1. Исследование индивидуальных случаев («казуистика», Kasuistik). Исследовательская работа в психопатологии основывается на беседах с больным, на углубленном знакомстве с его поведением и жестами, свой- свойственными ему способами общения.
Далее, мы черпаем информацию о больном из письменных источников, отражающих его теперешнее состояние и историю его личности. Мы используем записи самого больного, историю его жизни в изложении его самого или его родственников, официальные документы, отражающие его отношения с органами власти, сведения, предоставляемые его знакомыми, начальством и т. д.
Индивидуальные случаи остаются основным источником опыта, представляющего ценность для психопатологии. Описание таких случаев и составление историй болезни называют «казуистикой» (от латинского casus — «случай»). Методы казуистики сообщают нашим знаниям и наблюдениям необходимую основу.
Помимо этого общераспространенного, ясного и легко усваиваемого метода в психопатологии получили развитие методы, менее пригодные для повседневной исследовательской работы, но подходящие для изучения взаимосвязей. Это статистические и экспериментальные методы,
2. Статистика. Статистика в психопатологии появилась первой изначально как метод социологического исследования (криминальная статистика. статистика самоубийств и т. д.). Затем статистические исследования были распространены на отдельные частные проблемы психиатрия как-то: продолжительность жизни при прогрессивном параличе, время от заражения сифилисом до первых признаков паралича, связь между возрастом и возникновением психозов, кривые распределения рецидивов в течение года и т. д. Наконец, статистика заняла существенное место в генетике, в изучении характерологических корреляций, в тестировании интеллектуального уровня, в учении о соматотипах. Стремление к точности, столь характерное для естественных наук, захватило и психопатологию, побуждая нас давать количественные характеристики всему что может быть так или иначе подсчитано и измерено.
Статистические методы представляют собой самостоятельную важную проблему. Здесь мы ограничимся несколькими замечаниями.
(аа) В применении к индивидуальным случали статистические данные никогда не приводят к окончательным выводам. Они имеют скромное значение, ибо в лучшем случае указывают на вероятность того или иного события. Классификация индивидуальных случаев на основании статистических данных недопустима. Так. знание процента смертности при операции не позволяет предугадать ее исход в каждом отдельном случае. Далее, знание корреляции между соматотипом и психозом не дает оснований для оценки того, насколько существенную роль играет соматотип в возникновении психоза в отдельно взятом случае. Часто статистические данные вообще ничего не значат.
(бб) Первоочередное значение имеет точное определение исходного материала. Если этот материал не получил четкого определения и не может быть идентифицирован любым другим исследователем в любой момент времени. подсчеты утрачивают смысл. Точный метод, основанный на неточных предпосылках, приводит к удивительнейшим в своем роде ошибкам.
(вв) В тех случаях, когда простое перечисление уступает место математическим методам обработки данных, для адекватной оценки результатов требуется высокая степень математической подготовки, равно как и высокоразвитый критический подход. Не следует упускать из виду логическую последовательность этапов исследования и его общую направленность: в противном случае можно слишком легко потеряться в кошмарном мире псевдоматематических абстракций.
(гг) Статистические данные позволяют определить корреляции, но не причинные связи. Статистика указывает на те или иные возможности и побуждает нас их интерпретировать. Интерпретация в терминах причинности должна основываться на верифицируемых гипотезах. Отсюда — опасность возникновения слишком большого числа вспомогательных гипотез. Следует четко представлять себе границы интерпретации. Мы должны сознавать, с какого момента начинается действие искусственно сконструированных гипотез, будто бы объясняющих любые корреляции. Ни один случай не может оказаться в противоречии с такой гипотезой, ибо предполагаемые факторы, во всех возможных сочетаниях приобретают универсальное значение: с помощью математики любые новые данные можно представить как подтверждение исходной гипотезы. В качестве образца, вспомним хотя бы теорию периодичности биографических событий Фрисса (Fr Феноменология предоставляет в наше распоряжение ряд изолированных фрагментов того, что реально переживается индивидом. Другие исследования обеспечивают нас данными, относящимися к психологическим способностям, соматопсихологии, экспрессивной жестикуляции, психотическому поведению, содержанию внутреннего мира. Как связаны все эти разнообразные данные между собой? В некоторых случаях мы можем достаточно ясно понять, каким образом одно событие психической жизни проистекает из другого. Так мы понимаем только то, что относится к области психики — например, гнев человека, подвергшегося нападению, ревность обманутого мужа, связь действий и решений с мотивами. В феноменологии предметом анализа служат отдельные качества или состояния, извлеченные из подвижного контекста психической жизни; феноменологическое понимание по своей природе статично. Чтобы понять взаимосвязи, мы должны уловить динамику психического расстройства, психическую субстанцию в движении и многообразии внутренних соотношений, возникновение одних явлении из других. Таким образом, мы постигаем явления в аспекте их происхождения. «генетически» («понимающая психопатология») и получаем возможность дать им собственно психопатологическое истолкование. Мы понимаем как то, что переживается субъективно, так и то, что доступно нашему непосредственному наблюдению в своем объективном выражении; отдельные движения, поступки, творческие акты, элементы внутреннего мира наших больных, первоначально воспринятые нами статическн. теперь становятся доступны нашему пониманию с точки зрения генетических связей.
В широком смысле «понимание» имеет два разных значения — статическое и генетическое. Статическое понимание обозначает представление о психических состояниях, объективацию психических качеств; именно этим типом понимания мы будем руководствоваться в разделах, посвященных феноменологии. психологии чувства и т. д. Во второй части книги мы займемся генетическим пониманием, то есть сопереживанием, вчувствованием, толкованием значения психических взаимосвязей и происхождения одних психических явлений,13 других. Прилагательное «статическое» или «генетическое» будет добавляться к слову «понимание» только в тех случаях, когда последнее допускает неоднозначную интерпретацию: в остальном мы будем ограничиваться употреблением термина «понимание» без поясняющих эпитетов, в одних разделах книги имея в виду статическое, в других — генетическое понимание.
В психопатологии генетическое понимание (или, что то же самое, объяснение психологически понятных взаимосвязей) быстро достигает своего предела. (Этот процесс мы могли бы именовать «психологическим объяснением», но только при условии, что мы не будем смешивать его с принадлежащим совершенно иному смысловому ряду объективным причинным объяснением — толкованием причинных связей в строгом смысле.) Психические явления возникают внезапно, как нечто совершенно новое, совершенно непонятным нам образом. Кажется, что одно событие психической жизни следует за другим беспричинно; в чередовании событий редко удается усмотреть генетическую связь. Как стадии психического развития у здоровых людей, так и фазы и периоды психической жизни у душевнобольных трудны для понимания и кажутся просто чередующимися во времени состояниями. Столь же трудно генетически понять всю полноту психической жизни личности в ее мгновенном состоянии. Мы можем лишь прибегнуть к причинному объяснению — по аналогии с теми явлениями, которые изучаются естественными науками и, в отличие от явлений психологического ряда, наблюдаются не «изнутри», а «извне».
