Ее соски напряглись. К счастью, он, похоже, настолько углубился в книгу, что ничего не замечал.
Прошел всего год со смерти Эммета, а она уже предается сексуальным фантазиям о человеке, ненавидевшем ее до глубины души. Час от часу не легче. Когда она уже считала, что обрела некую толику здравого смысла, все старые мазохистские привычки вернулись и стучатся в дверь, надеясь вновь водвориться на прежнее место.
«Обещай, Шугар Бет, что не будешь тратить время на траур по мне. И так жила словно монахиня невесть сколько лет. Все это и без того продолжалось слишком долго. О нет, вовсе не так долго!»
Она подумала о когда-то могучем, но под конец совершенно истаявшем теле Эммета, и прежняя, смешанная с яростью любовь наполнила ее.
«Почему тебе вздумалось заболеть, старый осел? Не говоря уже о том, чтобы умереть! Ты мне нужен, неужели не понимаешь?!»
Он был любовью всей ее жизни, и иногда боль становилась невыносимой.
Колин все-таки встал и вернулся в кабинет. Она наскоро состряпала ленч: сандвич с индейкой на зерновом хлебе и в качестве дальнейшего наказания — большую пригоршню пророщенных бобов. Он снова сидел за компьютером, поэтому она оставила поднос на углу письменного стола и потихоньку удалилась.
В перечислении ее обязанностей указывалось, что раз в неделю на дом выезжает специальная служба уборки, но она должна застилать герцогскую постель и чистить ванну. И поскольку оба вида деятельности давали возможность обыскивать помещения, она направилась наверх. Гордон, сытый по горло писательской жизнью, поплелся за ней.
Дымного цвета краска сменила розовые обои Дидди с цветочным рисунком, и в стены были вмонтированы современные медные светильники. Поднявшись по лестнице, она посмотрела вправо и тоже увидела изменения: другая краска и лепнина, иное освещение, изящная стальная скульптура на постаменте из матового стекла… И слева все было переделано. Вместо коридора, ведущего в спальни Дидди и Гриффина, она увидела арку в неоклассическом стиле, обрамлявшую нишу, в которой виднелись двойные двери. Непостижимо! Старой двери на чердак, расположенной в конце коридора, просто не существовало!
Она бросилась в хозяйскую спальню: просторное помещение с арками, картинами, модной мебелью и огромной кроватью с четырьмя кручеными металлическими столбиками. Ближайшая дверь вела в ванную размером с кафедральный собор. Вторая открывалась в роскошную, пахнущую кедром двухкомнатную гардеробную с тиковой скамьей. Шугар Бет искала повсюду, но не смогла найти выхода на чердак. Пришлось забраться в другое крыло.
Ее бывшая спальня вместе со старой комнатой для рукоделия превратилась в современный домашний гимнастический зал. В еще одной спальне для гостей был устроен маленький, заставленный книгами кабинет, а в третьей, шикарно обставленной, находилось нечто вроде салона. Она заглядывала в шкафы и кладовые, отодвигала сундуки, обыскала каждый уголок.
Дверь на чердак исчезла.
Райан проворочался в постели до полуночи и проснулся в половине пятого. На сегодня было назначено совещание с администрацией профессиональной безопасности и здоровья, для которого требовалась ясная голова, а его вот уже недели две как мучила бессонница. А ведь ему бы следовало спать как младенцу. И почему бы нет? У него чудесная жизнь: любимая семья, интересная работа, прекрасный дом, хорошие друзья. Словом, он счастливейший в мире человек.
Уинни тихо вздохнула во сне и прижалась к нему. От нее слабо пахло духами, которыми она подушила ложбинку на горле, прежде чем он вернулся с работы. Она всегда так делала. И не только это: причесывалась, обновляла макияж. Другие мужчины жаловались, что жены сразу после свадьбы опускаются, перестают следить за собой, но Уинни с каждым днем становилась красивее. Идеальная супруга: умная, добрая, любящая. Разительный контраст с Шугар Бет, требовательной, темпераментной, тщеславной и избалованной стервой.
Потрясающей, великолепной стервой, умевшей повергнуть его из экстаза в отчаяние и снова в экстаз одним взмахом ресниц. А когда она разбила его сердце, Райан думал, что умрет от боли, и только обожание в глазах Уинни стало бальзамом для его ран.
Уинни забросила руку ему на бедро. Она спала голой. Почти всегда. Податливая. Готовая на все. Он никак не мог осознать своего везения. Правда, временами ему хотелось, чтобы она не старалась так сильно, но это только потому, что он чувствовал себя виноватым, зная, как беспредельно она отдает себя. Сколько вносит в их брак. Куда больше, чем он сам. Но что он мог предложить, когда она уже успела обо всем подумать?
Зная, что все равно не уснет, он выскользнул из постели, и внутренний радар Уинни немедленно сработал.
— Что-то случилось?
— Хочу немного пробежаться.
Он натянул одеяло на ее обнаженные плечи и надел спортивный костюм. Хотя для пробежки еще слишком рано, можно просмотреть кое-какие документы.
Выйдя в коридор, он заметил, что Джи-джи повесила на дверь своей спальни новый постер, хотя ей было строго-настрого приказано держать все подобные произведения искусства в своей комнате. В последнее время она начала расспрашивать о Шугар Бет, называя ее Та, Имя Которой Запретно, в подражание злому Волдеморту в книгах о Гарри Поттере. Паршивка!
Они никогда не пытались скрыть от нее правду, так что девчонка знала о родстве между Уинни и Шугар Бет, но все тонкости и сложности их отношений были недоступны уму тринадцатилетнего подростка. Вероятно, ее любопытство вполне естественно, но в последнее время она была положительно неуправляема, так что от ее вопросов становилось неловко. Она вполне способна остановить Шугар Бет на улице и задать те же вопросы, какие задавала родителям. Пришлось запретить ей общаться с теткой.
Ах, если бы кто-то мог сделать то же самое и для него!
Когда пришла пора ехать на работу, Райан успел взять себя в руки. На фабрике его приветствовал трехэтажный, заново обставленный в стиле ар деко вестибюль с широкими окнами. Он так и не освоился с тем фактом, что в тридцать три года стал одним из главных руководителей компании той фабрики, где всю жизнь трудились его родители: отец — маляром, а мать — делопроизводителем. Он заработал эту должность, так же как и уважение служащих, тяжелым трудом и преданностью делу и никогда не принимал свое положение как должное.
Процент несчастных случаев на фабрике был ничтожен, и совещание шло своим чередом, когда во время обхода помещений секретарь отвела Райана в сторону и сообщила, что звонит директор школы Джи-джи. Ева никогда не звонила ему на работу, и поэтому он тут же извинился и подошел к телефону в конторе погрузочного склада.
— Ева, это Райан. Что стряслось?
— У меня в кабинете сидит Джи-джи. Срочно требуется твое присутствие.
— С ней все в порядке?
— Да. Зато у Челси Кифер сломано запястье. В раздевалке Джи-джи толкнула ее на шкафчик.
— Джи-джи на такое не способна.
Он оперся бедром о стол и взглянул в окно на погрузочную платформу. Его место занял Крейг Уотсон, один из заместителей, но он не был в курсе новых правил техники безопасности, и Райану следовало бы вернуться как можно скорее.
— Позвони Уинни. Она обо всем позаботится.
— Уинни отправилась в Мемфис на целый день. Тебе нужно приехать.
Он совсем забыл, что сегодня Уинни собиралась закупать товар.
— Я сейчас не могу. Буду около пяти.
Если Уинни к тому времени не вернется, он сдвинет свой график. До чего же не вовремя! Но он что-нибудь придумает.
— Это не может ждать так долго. Джи-джи ведет себя крайне агрессивно, а мать Челси вне себя. Заявляет, что отправится в полицию и напишет заявление.
— Заявление?
— Вот именно. Так что давай быстрее сюда.
Джи-джи никогда не видела отца в таком гневе. Костяшки пальцев, сжимавших рулевое колесо, побелели, желваки на скулах ходили ходуном. Он никогда не бил ее, но, с другой стороны, и она никогда не творила ничего подобного, и сейчас, вполне возможно, ее ждет хорошая трепка.
