Михаил промолчал.
- Я ж говорил, чтобы ты не признавался, что в первый раз…. Сам не послушал, идиот!
- Отъебись!
- Да ладно, не злись. Я-то причем? Пожрать купить на твою долю?
Михаил накрыл голову подушкой.
- Ну, как знаешь, - ответил Олег, прошел на кухню, в коридор и через пару минут щелкнул замком входной двери.
Самсонов никогда не был слюнтяем. В Кулябе***(5) ему случалось по четыре часа стоять в карауле на шестидесятиградусной жаре. В ночных патрулях он участвовал в перехвате наркоконтрабанды. И четыре раза после ночных перестрелок хоронил своих товарищей.
Закаленный службой, даже «малярку», этот филиал седьмого круга ада, он счёл приемлемым местом работы. А здесь уж, на студии, было и вовсе непыльно!
Ну да - сегодня было больно. Да - обидно. И сейчас его щеки горели стыдом за слабость и слезы: никто ж кроме него не психовал, не плакал! Пожалуй, если бы не деньги, которые Александр Аркадьич выдал ему «по итогам дня», Михаил собрал бы вещи и ушел, куда глаза глядят, хоть на вокзал. Но две хрустящие красные бумажки, лежащие сейчас в кармане его джинсов, меняли ситуацию. Может быть, перетерпеть? Поработать месяц-другой, накопить деньжат? В конце концов, здесь есть крыша над головой, чуднЫе, но не агрессивные отношения. И – золотая река, текущая широкими волнами прямо в Мишкин карман! А «первый раз» - он на то и есть «первый раз». Вон, бабам – каждой приходится проходить через подобное испытание. И ничего – никто не помер, все живут и потом радуются жизни! Михаил вытер влажные глаза, не без труда поднялся и заковылял в прихожую: жрать все-таки хотелось.
Когда сосед вернулся через два часа домой, Михаил стоял на кухне у окна и ел из пластиковой миски «Доширак», время от времени опрокидывая в себя небольшую стопку водки. Початая литровая бутылка стояла перед ним на подоконнике.
- У-у-у, приятель! Так ты здесь бухать собрался? Вот, блин, не везет с соседями – так это навсегда!
Михаил обернулся:
- Да ладно! Давай выпьем за знакомство! Доставай посуду!
- Нет уж, я не по этой части. Вон, Ярику и Стасу позвони, они всегда составят компанию в этом деле! Хотя… Стас сейчас на тебя зол, его мужики сегодня задразнили за твою «любовь».
Михаил болезненно поморщился от утренних воспоминаний и отвернулся. Сосед долго возился у холодильника, гремел кастрюлями и что-то резал, стуча ножом по деревяшке. Михаил стоял, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрел, как сквозь навернувшуюся на глаза влагу искрится тысячами окон мегаполис.
- …Ладно, наливай! – сказал вдруг Олег.
Михаил обернулся:
- А чем я тебе такой плохой сосед-то? Что прямо со мной выпить брезгуешь?
- Я не брезгую, - ответил Олег. – Просто с литровой бутылки под «Доширак» можно не «выпить», а только «ужраться». На, угощаю: пельмени, колбаса, огурцы маринованные.
- Потом – «отдам»? – усмехнулся Михаил. – А, черт, баранки я забыл тебе купить!
- И – себе заодно! Чем завтра завтракать-то станешь?
- Цены здесь – улет! – сказал Миша. – Я за углом был, в магазинчике «24». Может, есть где подешевле? Эдак всё проешь.
- Здесь и зарплаты не такие, как в глубинке. Сам ты откуда?
Миша объяснил.
- А я из-под Костромы, - сказал Олег. – А что приехал?
- Так. Дома больше не мог оставаться.
- Человека, что ли, убил? Или бабу местного бандита обрюхатил?
- Нет, ни то, ни то. Потом скажу когда-нибудь. Ну, вздрогнем! За знакомство!
Они чокнулись и выпили. Олег поставил на подоконник тарелку пельменей.
- Кетчуп был, но – кончился. В субботу в супермаркет съездим, купим на неделю всего. Ты как питаться-то собрался – дорого?
- Нет, дорого – зачем?
- Я предупреждаю сразу: я – деньги коплю. Поэтому на ерунду не трачусь. Если ты – тоже, можем питаться вдвоем, так дешевле. А если ты будешь водку жрать и пиццу каждый вечер заказывать, то это – без меня. Вон, Клей любит пожрать. Можешь с ним закорефаниться.
Михаила передернуло. Олег засмеялся.
- Ты зла на него не держи. Он – нормальный. Тебе бы роль досталась, ты бы тоже так стал драть.
- А я тебя сегодня?... – вопросительно сказал Михаил.
- Нет, меня сегодня – нет. Ты что – не смотрел, кому суешь? – Олег улыбался, быстро «убирая» пельмени из своей тарелки. – Огурцы бери. Не мамины домашние, конечно, но очень неплохие.
- А у тебя мама есть? – вдруг спросил Михаил.
- Есть. И сестра. И племянники. А у тебя?
- У меня – родители. И бабка старая в деревне.
Новая жизнь пульсировала вокруг Михаила в мощном, властном ритме, подгоняя его сердцебиение до своей бешеной частоты. Огромная зарплата. Сумасшедшие цены. Стремительное, как падение в пропасть, погружение в нюансы греха. «Сверху», «снизу», «раком», «боком», «в рот». Отступать было некуда. И за всё платили деньги. Кто не знает, как режет глаза едкий запах нитрокраски, и как неделями держится в горле ощущение наждачки после очередного пробоя малярного распылителя, не поймут, почему Самсонов так легко освоился на студии. На третий день ему предложили эпизод с минетом. Он согласился, но, когда камеры подъехали к широкой кровати, застопорился и смутился, не решаясь сделать эти очередные полшажочка вниз.
- Не дрейфь, я мылся! – подбодрил его партнер по эпизоду Ярослав, балагур и пройдоха.
Михаил покосился на камеру, собрался с духом и наклонился над его коленями.
- …Ты, Миш, молодец! Бицепс подкачаешь - я тебя к девчонкам переведу, - нахваливал режиссер.
Михаил уже знал наизусть съемочные расценки, сам записывался с утра на эпизоды. Пользуясь своей молодой, твердокаменной эрекцией, он зарабатывал почти столько же, сколько громила Клей. Перезнакомился со всеми «актерами» и операторами, ходил по вечерам «посидеть» под полторашку пива к Стасу и Ярику или шел гулять один по суетным предновогодним улицам, наполненным неоновой рекламой, магазинами, автомобилями и людьми. В первый визит в супермаркет он испытал настоящее потрясение от украшенных гирляндами витрин, ухоженных девчонок на неправдоподобно высоченных каблуках, прилавков с экзотическими фруктами и бесконечных полок алкоголя. Мишка набил свою тележку нежной свининой, которую отрезали на его глазах от огромного копченого окорока, ярко-желтыми грушами, завернутыми поштучно в хрустящую бумажку, тремя сортами пива и прочей необычной снедью. Олег укоризненно вздохнул, укладывая рядом бутылку болгарского кетчупа, макароны и самые дешевые в магазине пельмени.
Жили они с соседом бесконфликтно: не сближались и не ссорились. Олег был странноватый, держался в стороне от коллектива и очень жестко экономил деньги. На съемочной площадке они столкнулись впервые дней через десять после Мишкиной «премьеры». Пока костюмерша «на живую нитку» укорачивала длинноватые для Олега рукава реквизитного «парадного» пиджака, режиссер рассказывал фабулу: первая брачная ночь двух только что поженившихся мальчиков-геев. Десять минут романтических разговоров, шампанское, поцелуи. Потом – «первый секс», в котором им предстоит два раза поменяться местами. Олег, все выслушав, усмехнулся в лицо Мише:
- Ну что, братишка, давай поженимся?! А то полмесяца живем в одной квартире, а перепихнуться всё руки не доходили.
Михаил уже привычным движением обнял Олега за плечи и скользнул рукой ему под живот. Олег вскинул к нему лицо, и мужики изобразили поцелуй ровно в том объеме, в котором это требовалось камере оператора. Эпизод за эпизодом отснимали почти без дублей. Миша не сразу осознал, что движения его ладони не находят привычного отклика.
- Теперь – к кровати! – скомандовал режиссер. – Миша – раком.
«У него ж не стоит?» - подумал про себя Михаил. Но Олег быстрыми движениями старался «догнаться» до требуемой кондиции. В конце концов, это были не Мишкины проблемы. Он опустился на четвереньки, дважды меняя поворот головы по требованию оператора. Вторая камера запечатлевала действо сзади. Олег ткнулся несколько раз, но его эрекции не хватало, чтобы войти. Он повторял свои безуспешные попытки, пока оператор не сказал ему:
