— Мне сказали, ты проклят… — крикнул он в темноту. Тьма съела каждое слово до последнего. — У меня для тебя новости, — медведь заговорил тише и медленно пошел в зал, закутанный во мрак и неизвестность, пустив магический светоч вперед себя.

— А может ты и сам за время, проведенное в обличье оборотня, догадался за что на тебя свалилась эта кара небесная. Но… — странник облизнул сухие губы — Я читал твой дневник…

Зала была огромная, заставленная скамьями, узкими невысокими пьедесталами, алтарями и саркофагами, света хватало только на то, чтобы осветить лишь малую часть помещения. В воздухе смердело гнилью.

— Охотник на дриад, пришедший в этот лес за дочерью, — продолжал он, — и оставшийся тут в обличье оборотня до сих пор, знаешь ли ты кем была та дриада, которую ты кровожадно пытал, а затем прирезал?

Дыхание, казавшееся дыханием самого храма, вдруг замерло.

— Твоя дочь. Дриада, которую ты убил — Зойа!

Зверь душераздирающе завыл прямо за спиной странника. Сарвилл развернулся, одновременно рубя с разворота — лезвие прошло по груди оборотня, рассекая тело слева направо и оголяя кровавые кости. Ликантроп отскочил — рана мгновенно покрылась рубцами и перестала кровоточить. Желтые клыки оголились, в воздухе повисло зловоние, вырвавшееся из пасти проклятого, когда тот зарычал. Медведь, держа клинок перед собой, отскочил назад, перепрыгнул саркофаг и пустил водопад пламени — оборотень попятился, получил огненный шар прямо в морду, заревел и скрылся во мраке.

— Зализываешь раны? — Сарвилл резко бросал светоч из стороны в сторону, пытаясь заметить врага, но тот ловко уходил от каждого всплеска света.

В очередной раз, когда магический источник оказался между двумя пьедесталами, которые ныне ничего на себе не возвышали, оборотень вышел из темноты. Шерсти на морде уже не было и ожогов тоже. Его звериные глаза были наполнены человеческим горем и животной яростью.

Ликантроп понесся на медведя, потерял кисть, когда меч вылетел снизу, намеренно стараясь срубить конечности существа, но даже отрубленная лапа не заставила его остановиться. Зверь сбил противника с ног и всей своей тушей прижал к полу. Сарвилл не мог пошевелить рукой, в которой ярко-зеленым пульсировал клинок, поэтому свободной пятерней быстро схватил за пасть оборотня, чтобы тот не вцепился ему в горло. Борьба стала еще более жестокой — ярость, вырывающаяся из одного, столкнулась с духом другого.

Силы иссякали. Огромные челюсти с каждой секундой становились все ближе и ближе. Медведь вырвал правую руку, оставив меч лежать на трещинах старого пола, и зарядил кулаком по носу существа. Еще раз. Зверь заскулил, отворачивая морду, выставил длинные когти и занес их над странником.

Холодные и острые как бритва когти, торчащие из целой лапы ликантропа, могли уже несколько раз полоснуть по шее незваного гостя, но зверь все медлил. Еще некоторое время он тяжело дышал, а затем свалился всей тушей на противника, плотно прибив того к полу.

Облик существа начал меняться. Длинная продолговатая морда медленно уходила и превращалась в человеческое лицо, корявая лапа обратилась мужской рукой, а само тело съежилось до обычных человеческих размеров, хотя в целом охотник все-равно был здоровее Сарвилла.

Как только, оборотень вернул себе истинный облик странник смог рассмотреть женскую фигуру, стоящую позади охотника с кинжалом в руках.

— Зачем? — Сарвилл спихнул с себя тело, вскочил на ноги и подхватил девушку. — Это слишком высокая цена! Я бы справился! Слышишь?

— Я просила тебя. Ты не послушал. У меня не было выхода… — цвет ее глаз стал мутным и, казалось, они уже не видели лица медведя.

За короткое время она стала для странника человеком, заставившим его поверить во что-то большее, чем простое стечение обстоятельств и сейчас кровь из ее запястий расплывалась по полу и лишь подтверждала ее веру в него.

— Пожалуйста, исполни свое предназначение, Darrallus. — выдохнула Хозяйка Леса в последний раз.

Дриада перестала дышать и в тот же момент тело охотника, лежащее без дыхания, словно вынырнуло из глубокого небытия, чтобы набрать воздух.

— О, Боги! — охотник откашлялся. — Это закончилось? Неужели это закончилось?! — по его щекам текли слезы.

Медведь опустил тело Олары наземь и закрыл ей глаза.

— Ты — проклятый охотник на дриад, — Сарвилл говорил медленно и злобно, не отводя глаз с мученицы, — сколько ты унес невинных жизней, не найдя другого занятия кроме глупой мести?

Странник поднял меч и приставил острие к щеке, сидящего на полу охотника.

— Постой судить меня, незнакомец. — глаза человека были наполнены слезами, а на лице висела гримаса невыносимой боли. — Что бы сделал ты, ради того, чтобы вернуть собственную дочь? Скажи мне, есть ли на свете хоть один родитель, который хотя бы раз не причинил боли собственному ребенку и хоть раз затем не пожалел об этом? Тебе не понять меня, пока ты не обзаведешься своими детьми. К тому же… Я понес самое жестокое наказание за свой проступок.

— Проступок? — Сарвилл прижал клинок еще ближе так, что кровь засочилась через маленький надрез наружу. — То, что ты делал с Зойей, когда ее у тебя забрали сложно назвать просто проступком!

Охотник расширил красные глаза, словно не понимая, о чем говорит незнакомец.

— Что? Я не…

Стрела, вылетевшая из тьмы, жадно впилась в грудь охотника. Теперь в обличье человека рана не зарубцевалась — мужчина рухнул на спину и истек кровью. Странник оглянулся.

— Конец истории. — Ликанси убрала лук за спину. — Прощай, Darrallus. Уверена, мы еще встретимся.

***

Телега стояла на опушке, недалеко от дороги. Лошади мирно посапывали и лениво рыхлили землю под копытами. Костер пускал клубы дыма в освещенное большой луной чистое небо. В воздухе пахло мясом и овощами.

— Что за хворост вы собрали, что коптит хуже кузнецкой печи? — странник напугал двух девушек, сидящих вокруг костра, бесшумно подобравшись почти вплотную.

— Мы заждались. Вернее даже я. — Иллайа бросила ему копченую кроличью ножку.

Странник сел к костру.

— Ли, прости меня. Я был сам не свой. — он слегка помедлил. — Все эти руны…

— Я понимаю, — принцесса отреагировала мгновенно, отгоняя все его мысли от них. — Только давай не будем никогда возвращаться сюда.

— Вам придется меня потерпеть какое-то время… Очень скоро я захочу вернуться. Пока я этого не чувствую, но это неизбежно. Магия слишком сильная.

Волшебницы промолчали.

— Новый меч? — Иллайа не сдержала любопытства.

— Подарок от Хозяйки Леса. В очередной раз мне предсказали спасти мир.

Иллайа едва заметно улыбнулась.

— У него есть имя?

Сарвилл немного поразмыслил и произнес как бы заклиная.

— «Зойа».

«Мораль. Это то, что больше всего и всегда привлекало меня в приключениях странника. На примере его странствий можно вынести много уроков, где каждый возьмет для себя наиболее близкий ему. Что же касается меня — спустя столько лет мне все-таки удалось выведать, что произошло по дороге в Дастгард, и именно это знание оказалось самым близким моему духу. Хоть я так и не узнал об истинном начале истории охотника на дриад, но сделать свои выводы это мне нисколько не помешало — как бы жестоко не поступили по отношению к тебе, всегда держать в голове необходимо, что месть слепа и с пеленой на глазах можно мосты сжечь и дорогой невозврата поплестись. Я осознаю это и теперь благодарен тому охотнику, который отдал свою жизнь ради того, чтобы я это уяснил… А что касается самого медведя, то тут гораздо большую роль сыграло древнее пристанище эльфийских магов, которое помогло ему найти много ответов и загадало еще больше загадок, отгадки на которые сейчас есть голове каждого, хотя тогда любому познавшему их хотелось накинуть петлю на голову и удавиться. Простите. Мне до сих пор тяжело от всего что произошло…»

Заметки чужеземца, переданные неизвестным человеком в капюшоне служащему в Доме Совета.