затянувшееся "интервью" и не попросил гостей "не мучить юношу сверх меры".

Ой, кто бы знал, как я был рад этому моменту! Будем считать, первый тур знакомства прошёл успешно.

Дальше развлечения пошли своим чередом. Народ начал разбиваться на кучки. Путиловы и Софа с графом образовали самую солидную (по возрасту), мы с Вяземским присоединились к морским офицерам помоложе, а Светлану с Машкой дамы в соседнюю залу увели. У нас разговор опять пошёл о Китае, и поручик в общих чертах описал предпринятую им с Ростовцевым поездку. Рассказал и о ранении, и о том, что Софья Марковна, проявив незаурядные лекарские способности, его фактически с того света вытянула. Да и вообще о талантах нашей старшей он много чего наговорил, так что вскорости все офицеры стали в её сторону с большим уважением посматривать. Не удивлюсь, если к ней после этого кто-нибудь по поводу лечения обратится.

Так и потянулось время. Господа и дамы переходили от компании к компании. Я слушал, что люди говорят, и сам рассказывал, бывало, и бокалы поднимал, по поводу и без, а Машка за каких-то полчаса успела три раза "проинспектировать" столы на наличие сладостей. Потихоньку я обошёл все комнаты, разглядывая картины, развешанные на стенах, в прошлые приходы не удалось всё внимательно рассмотреть.

Оказывается, у Путилова есть одна оригинальная привычка: он коллекционирует портреты русских людей, причём и простого народа, и знаменитых деятелей. Этих портретов у него, наверно, сотни — все стены завешаны. Между прочим, тут есть картины и известных художников, и совсем неизвестных. Некоторые холсты так вообще, на мой взгляд, мазня мазнёй. Портреты Пугачёва, Степана Разина, Богдана Хмельницкого висят рядом с портретами министров, учёных, литераторов, художников, и выглядит это, надо признать, весьма забавно.

В конце концов наступил момент и моего общения с друзьями "папа́". Николай Иванович взял меня под руку и повёл в ближайшую комнату, а кое-кто из гостей последовал за нами. Первоначальный напряг у меня давно прошёл — хватит, отбоялся. Ну а когда мы уединились, пошло-поехало: да как вы, да что вы, да почему ж так получилось? В общем, состоялось почти полное повторение моей беседы с Путиловыми. Я отвечал обстоятельно, стараясь красноречием прикрыть неприятные моменты. Вроде удалось.

А после разговоров об "отце" господа взялись и за меня:

— Александр, вы уже думали, кем будете в дальнейшей жизни?

Машинально попробовал отшутиться:

— А что, самим собой нельзя остаться?

Поулыбались, но выпытывать продолжили:

— Нам хотелось бы знать, не собираетесь ли вы пойти по стопам отца. Если намерены служить на флоте, то в этом мы могли бы посодействовать.

Во, блин, опять началось: раз дворянин, то обязательно должен служить в армии или на флоте. А без этого я и не человек, что ли? Какого рожна они все стремятся меня в мундир запихнуть? То граф приставал, то Вяземский, то Путилов, а теперь и эти господа. Что я им такого плохого-то сделал? Ну нет надо мной командиров и начальства, и слава Богу! Сам я свою жизнь гораздо лучше обустрою.