— Уходи! Прыгай же на пути! И ты, и она еще успеете отступить! Пожалуйста, уходи! — кричала Алагерда ему в лицо, и что-то дрогнуло в живых озерах мрака.

Дамон потратил еще одно короткое мгновение, что бы оглянуться на Раинн, и рывком поднялся с колен. Однако вместо того, что бы сосредоточиться на перемещении по тонким путям, он бросился куда-то в сторону, по-прежнему не отпуская тело юноши.

«Сумасшедший!» — успела подумать Герда, прежде чем почувствовала на своем плече мертвенную хватку, и ее увлекло следом. Волшебница вскрикнула, тщетно попытавшись вырваться, но тут же умолкла, что бы не привлечь к ним ненароком ненужное внимание, и прекратила сопротивляться, сосредоточившись на преодолении преподносимых ландшафтом сюрпризов.

То, что Райнарт вышел на них, можно назвать чудом, хотя зов Алагерды лишь набирал силу, и в нем звучала уже настоящая паника. Он был готов ко всему: что съехавший с катушек маг ее убивает, насилует, истязает кого-нибудь, а правда оказалась проще. И страшнее.

Продравшись сквозь заросли, Райнарт увидел чародейку живую и здоровую, только слезы катились по лицу градом. Он не помнил ее когда-нибудь такой растрепанной и такой… расстроенной, потрясенной, испуганной: почти не в себе. Она стояла на коленях перед Дамоном, который тоже сидел прямо на земле, и выглядел так, как-будто магам Совета все-таки удалось его убить, просто по какой-то причине он пока задержался на этом плане бытия.

И причина задержки была у него на руках… Райнарт отвернулся от жуткой картины, не сразу найдя в себе силы взглянуть снова.

От такого зрелища не мудрено тронуться.

— Отпусти его! Не мучай! Дай ему умереть! — всхлипнула Алагерда.

Райнарт похолодел, осознав, что в обгоревшем комке плоти еще теплится жизнь.

Герда, конечно волшебница, целительница, но любые силы имеют пределы, а тело юноши представляло собой сплошной ожог. Это Дамон, не желавший смириться с неизбежным, своей властью черного, чьи способности неразрывно связаны со смертью, не пускал его на кромку, отделяющую бытие от небытия, заставляя сердце Дамира биться и не давая душе покинуть истерзанное тело.

Лишь понапрасну продляя его агонию, ибо исцелить подобное — невозможно…

— Костер… — хрипло выдавил маг.

Райнарт заглянул в чудовищно-черные глаза и окончательно уверился, что тот повредился в уме от горя.

— Огонь… — в голосе звенело запредельное напряжение.

Райнарт и Алагерда переглянулись в смятении.

— Огонь разожги!! — заорал Дамон, и ничего не понимающий Райнарт, тем не менее, поспешил выполнить требуемое.

Не дождавшись, пока костерок толком разгорится, маг вытянул руку с успокоившимся и застывшим перстнем, который зловеще переливающимся алым, словно только и ждал нового пробуждения, и севшим сорванным голосом произнес формулу вызова, завершив ее подлинным именем сильфа. Пламя вспыхнуло, преображаясь в женское лицо в обрамлении огненных колец.

— Ты свободна, — обратился к ней Дамон, и в тоне его проскользнули умоляющие нотки, — я смогу… сейчас… Только приди ко мне! Ты мне очень нужна!

Пожалуйста…

Пламя колыхнулось, отражая волнение сильфы, не меньшее, чем у героя и чародейки.

Дамон поднял заметно дрожавшую руку, и прикрыв глаза, заговорил на «anhr'mor».

Перстень снова ожил, плавясь и перетекая, изредка недовольно вспыхивая багровым.

На посеревшем лице мага мелькнуло отчаяние: видимо, даже для него это было уже слишком и ему не хватало сил, что бы разорвать путы, связывающие Пирру с Башней и вещным миром. Алагерда прижалась к нему, щедро делясь собой, уверовав, что Дамон все-таки знает, что делает, и не стал бы надрываться, только ради того, что бы устроить Дамиру торжественные похороны. Маг почти выкрикнул настоящее имя сильфы, и оно отозвалось огненной вспышкой вдалеке, — кажется, Пирра и не дожидаясь призыва уже мчалась к своему господину. А после того, как оковы грубой телесной оболочки были сброшены, освобожденному духу пламенной стихии понадобились считанные минуты, чтобы долететь до него. Раздался треск, шипение, и Алагерда едва успела отшатнуться.

— Пирра, — Дамон назвал зависшую перед ним шаровую молнию уже привычным именем, — Пожалуйста… я знаю, ты можешь!! Особенно теперь… Забери то, что сделано огнем… Пожалуйста!!

Странно и дико было слышать мольбу в его голосе, видеть ее в расширенных черных глазах. Райнарт затаил дыхание: разумеется, сильф не утратил памяти, оставалось надеяться, что он сохранил воспоминания и об испытываемых когда-то эмоциях.

— Пирра!

На мгновение снова проступило почти неузнаваемое лицо, а затем молния изменила форму, обволакивая собой тело юноши, которое Дамон так и не отпустил.

Составляющая суть сильфа субстанция как-будто омывала его волнами, окатывала с ног до головы, и там, где она соприкасалась с плотью — не оставалось даже шрамов на гладкой молодой коже.

Перед тем, как унестись прочь, кипящая плазма коснулась дрожащих губ мага последним поцелуем, в то время как Алагерда, уже опять собранная и сосредоточенная, пыталась закрепить достигнутый невероятный результат.

Расслабляться было рано: последствия болевого шока, отравления дымом, истощения и допроса Ровены никуда не делись. Чародейка тоже держалась на пределе возможных сил, но дело свое делала.

Райнарт едва успел ее подхватить, когда волшебница покачнулась и тихо осела в сторону. Он присмотрелся, — Дамир дышал ровно, глубоко.

— Отпусти, — мягко, но настойчиво попросил Райнарт, — отпусти, теперь можно…

Он выживет. Позволь, я его заберу…

Дамон кивнул, но герою пришлось разжимать ему руки. Маг откинулся к стволу поваленного ураганом дерева, глаза у него закатились, и Райнарт подумал, что он тоже сейчас потеряет сознание от изнеможения. Однако Дамон превозмог слабость и даже поднялся сам. Шатаясь, он оттолкнул протянутую к нему ладонь Райнарта, и скрылся в зарослях.

Обернувшись и увидев, что Алагерда уже сидит, роясь в складках своего сильно потрепанного и далеко не белого платья, в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы им сейчас пригодиться, Райнарт вздохнул и направился вслед за темным.

Чтобы найти Дамона, не нужно было быть следопытом, и Райнарт без труда обнаружил его у ручья. Тот полулежал на бережке, опустив руку в воду, и занимался примерно тем же, чем во время заключения в Башне, пополняя свои силы.

Герой промолчал по этому поводу: возвращение обратно в нормальное состояние должно было обойтись чародею еще дороже, чем магическое буйство, к тому же добавлялся еще бой, вызов сильфа, а сколько он отдал Дамиру так долго его удерживая, — и вовсе страшно представить.

Дамон даже не повернул головы в сторону приближающегося героя, но заговорил:

— Забавно… Я могу разнести к чертям полмира, могу поднять покойника любой степени давности, но не могу спасти тех, кого… — он осекся, как будто слово могло ободрать губы.

«Господин Фейт» тоже часто думал о своем ученике, порой жалея, что не снабдил его зеркалом, или не сохранил у себя несколько капель крови Дамира, что бы если уж не переговариваться, то по крайней мере знать, что мальчик благополучно добрался и с ним все в порядке. Он усмехался себе, удивляясь, что ему так не хватает присутствия парнишки. Не раз ему приходилось останавливать свою руку, уже начинавшую чертить символы для заклятья поиска и отодвигать подальше ни в чем не повинную кружку с водой, что бы удержаться от вызова. Но во избежание последствий он решил, что ему лучше вообще не вспоминать о нем, что бы исключить всякую возможность связать Дамира с ним. В том, что Райнарт поймет ситуацию правильно — Дамон не сомневался… А теперь проклинал себя, что ничего не сделал, допустил происшедшее, когда мог и должен был вовремя предотвратить.

Райнарт сел рядом и протянул ему небольшую фляжку: напиток был самым обычным и представлял собой не эликсир какой-нибудь, а настоянный на травах бальзам — тоже полезная вещь, если подумать. Дамон устало улыбнулся: