Annotation

Популярная писательница Татьяна Журавская после долгого перерыва вернулась к творчеству и как раз заканчивала свой лучший, как ей казалось, роман, когда ее жизнь вдруг полетела в тартарары. Сначала муж объявил, что уходит к другой женщине, – чтобы пережить это, Татьяне пришлось отправиться на лечение в австрийскую клинику. А после ее возвращения случилось нечто по-настоящему ужасное: Журавская встретила в реальности… героя своего нового романа, маньяка Марка Шатыйло! Точнее, конечно, того, кто решил примерить на себя его личину. Незнакомец предложил писательнице чудовищную игру: она должна прочитать написанную им детективную повесть без финала и вычислить убийцу. Если Татьяна ошибется, погибнет невинная жертва…

Антон Леонтьев

Антон Леонтьев

Обратная сторона смерти

Книга – это топор, способный разрубить замерзшее море внутри нас.Франц Кафка

С самого начала Татьяна не могла отделаться от мысли, что за ней следят.

Нет, она не видела подозрительного человека, который бы постоянно следовал за ней. Однако на душе было беспокойно, словно… Словно таинственная московская история получила продолжение. И тот, кто преследовал ее в России, добрался и до Австрии.

Почти месяц она провела на дивном альпийском курорте. У подножия гор, на очаровательном лугу, который плавно переходил в ущелье, где шумел водопад, располагался небольшой и ужасно дорогой отель. Точнее, частная клиника.

Недалеко отсюда – в отеле, а не в клинике – она уже была несколько лет назад. Тогда еще вместе с Игорем.

Игорь… Ее муж… Человек, которого она любила больше всего… И который тоже любил ее – во всяком случае, до недавнего времени… А потом что-то разладилось. Быть может, виновата в том она. Вернее, тот факт, что Татьяна – одна из самых высокооплачиваемых российских популярных писательниц, автор детективов, в итоге привел к краху их отношения: мужчина не смог вынести, что супруга не только зарабатывает гораздо больше его, но и постоянно появляется на экране телевизора, на обложках журналов.Однако разве это давало Игорю право завести роман на стороне? Нет, конечно же, не давало! Татьяна помнила, какой шок случился у нее, когда ей стало известно то, о чем все остальные, наверное, знали уже давным-давно, – что муж ей неверен.

Тогда, в сентябре, она как раз заканчивала новую книгу – роман, в который вложила столько сил и энергии, роман, который стоил ей стольких страданий, роман, который она по праву считала наиболее удачным. Финал был уже обозрим – необычный, шокирующий, все затмевающий финал. Татьяна придерживалась мнения, что главным в литературном произведении является именно развязка, что оригинальная концовка может спасти даже провальный опус.

Эта книга обещала стать ее лучшей – в этом она не сомневалась. Когда-то, на заре своей карьеры, Татьяна писала по два, иногда по три романа в год. Сейчас же, находясь на олимпе российской детективной прозы, могла себе позволить выпускать по одному в год. Или даже в два. Дело было теперь не в деньгах, не в славе – и того, и другого у нее, писательницы Татьяны Журавской, было предостаточно.

Она заключила с собой своего рода пакт: к концу года, в ноябре или декабре, сдавала в издательство свой очередной шедевр. Создавала его Татьяна неторопливо и обстоятельно, тщательно обдумывая сюжет и зачастую прерывая работу на несколько дней, а то и недель – все же у нее имелись и иные, кроме писательских, обязанности.

Но с этим романом все было иначе.

Нет, дело даже не в том, что на нее внезапно снизошло вдохновение. Татьяна, занимавшаяся написанием детективов около двух десятков лет, с большой осторожностью относилась к этому самому вдохновению. Оно важно на самом начальном этапе – при разработке сюжета. А пожалуй, еще при создании основной канвы повествования. Хотя нет – тогда, когда ее озаряла сцена или идея, которая должна стать стержнем всего произведения. Впрочем, зачастую сцена потом оказывалась второстепенной, но, развивая ее, тем не менее можно было выйти на проторенную тропинку, что вела к сердцевине романа.

А в редких случаях это была и не сцена, и не идея, а чувство, зарождавшееся где-то в недрах ее подсознания. Вернее, даже не чувство, а аура. Вот именно, аура романа. Его душа.

Эта аура возникала словно ниоткуда, и Татьяна вдруг понимала, какое чувство будет превалирующим в ее новом произведении. И как свести воедино все те разрозненные моменты и задумки, которые к тому времени были занесены в ее записную книжку.

Аура была подобна физической величине, некой таинственной черной энергии, той, которая якобы удерживает Вселенную в равновесии, являясь ее незримым и пока что недоступным ученым каркасом всего сущего. Так и внезапно хлынувшее ей в душу чувство пронзало ее существо, а затем пропитывало сюжет всего романа. И было ключевым для развязки, на которой зиждилось все произведение…

Отыскать, вырвать из действительности или из фантазии это самое чувство, которое плавно перетекало в определенную сцену, ложившуюся в основу книги, было наиболее сложным. За подобный молниеносный проблеск вдохновения, позволяющий на секунду увидеть еще не написанный роман в готовом виде, со всеми извилинами сюжета, с тайными ходами интриг и проспектами основных линий, как, наверное, архитектор план будущего города, Татьяна была готова отдать все что угодно.

Все что угодно…

Но в последние годы вдохновение посещало ее все реже и реже, поэтому приходилось мучительно долго, до головной боли, в течение многих недель, а то и месяцев заниматься пустой компоновкой деталей сюжета в надежде, что вдруг раздастся щелчок, последняя деталь пазла встанет на свое место, и станет вдруг ясно, какой роман ей предстоит написать.

В погоне за вдохновением, которое помогло бы ей увидеть ауру романа, Татьяна начала прибегать к вспомогательным средствам. То, что, возможно, она потребляла алкоголя больше, чем следовало, было известно только ей самой. И Игорю. А вот о том, что около полугода назад попробовала маленькие розовые таблетки, которые сулили небывалый взлет творческой мысли, муж не знал: таблетки она купила во время их последнего совместного отпуска, проведенного в Юго-Восточной Азии. Таблетки были исключительно на травяной основе, совершенно безвредные – но крайне эффективные.

То ли дело было во вдохновении, реальном или подстегнутом гомеопатическими средствами, то ли в желании Татьяны заглушить голоса критиков, утверждавших, что ее последние произведения, издававшиеся, как и все прежние книги, немыслимыми тиражами и практически сразу же экранизировавшиеся, значительно слабее ее первых литературных творений.

А тут еще поползли робкие, глухие слухи, будто Журавская прибегает к услугам «литературных негров»! Ничего более смехотворного и оскорбительного Татьяна и представить себе не могла. По совету Игоря писательница не обращала внимания на подобные сплетни и никогда их не комментировала. Как не комментировала и качество своих произведений. Ведь она была – Татьяна Журавская!

Однако иногда ей в голову закрадывалась мысль, что критики все же правы. Нет, не по поводу «литературных негров».

А в отношении силы ее книг.

С точки зрения техники и композиции Татьяне не было равных. Роман для нее – своего рода шахматная партия, где каждый ход просчитан, каждая сцена имеет особое значение, каждый диалог не случаен.

Дело в… Да, в чем же все-таки дело? Вероятно, в пресловутой ауре романа. В его душе.

В наличии у литературного произведения собственной души Татьяна не сомневалась. Как и в том, что у каждого романа свои законы и своя вселенная. Та самая, сдерживаемая неведомой черной энергией ее фантазии.

И она знала, что аура ее последних романов была… не такая, как у первых. Что сочинительство, прежде доставлявшее ей удовольствие, превратилось в рутинное занятие. Что собственная передача на телевидении и на радио отнимает у нее слишком много сил. Как, впрочем, и постоянные выступления в разного рода ток-шоу, участие в выставках, вернисажах, приемах.