— Я тоже так думал, — промямлил он. — Но Соня хотела, чтобы я остался дома.

— Очень плохо.

Я дружески подмигнул ему.

— Вчера вечером я познакомился с вашим старым приятелем, этаким деревенским парнем, Марвином.

— Да-а? — Он медленно захлопал ресницами, потом обтер губы тыльной стороной ладони. — Как дела у старины Марва? Не видел его сотню лет!

— С ним произошла небольшая неприятность, ему расквасили нос. Но за ним ухаживает Лайза, так что все будет в порядке.

— Конечно. — Джо не смотрел на меня. — Ну что же, было очень приятно встретиться с вами, мистер Холман. А теперь мне нужно идти тренироваться. Соня разозлится, если я буду не в форме.

— Да уж! — произнес я сочувственно. — Интересно, вы когда-нибудь осмелитесь разозлиться на нее, если она окажется не в форме?

Он неуверенно улыбнулся.

— Полагаю, вы шутите, мистер Холман. После этого он смущенно раскланялся, бормоча что-то о том, что мы должны в скором времени увидеться.

— Несомненно! — ответил я, но Джо быстро скрылся за входной дверью.

На мгновение зажмурившись, я попытался прояснить в голове ситуацию. Известно, что в Южной Калифорнии на каждый квадратный акр приходится больше психов, чем где бы то ни было на земле, рассуждал я, но все равно картина оставалась совершенно неясной.

У седовласой экономки была фигура профессионального штангиста и ирландский выговор, я не сомневался, что никому никакими речами ее не переубедить. Она сказала, что мистера Роулинза нет дома, а миссис Роулинз никого не принимает. В конце концов, мне все же удалось уговорить ее сообщить о моем приезде миссис Роулинз. Она неохотно согласилась, захлопнула дверь у меня перед носом, оставив меня на крыльце. Вернувшись, она сообщила, что миссис Роулинз примет меня, так что я могу пройти в гостиную. Я прошел следом за ее массивной фигурой в дом, в то время как она неумолчно бубнила себе под нос о несознательности и бесцеремонности некоторых людей, которые настаивают на том, чтобы встретиться с бедняжкой, не считаясь с той кошмарной трагедией, которая только что омрачила ее молодую жизнь.

Наконец появилась Бэби, облаченная в черные свитер и брючки. Она передвигалась с таким видом, как будто каждый шаг приносил ей неимоверные страдания. Ее рыжие волосы были зачесаны назад и перетянуты черной лентой на затылке. На лице никакого макияжа. Одним словом — страдалица.

— Прошу вас, миссис Роулинз, — покровительственно заявила экономка, — не разрешайте ему задерживать вас долго. Он не имеет никакого права беспокоить вас в самый черный для вас день и...

— Благодарю, миссис Мэрфи, — холодно произнесла Бэби. — можете идти.

— Я останусь здесь, если желаете, — настаивала та. — И когда вы скажете, что ему пора уходить, я позабочусь о том, чтобы он ушел.

— Исчезните! — распорядилась Бэби своим ясным детским голоском.

Экономку как ветром сдуло, а Бэби посмотрела на меня с хмурым видом.

— Она сведет меня с ума! — пожаловалась она. — Клэй нанял ее, чтобы не пускала в дом репортеров и все такое прочее, но если она и дальше будет разыгрывать роль “матушки Мэрфи”, я ее пристукну!

Она медленно прошла к кушетке и осторожно опустилась на нее. Я поставил свой стул напротив и спросил о Клэе.

— Лейтенант вызвал его в управление, — объяснила она. — Не знаю, когда он вернется. — Сложив руки на коленях, она укоризненно посмотрела на меня. — Вы ведь ему сказали, Рик, не так ли?

— О чем?

— О записке. Когда он вернулся вчера вечером домой, он сказал, что вы спросили о ней и сказали, что именно я вам об этом сказала.

— Сожалею, но после того, как его дочь была убита...

— Он меня избил, — сказала она ледяным голосом, — бросил на кровать, нажал коленом сзади на спину и бил кожаным ремнем. Он не остановился, пока я не потеряла сознание. Тогда он потащил меня под холодный душ. Мне казалось, что он помешался, кричал и ругался, не переставая!

— Почему?

Она слегка покачала головой.

— Не знаю, да меня это больше и не интересует. Раз такое случилось, я ухожу от него.

— Вчера вечером я разговаривал с Макси Снеллом, — сказал я. — Он сообщил мне, что около трех месяцев назад Клэй внезапно исчез и пропадал неизвестно где целый месяц.

— Да, верно.

— Вы не знаете, куда он уезжал?

— Нет. Просто взял и уехал. Заявил, что ему необходимо какое-то время побыть одному, вот и все! Вернувшись, он ни разу не заговорил о том, где был и чем занимался, а у меня не хватило духу спросить об этом.

— Где та записка?

— Клэй уничтожил ее. Но сегодня с утренней почтой пришла новая, — сообщила Бэби, не скрывая злорадства.

— А что в ней?

— Там написано, что об Энджи уже позаботились и скоро наступит его черед, но он может не сомневаться, что будет умирать гораздо медленнее и мучительнее, чем она.

— Это была такая же записка, как и первая? Я хочу сказать, слова вырезаны из газет и наклеены на бумагу?

— Да, в точности такая же.

— Как реагировал Клэй?

— Так же, как реагирует последние несколько месяцев решительно на все: незамедлительно отправился за очередной бутылкой.

— Записку сохранил?

— Нет, сжег и предупредил, что убьет меня, если я расскажу про нее кому-нибудь, в особенности вам.

Она вздрогнула, потом скрестила руки на плоской груди.

— Знаете, сейчас у меня странное ощущение, будто идет соревнование, либо Клэй убьет меня, либо кто-то успеет убить его до того, как он разделается со мной.

— Сомневаюсь, чтобы Клэй всерьез намеревался убить вас, — совершенно искренно возразил я. — Просто из-за смерти Энджи он потерял эмоциональное равновесие. И у него появился своеобразный комплекс вины.

— Вы меня успокоили, я почувствовала значительное облегчение, — ледяным тоном изрекла Бэби. — Сразу же утихли боли в спине.

— Вернемся к тому времени, когда он отсутствовал, — гнул я свою линию. — Брал ли он свой багаж, уехал на машине или вызывал такси? Как все это было?

Она на мгновение задумалась.

— Он уложил вещи в чемодан, сунул его в багажник машины и уехал.

— Без всяких объяснений?

— Вот именно.

Я недоуменно пожал плечами.

— Ну что же, спасибо за все, Бэби. До скорой встречи.

— Если вы действительно поспешите! — бросила она. — Или если этот человек, который задался целью добраться до Клэя, окажется еще более проворным.

Экономка ожидала в холле, возмущенное выражение так и не исчезло с ее физиономии. Она проводила меня до двери, но я был уверен, что ее сердце в этот момент было не на месте. И я подумал, что девочка-жена, в лексиконе которой имелись довольно “вольные” выражения, была ей в новинку. За всю свою долгую жизнь экономки она не сталкивалась с подобными особами.

Я спустился с крыльца, услышал, как за мной захлопнулась входная дверь, и прошел в гараж. В нем выстроились в ряд три машины: сверкающий черный “роллс-ройс”, серовато-синий “кадиллак” и запыленный розовый “тандерберд”.

На стене висел специальный шкафчик, каждый набор ключей был снабжен бирочкой с номером лицензии. Я решил, что на четвертой машине шофер повез Клэя на встречу с лейтенантом Фридом. Когда я заглянул в бак “тандерберда”, то увидел, что он был не просто пустым, а абсолютно пустым, и я проклинал излишне исполнительного шофера, который так рьяно относился к своим обязанностям.

Практически единственным местом, в котором он не навел порядка, был бардачок. Там внутри скопилось порядочно всякой всячины, я все это тщательным образом просмотрел. Помимо бумаг владельца машины, я обнаружил пару квитанций со станций технического обслуживания, несколько пустых сигаретных пачек, целый набор спичек и, наконец, смятый оплаченный чек на аренду помещения.

Я его разгладил. Он был выписан агентом по продаже недвижимости, некоей миссис Рэнкин в Кармеле, и был примерно трехмесячной давности. Я спрятал его в бумажник, после чего вышел из гаража. Я прошел примерно половину расстояния до места, где оставил свою машину, как отворилась парадная дверь дома, я обернулся и увидел, как Бэби буквально сбежала со ступенек крыльца, но немедленно остановилась при виде меня.