Я очень медленно подняла свое ружье, стараясь не издавать ни звука.

— Полегче, — предупредил Кэш.

Я уголком глаза видела, что он стоял прямо за мной, и не поддалась порыву проскрипеть зубами. Эти мужчины думали, что я слабая. Им еще многое предстоит узнать.

Я прислонила к плечу настолько тяжелое ружье, что у меня даже руки тряслись. Смотря вниз на ствол, я одним открытым глазом всматривалась в цель. На ветке сидела белка, поедающая какой-то орех. Я не верила в убийство животных и испытывала отвращение к идее лишения чьей-либо жизни, но я была голодной. Мы все были голодными.

Мой указательный палец медленно опустился на курок, в ожидании правильного момента, чтобы нажать на него.

— Сейчас, — скомандовал Гэвин практически мне в ухо.

Не думая дважды, я опустила палец. За долю секунды раздался выстрел, от чего ружье подпрыгнуло в моих руках. Грохот эхом раздался по лесу, громкий и оглушающий.

Опустив ружье, я увидела, как с дерева, наряду с несколькими обломками коры, начали падать мертвые листья.

— Черт, думаю, ты подстрелила ублюдка, — пробормотал Гэвин, закинув свое ружье на плечо, и отправился к дереву.

Я наблюдала, как его тяжелые туристические ботинки сминали под собой омертвевшую листву и ветошь. Кэш остался рядом со мной, как всегда в качестве охранника, когда Гэвин наклонился и поднял что-то, лежавшее у основания дерева — среднего размера белку за кончик ее пушистого хвоста.

— Ты подстрелила ее точно посередине. Это сразу убило ее, — фыркнул он удивленно.

— Вы думали, я не смогу? — спросила я, выгибая бровь и не находя ничего веселого в том, что убила животное.

— Не совсем, — ответил он, засовывая белку в старый мешок, который нес с собой. — Думаю, мой братец проделал отличную работу, научив тебя, как стрелять. Я рад, что, по крайней мере, он оставил тебя с этим.

Я почувствовала боль, которая сжала мое сердце при упоминании Райдера. У этой боли была такая сила, что ставила меня на колени, заставляла мое тело дрожать и покидала меня, оставив с болью в сердце. Гэвин не знал, что Райдер оставил меня с гораздо большим. Он оставил меня с его ребенком.

Я поборола слезы и увидела, что Гэвин шел ко мне. Я все еще никому не призналась в своей беременности. Не смогла. Эти слова всегда застревали в моем горле, отказываясь покидать его. По какой-то причине, сказать о беременности Дженис или Еве прежде, чем скажу Райдеру, казалось точкой, будто я знала, что он не вернется. Я просто не была готова столкнуться с этим фактом лицом к лицу. Кто-то, возможно, назвал бы меня дурочкой за то, что не считалась с реальностью, но если реальность не включала в себя Райдера, то мне она не была нужна.

Отказываясь позволить хоть одной слезинке скатиться из моих глаз, я сконцентрировалась на Гэвине. Его поношенные джинсы и фланелевая рубашка были выцветшими и грязными, но без стиральной машины, чистая одежда стала роскошью, частью прошлого. Мы старались стирать все в устье реки, но, когда температура снизилась, лишились возможности высушивать белье. Мы жили как мои предки, стирая одежду вручную и стараясь выжить в безжалостном, суровом мире.

Я пыталась не думать о том, что осталось в моей квартире, в нескольких милях от меня. Шкаф, полный дорогой одежды, на которую я потратила с трудом заработанные деньги. Идеальные джинсы. Красивые платья. Туфли на высоких каблуках. Дизайнерские сумки. Теперь, все что у меня осталось, это несколько предметов одежды, которыми нам с Евой приходилось делиться. Я старалась не размышлять, что носила грязную одежду, в которой спала и носила изо дня в день.

В моем прошлом было так много вещей, которые, как я думала, делали меня той, кто я есть. Одежда. Мой телефон. Машина. Айпад. Вещи, которые, как я думала, определяли меня. Теперь они исчезли, пропали в мгновение ока, стали ничем, просто воспоминанием. Теперь они не имели значения. Имело значение только выживание.

Без Райдера.

Прошел месяц с тех пор, как мужчины вернулись без него. Боль постоянно разрывала мою грудь. Она никогда не исчезала. Душевная боль всегда была со мной, она стала частью меня, как моя собственная рука или нога. Почти каждый день я чувствовала себя так, будто на меня упало огромное здание, поместив меня в ловушку и вынудив отчаянно желать воздуха. Я ждала, что кто-то спасет меня и вытащит из-под веса постоянной боли, но никого не было. Каждый день я пыталась выползти, раня свои руки и оставляя позади себя все отчаяние. Но я так никогда и не смогла увидеть дневной свет, только тьму.

Никто не знал, насколько мне больно. Я очень хорошо это прятала. Я плакала ночью, но держалась днем. Каждое мгновение без Райдера ослабляло меня. Но во мне еще была та часть, которая была упрямой. Держись, шептала она. Поэтому я ее слушалась.

Переступив через бревно, Гэвин слегка коснулся меня, возвращая меня в суровую реальность.

Я уставилась на его спину, когда он ушел, моя скорбь на секунду забылась. Открыв рот, я собиралась высказать ему свое мнение, но передумала. Ему было больно, как и всем нам остальным. Может и больше, так как пропал его брат.

Вздохнув, я изучала его, когда он вышагивал прочь. Гэвин не был самим собой, когда вернулся домой. Никто из нас не был. Он больше не был беззаботным, добродушным старшим братом. Сейчас с ним было невозможно поладить. Он был суровым и злым, вспыльчивым и полным ненависти к самому себе. С каждым днем он все больше походил на Райдера. Его изменило то, что он видел, как его брата подстрелили, а затем утащили. Ожесточило его.

Я, казалось, принимала на себя главный удар его злости. Я не была уверена, почему, да и не спрашивала. Просто смирилась с этим. Все мы по-своему смирились с горем. Если ему помогало, что он срывался на мне, то пусть так и будет. Мне просто уже было все равно.

— Хорошо сработала, Мэдди, — сказал Кэш, привлекая мое внимание.

Я пристально посмотрела на него, стоящего в тени деревьев. Его поза была расслабленной, несмотря на заткнутый за пояс пистолет, пристегнутый ремнем к бедру нож и ружье в его руках. Этот мужчина был источником силы. Одиноким солдатом.

— Ну, не все думают, что я хорошо сработала, — пробормотала я через плечо, когда отправилась по той же тропе, по которой скрылся Гэвин.

— Игнорируй Гэвина, — сказал Кэш, следуя за мной. — Я так и делаю.

Кэш как клеем ко мне приклеился, вот уже несколько дней такое происходило. Даже несмотря на то, что я могла стрелять как мужчина и попадать в любую цель, эти мужчины никогда не упускали меня со своего виду. Это раздражало.

— Это твое первое убитое животное? — спросил Кэш тихо.

Я сглотнула внезапно появившийся в горле ком, когда мой разум заполнили воспоминания.

— Нет, это не первое живое существо, которое мне пришлось убить.

Так и было. Несколько месяцев назад я убила человека. Нет, не человека — животное. Он удерживал меня и резал, желая сделать со мной отвратительные вещи. Из-за него умер мой отец, и мой разум никогда не забудет весь ужас того дня. Он всегда будит жить со мной.

Я никогда от него не избавлюсь.

Моя куртка с капюшоном защитила меня, когда появилась легкая изморось. Вместе с дождем пришел ужасный холод, который угрожал заморозить все на своем пути. Мертвая листва и опавшие ветки быстро стали скользкими и мокрыми, от чего мне пришлось не торопиться и следить за своими шагами, пока мы тащились через густые леса.

Внезапно слева раздался треск, будто нога в ботинках сломала ветку на две части. Кэш схватил меня за руку, предотвращая мое дальнейшее движение хотя бы на дюйм. Мой взгляд метнулся в сторону шума, пытаясь разглядеть что-то сквозь деревья. Кэш бесшумно встал передо мной, защищая меня от всего.

Я медленно сняла предохранитель на оружии. Щелчок в тишине прозвучал зловеще.

Кэш приподнял свое ружье к своему плечу, его тело напряглось, когда он посмотрел на ствол. Через секунду я увидела, как его тело расслабилось. Что бы это ни было, он не думал, что это опасно.