Доблесть политика проявляется в принятии трудных решений и готовности рискнуть, когда последствия риска неизвестны. Приведу два примера — стиль правления Тони Блэра и стиль правления Гордона Брауна.
Почти спонтанное решение Тони возглавить лейбористов после смерти Джона Смита в 1994 году говорит о его смелости и самонадеянности. Будь Тони Блэр более робким политиком, он уступил бы Гордону Брауну, своему старшему товарищу, с которым они вместе разрабатывали новый курс лейбористской партии. Но Тони почуял, что Гордон проворонил шанс еще в 1992 году: сначала — долгими колебаниями, а там и полным отказом соперничать с Джоном Смитом после ухода тогдашнего лидера лейбористов Нила Киннока. К 1994 году для Гордона Брауна момент был упущен, а Тони казался сильным кандидатом — он мог и стать лидером своей партии, и выиграть ближайшие общие выборы. Вопреки распространенному мнению Питер Мандельсон и в мыслях не имел поддерживать Тони после внезапной смерти Джона Смита (Тони сам об этом рассказывал); наоборот: Мандельсон сначала поддерживал соперника Тони, а ему самому при первой же встрече сказал: «Это место для Гордона».
Макиавелли, размышляя о судьбах Моисея, Кира, Ромула и Тезея, приходит к следующему выводу: «...судьба послала им только случай, то есть снабдила материалом, которому можно было придать любую форму: не явись такой случай, их доблесть угасла бы, не найдя применения; не обладай они доблестью, тщетно явился бы случай»[25]. Макиавелли считал, что великие государи располагали как удачей, так и умением использовать шанс, едва он представится, не раздумывая и не медля; именно в таком стиле действовал Тони после смерти Джона Смита.
Вскоре стало ясно, что одним этим смелым шагом не обойтись. На первой же партийной конференции 1994 года, уже в качестве лидера лейбористов, Тони не внял советам коллег, в том числе Робина Кука, не устрашился того, что случилось с предыдущим лидером при аналогичной попытке, — иными словами, Тони решил возобновить дискуссию по Четвертому пункту, о национализации собственности. Берясь за это дело, Тони еще не представлял, какую предложит альтернативу Четвертому пункту; не было у него и плана по закреплению этой замены. Он просчитал все угрозы своему недавно обретенному лидерству, могущие проистекать из пересмотра Четвертого пункта. Однако Тони видел, сколь символичен для партии этот отход от принципов прошлого. Смелость, конечно, хороша, но пригождаются и единомышленники. Эти последние немедленно начали кампанию в рамках своей же партии. Сам процесс обсуждения Четвертого пункта отчасти убедил народ в том, что лейбористы уже не прежние. Для изменения политики партии Тони умело использовал свою популярность. Новая редакция Четвертого пункта едва ли соответствовала стандартам, заданным Декларацией независимости Соединенных Штатов, что неудивительно, если учесть, что основное обсуждение имело место в спальне Блэров на втором этаже ислингтонского дома, а единомышленники проводили мозговой штурм, сидя с ногами на двуспальной кровати. Все дело в том, что, приглашая нас домой, Тони напрочь забыл о дне рождения своей дочери Кэтрин. На первом этаже был детский праздник, поэтому Шери Блэр сослала нас на второй этаж, чтобы шум не отвлекал от работы. Новая формулировка вполне соответствовала поставленной задаче — явить лейбористов людьми, готовыми выполнять насущные задачи, а не цепляющимися за собственный линялый реквизит.
В правительстве, однако, не получится явить решительность и доблесть, если упорно гнуть свою линию, как Тони ранее гнул относительно профсоюзов и ужесточения политики лейбористов в борьбе с преступностью. Нужно задействовать оппозицию. В 2005 году, во время предвыборной кампании, Тони ее задействовал в вопросах иммиграции, которая является контактным рельсом британской политики, причем мощность подводимого этим рельсом тока явно летальная. Чувства были на подъеме, особенно у ключевой группы колеблющихся избирателей, необходимых нам для победы. Майкл Говард проводил тогда кампанию, окрещенную консерваторами «кампанией собачьего свистка», — пытался вновь завоевать симпатии избирателей, традиционно голосовавших за консерваторов. Поначалу мы не знали, что с этим делать, но в середине апреля Тони решил прямо выступить по поводу проблемы и засел за соответствующую речь. 22 апреля он эту речь произнес: расхвалил невероятные преимущества иммиграции для Британии и осудил Говарда за попытку сыграть на неприглядной стороне британской политики; правда, обвинений в расизме не было — Тони тщательно их избегал. Я во время речи находился в штаб-квартире кампании, на Виктория-стрит. Впервые с начала кампании собравшиеся слушали Тони, затаив дыхание, а когда он закончил речь, разразились аплодисментами. Со стороны Тони было очень рискованно напрямую говорить о нашей самой болезненной язве, да еще в позитивном ключе. Голосов мы этим, правда, себе не добавили, зато и консерваторы уже до конца выборов не высовывались. А если бы Тони проигнорировал тему, наши ставки постепенно упали бы.
Разумеется, одной безрассудной доблести недостаточно. Без коварства тоже далеко не уедешь — его роль я объясню ниже. Пока Тони произносил речь об иммиграции, я заметил, что телесуфлер вроде как работает с перебоями и у Тони возникают неловкие паузы. Когда все было позади, я спросил Тони, в чем состоит неполадка. И услышал, что телесуфлер в полном порядке, но вот в речи были моменты, на которых нежелательно фокусировать внимание СМИ, поэтому Тони читал по своей распечатке, не используя телесуфлер. Теперь, добавил Тони, можно не опасаться, что «моменты» появятся в новостных сводках.
Порой Тони, выражаясь метафорически, направлял автомобиль прямо на стену, так что противники его поневоле отступали; правда, он рисковал собственным положением, необходимым для проведения реформ, по его мнению, жизненно важных. Например, так он поступил в 2006 году с проектом реформы образования. Этот проект давал школам свободы, аналогичные свободам городов-университетов, и обязывал к выбору специализации. В начале 2006 года «кнуты» правительства сообщили, что против проекта реформы образования выступили пятьдесят шесть лейбористов. Заднескамеечники во главе с Гордоном Брауном снова активизировались. По словам Брюса Грокотга, бывшего личного парламентского секретаря Тони, на Даунинг-стрит, 10 никто не понимал, насколько накалились страсти в рядах парламентских лейбористов. Мы, оказывается, буквально ткнули их носом в реформы. Мэттью Тейлор, консультант Тони по вопросам стратегии, хотел пойти на уступки, но Тони высказался мне в том духе, что парламентским лейбористам придется уяснить: хотят покончить с собой — милости просим, а он ни пяди реформ не отдаст. Потому что любая уступка будет выглядеть как капитуляция, а он, Тони, к капитуляции не готов. Он скорее пожертвует своей должностью, чем пойдет на попятную.
Консерваторы согласились поддержать проект реформы образования, вот мы и решили, что удастся провести его через Парламент. Однако надо учитывать, что лидер лейбористов, вздумавший положиться на голоса консерваторов, подвергает себя целому ряду опасностей. Лейбористам давно не дает спокойно спать призрак Рамси Макдональда[26]; действительно, какому политическому лидеру хочется, чтобы его считали Иудой; какой политический лидер останется у власти, если за это надо заплатить предательством? Тони хотел было устроить выволочку не поддержавшим его лейбористам, но был своевременно остановлен мудрой Рут Келли, министром образования, — она считала, что надо добиться расположения несогласных, а не наказывать их. Несогласные тем временем сговорились с консерваторами и либерал-демократами не давать ходу программе, вследствие чего рассмотрение проекта должно было занять изрядно времени. Консерваторы, одобрявшие проект в целом, ухватились за возможность сыграть в эту тактическую игру. Если бы мы тогда потерпели поражение, нам бы пришлось, подобно незадачливому Джону Мэйджору, миновать все стадии Маастрихтского договора в зале заседаний Парламента. Несогласные тайно сообщили оппозиционным партиям, что в Шотландию на дополнительные выборы нами делегирована группа членов Парламента, однако не стали сообщать нашим кнутам, что сами намерены голосовать против. К счастью, кнуты насторожились как раз вовремя и сумели предотвратить мошенничество. Таким образом, продвижение программы было одобрено с разрывом в десять голосов. Нам удалось склонить на свою сторону достаточно членов Парламента, и против проекта в результате проголосовало всего шестьдесят человек при сорока воздержавшихся. Гордон Браун голосовал «за»; его сторонники в Парламенте — против. Если бы Тони последовал совету пойти на уступки, он бы никогда не провел эту свою самую показательную реформу. В подобных обстоятельствах мудрый правитель не должен колебаться; иначе веры ему больше не будет. А оппоненты пускай считают лидера сумасшедшим и действительно способным врезаться в стену — если они усомнятся в сумасшествии лидера, они с его пути не уйдут.
