Арка с дискошаром была уже установлена и светотехники её начали тестировать. Трон и испанская гитара стояли в стороне за портьерой. На вершине возвышения с тремя ступеньками стояла не ударная установка, как у Queen, а синтезатор, ритм бокс и микшерский пульт. Серега сразу рванул туда и стал изучать то, с чем он сегодня будет работать. Всё было уже подключено и наш клавишник извлёк первые звуки из синтезатора.
— Всё, как моё, — крикнул довольный Серёга, так как было видно, что он всё это время переживал за то, как будут звучать его новые инструменты.
Всё повторялось, как в Лондоне. Только там перевозкой инструментов занимались люди Стива, а здесь французы. Хотя общее руководство этим процессом опять лежало на Стиве. Свой Gibson Flying V я всегда вожу с собой, а вот остальное музыкальное оборудование приходится брать второй раз в аренду уже на месте. Я хотел взять серёгин синтезатор и всё остальное и поместить в багажное отделение нашего бизнес-джета, но оно было очень маленьким, да ещё там находились наши чемоданы. Так что его пришлось оставить и Серёге лететь налегке.
На сцене было ещё человек десять работников, которым мне не пришлось долго объяснять, что я хочу от них. С первых их вопросов было понятно, что это профи и мы быстро поняли друг друга. В машине мы с Серёгой набросали полный список песен и их порядковые номера, напротив которых я поставил галочки, означающие, что во время их исполнения необходимо будет включать дымогенераторы. Ещё я отдал их старшему, который назвался Огюстом, видеокассету с нашими клипами и объяснил, в каком порядке они идут и на каких песнях их включать. Их было всего пять и завершать концерт будет пятая «We are the world». Там идут кадры съёмки в студии звукозаписи EMI в Лондоне всего нашего звездного состава, с которым мы скоро опять встретимся, только уже на концерте.
Так, с этим разобрались. Теперь следует быстренько прогнать песни. В принципе, это можно было и не делать, так как мы только вчера вечером выступали в «России». Нам, единственно, надо привыкнуть и запомнить их порядок исполнения.
— Солнышко, — обратился я к своей подруге, — у тебя нет такого ощущения, что наш последний концерт в Москве был очень и очень давно?
— Мне тоже так кажется, — ответила Солнышко. — Я это сразу ощутила, когда мы вышли на сцену. Хотя с последнего нашего концерта прошло меньше суток.
Ещё плюс к этому, надо было Серёге проиграть самостоятельно пару-тройку раз мелодию «Une vie d’amour», чтобы почувствовать её. Но он в самолёте внимательно, несколько раз, её прослушал и изучил ноты, поэтому он быстро разобрался с её исполнением. А потом мы в темпе проиграли и спели, как всегда, начало всех наших песен. Только мы закончили репетицию, как приперлись люди в штатском. Судя по четкости и слаженности их действий, да и по внешнему виду, это были сотрудники GSPR или если полностью расшифровать эту аббревиатуру, то Groupe de sécurité de la présidence de la République. А по нашему — группа безопасности Президента Республики.
Их старший, подполковник жандармерии или уполномоченный комиссар полиции, показал своё удостоверение нашему полицейскому, который тоже вынул свою ксиву и на этом вопрос был решён. Наш охранник пошёл в сторону гримерки во избежание конфликта интересов двух спецслужб. Теперь мы находились под охраной людей президента. Нам это не впервой, главное, чтобы нам не мешали выступать. Осмотрев всё тщательно, они удалились, оставив троих по углам сцены. Значит, скоро будет «Monsieur le Président de France», как в одноимённой песне Michel Sardou.
Ну что, пора переодеваться. Мы пошли в гримерку вместе с Лиз. У входа в неё стояли двое наших охранников, а по коридору ходил один из команды GSPR. В ней даже были оборудованы отдельные кабинки, так что дамы сразу удалились в одну из них, а мы с Серёгой переоделись в кожаные вещи. Я Серёгу предупредил, что перед последней песней, пока мы будем переодеваться в наши средневековые костюмы, пусть он сыграет попурри из французских песен, чтобы зал не заскучал и ждал нас под музыку. Лиз обещала справиться с переодеванием, но лучше бы это делала Маша. Я бы не так волновался.
Ну вот, мы все готовы и можно выходить. Занавес был закрыт и я посмотрел в «глазок». Ого, зал был полностью забит, кроме середины первого ряда, зарезервированного для президента и сопровождающих его лиц. На кассе я обратил внимание на цену за билеты. Так вот, в первых рядах билеты в долларах стоили 250 долларов, дальше 230, а остальные получались девятьсот франков, то есть по двести долларов за штуку. Значит, принимающая сторона получит ещё больше, чем я рассчитал. Всё правильно, присутствие самого президента подняло цену билетов ещё больше, но это наших французских поклонников не остановило. Побывать на нашей премьере и, одновременно, посидеть в зале рядом с президентом — это, действительно, двойное и дорогое удовольствие.
Только здесь не «Россия» и мои экспромты точно не прокатят. Но и стоять на сцене столбом, как истукан, нельзя. Значит, всё равно, придется импровизировать. Спеть с президентом мне не дадут, так как он будет сидеть в центре первого ряда и к нему будет нелегко подойти, но по залу походить с микрофоном, я думаю, мне удастся. Телекамеры особо проходы не загораживали, поэтому я мимо них спокойно проскочу. Но вот из динамиков под потолком раздались звуки французского гимна, знаменитой «Марсельезы», и в зал вошёл президент Валери Жискар Д’Эстен с супругой и дочерью, сопровождаемый охраной, и все сразу встали. В этот момент открылся занавес и получилось так, что публика стоя приветствовала, одновременно, и президента, и нас на сцене. Аплодисменты также можно было адресовать и нам, и президенту. Хотя люди смотрели не на главу Пятой республики, а на нас, так что большая часть оваций предназначалась, получается, именно нам.
Я поклонился президенту, его жене с дочерью и публике. То же самое сделали, одновременно со мной, Солнышко и Серёга. Знакомство друг с другом закончилось, все расселись на свои места и я подошёл к микрофону.
— Mesdames et messieurs, — обратился я к залу по-французски, не забыв сделать так любимый мною льезон между последней буксой первого слова и гласной, следующего за ним, соединительного союза, чтобы красиво зазвучал звук «з», — и лично господин и госпожа президент. Благодарю всех вас, что вы пришли в этот вечер на наш концерт в сей знаменитый и прекрасный храм искусств. Для всей нашей группы было очень неожиданным приглашение господина Валери Жискар Д’Эстена, но мы с удовольствием откликнулись на него. Мы рассчитывали приехать к вам только в июне и я только совсем недавно начал писать для этого песни. Поэтому к сегодняшнему концерту я написал пока пять песен на французском языке, одну из которых вы уже слышали. Все эти песни о любви, в том числе и о любви к Франции.
При этих словах раздались аплодисменты, говорящие от том, что мои слова понравились публике и она их по достоинству оценила.
— Первой мы исполним песню, — продолжил я, — которую я написал только сегодня утром, находясь ещё в Москве. Называется она «Une vie d’amour». Я её исполню вместе с нашей солисткой Sweetlane и надеюсь, что вы её полюбите. И песню, и солистку тоже.
Зал засмеялся и я почувствовал, что требовательная французская публика нас приняла и мы ей понравились. Пока я говорил, я внимательно вглядывался в сидящих в зале людей. Каких только знаменитостей мой взгляд не увидел. Помимо президента, там сидел весь музыкальный цвет Франции: Джо Дассэн, Мирей Матьё, Шарль Азнавур, Аманда Лир, Шейла, Далида, Франсуаза Арди. Также я узнал Мари Лафоре. Именно этой певице мы обязаны появлением песни «Манчестер и Ливерпуль», мелодию которой позаимствовало советское телевидение и много десятилетий использовало в программе «Время» для выпуска прогноза погоды. Но что поразительно, мне удалось разглядеть Владимира Высоцкого и Марину Влади. Значит, последний сон, в отличии того сна, где у меня родились две пары двойняшек, был в руку. Видимо, Владимиру Семеновичу разрешили выезд во Францию и он, сорвавшись со съёмок «Места встречи изменить нельзя», прилетел к своей жене в Париж. Да, я совсем не ожидал их здесь увидеть.
