На корпоративе царило уныние.

Наше агентство недавно купил столичный медиа-холдинг, и известие о том, что сразу после Нового Года у нас начнется другая жизнь, не сказать, что сильно всех обрадовало.

К тому же упорно ходили слухи, что новое начальство уволит как минимум треть сотрудников, а то и большую половину.

– Оставят только тех, без кого им не обойтись, – сидя за столом, авторитетным, но уже пьяным голосом вещал финансовый директор, давно растерявший свой прежний солидный вид.

В руке он держал ополовиненный бокал, рубашка была расстегнута, а пиджак он потерял еще в начале корпоратива. Но все слушали его крайне внимательно – потому что финдиректор уже встречался с новым руководством, и, по его собственным словам, те решили оставить его на старой должности.

– А тебя, Данилова, уволят в первых рядах! – обратил он свой мутный взор в мою сторону. Попытался подмигнуть, но вышло так себе. – Хотя я мог бы за тебя заступиться. Так сказать, замолвить словечко!..

И засмеялся совсем уж сально. Если не сказать, что гнусно.

Дальше слушать я уже не стала.

К тому же его любовница из бухгалтерии, Стеллочка Сорокина, которая, по слухам, прыгнула к нему в кровать прямиком с его рабочего стола, уставилась на меня ненавидящим взглядом.

Она тоже была не сильно трезвой.

Три слоя наращенных ресниц заморгали от обиды, перекачанные силиконом губы искривились, но я решила, что скандал мне совершенно ни к чему. Как и этот корпоратив, слишком похожий на поминки нашей прежней, вполне неплохой жизни.

С такими мыслями я покинула праздничный стол, заставленный закусками, за которым вовсю лилось шампанское, но все пили с таким видом, что это не за здравие, а за упокой.

– Лиззи, иди к нам! – помахал мне, подзывая к барной стойке, главный редактор.

– Лизетт, давай-ка к нам! Выпьем, Лизхен! – не отставали остальные, склоняя мое имя каждый на свой лад.

Но я покачала головой, пребывая в полнейшем унынии.

Подозревала, что финдиректор прав. Меня уволят в первых рядах, и это не добавляло праздничного настроения.

Причина от меня избавиться была в том, в агентстве я работала внештатным корреспондентом на полставки, потому что училась на третьем курсе журналистики. Но это не мешало мне по ночам писать статьи, вести блоги и следить за новостными рассылками.

За меня держались и хвалили, утверждая, что у меня легкое перо и уверенная рука. А если нужно придумать слоган или новую концепцию для рекламодателей – так это лучше к Лизавете Даниловой!

То есть ко мне.

– Лизунчик, ты что такая грустная?! – накинулась на меня, появившись словно из ниоткуда, моя подружка, и я закатила глаза.

«Лизунчиком» – называла меня только Светка, которая давно взяла надо мной шефство, хотя никто ее об этом не просил.

Она считала меня то ли несчастной сироткой, то ли своей бедной родственницей, поэтому всячески опекала. Заодно одолжила свое платье – настояла, чтобы на корпоратив я пришла именно в нем. Сказала, что мне нужны перемены в жизни, и начать стоит с внешнего вида, потому что я постоянно хожу в черном как ворона.

Платье было кремового цвета, с золотого цвета пояском, длиной чуть выше колена и с приличным вырезом, в котором и утонули пьяные мечты нашего финансового директора.

– Пойдем, Лизунчик, у нас шикарная гадалка! Во-он в той комнате, – с довольным видом сообщила Светка. – Сразу всем говорит, кто останется на работе, а кого уволят. Мне, кстати, сказала, что на мое место никто не претендует.

Про Светку и так все знали, что ее оставят, и к гадалке можно не ходить. Увольнение ей не грозило ни при какой власти.

Спасибо деньгам отца – он был одним из крупнейших бизнесменов Н-ска. Заодно являлся нашим главным спонсором и собирался им оставаться.

Конечно, до тех пор, пока его дочь будет при деле.

Идея с гадалкой, кстати, тоже была Светкина. Как и корпоратив в шикарном баре на двадцать пятом этаже гостиницы «Восход», принадлежащей, какие тут могли быть сомнения, ее отцу.

– Не сейчас, Свет! – сказала ей. – Чуть позже. Хочу подышать свежим воздухом.

«А заодно подумать, не вернуться ли мне домой», – добавила я мысленно.

Пусть до нового года оставалась всего пара часа, но настроение у меня испортилось окончательно.

Добираться до дома было порядком – квартиру я снимала далеко от центра, так дешевле. За аренду платила тем, что получала, сдавая нашу с бабушкой двушку в райцентре в паре сотен километров от Н-ска. На еду и все остальное уходило то, что я зарабатывала в агентстве.

Но если меня уволят через несколько дней, то не мешало заранее подумать, где искать новую работу.

На застекленной террасе с видом на новогодний Н-ск подумать об этом не вышло – на меня тотчас же набросился пьяный финдиректор. Вот так, подошел и попытался облапать.

Мазнул губами по щеке, стараясь отыскать мои губы. Но не нашел, потому что я принялась вырываться, пытаясь его оттолкнуть

– Ты такая красивая, Лизавета! И такая недоступная!.. – бормотал он. – Я всегда тебя хотел, как только увидел… Ты такая – ух!.. Только не убега… а-а-а!.. – захрипел он, потому что я все-таки выкрутилась, а заодно заехала ему коленом по тому месту, которым он думал, но ничего толкового не придумал.

Окончательно расстроившись, вернулась в банкетный зал.

Вернее, попыталась.

– Ну ты и дура, Данилова! – встав у меня на пути, заявила Стеллочка Сорокина. – А ведь я тебя предупреждала! Говорила, что он мой и я никому его не отдам!

– А я и не претендую, – миролюбиво сказала ей. – Забирай свое пьяное сокровище, сдался он мне!

Но Стелла не собиралась меня слушать. Пусть она с трудом стояла на ногах, но ее рот не закрывался, и из него лились потоки отборной ругани.

Я не стала ее разубеждать – спорить с пьяным человеком себе дороже. Вместо этого решительно ее обошла и тут… Увидела Светку, с бокалом в руках, кокетничавшую со звездой нашего новостного агентства.

Максим Сполохов, наш ведущий журналист. Он всегда мне нравился, и я даже подумывала… Но перестала, стоило мне узнать, что у него жена и маленький ребенок.

Зато сейчас все выглядело так – по крайней мере, рука Максима на Светкиной талии, а его губы ласкают ее шею, – что эту ночь он проведет в роскошном люксе гостиницы «Восход» вместе с моей подругой, позабыв о своих обязательствах.

От этой мысли мне почему-то стало противно. Захотелось спрятаться от всех – сейчас же, сию секунду!

Почти не думая, я дернула за ручку ближайшей двери. Та распахнулась, и я оказалась в полутемной комнате, наполненной запахом благовоний, а свет в ней давало лишь несколько свечей.

Гадалка, ну конечно же, вспомнила я. Светка ее притащила!..

Симпатичная женщина совсем не цыганской наружности сидела за небольшим столом и перебирала карты таро. Не выглядело, что ее услуги пользовались большим спросом у нашего коллектива.

– О, душа моя! – обрадовалась она. – Проходи же, садись поскорее! Вот сюда, напротив меня. Какие у тебя будут вопросы? Карты всю правду расскажут…

– Не нужно, – качнула головой. – Я здесь случайно. Зашла, чтобы перевести дух. Ну да, прячусь, – призналась в ответ на ее немой вопрос. – Но сейчас уже поеду домой.

– Я все-таки тебе погадаю, – не сдавалась она. – Раз уж ты спряталась как раз в моей комнате.

Пожав плечами, я устроилась на предложенном мне стуле. Пламя свечей вспыхнуло ярче, стоило мне усесться, и женщина с удивлением посмотрела мне в глаза.

– Хотя ты могла бы погадать мне и сама, – произнесла она задумчиво. – Я чувствую твой дар. Он очень сильный, даже мощный… Но его природа мне пока еще не ясна.

На это я непроизвольно потянулась к медальону на моей шее.

От кулона на шее шло привычное тепло, которое усиливалось, стоило мне подумать о бабушке. Я до сих пор не понимала, в чем был секрет ее подарка – открыть кулон мне так и не удалось, а ломать его не хотелось.