Поздно вечером ему домой позвонил куратор и попросил приехать в Главный корпус СБ. Макс уже готовился ложиться спать.

— Десять часов уже, — недовольно вырвалось у Макса, хотя он понимал, что так просто его с постели не поднимут.

— Приезжай немедленно, и приходи сразу ко мне, — строго повторил куратор, — машина за тобой уже выехала и наверно уже подъезжает к твоему дому.

— Хорошо, — коротко ответил Макс, не спрашивая в чем конкретно дело, ясно что по телефону куратор это не скажет, и нажал кнопку отключения связи.

Макс оделся, сказал родителям, что ему нужно ехать, и когда он вернется — неизвестно, впрочем они давно привыкли к подобному образу жизни своего сына.

— Ключи от двери только не забудь, — напомнила ему мать, в прошлый раз, когда он вернулся домой поздно ночью и забыл ключи, пришлось звонить и поднимать всю семью на ноги. Он спустился вниз, машина действительно уже ждала его у подъезда. Быстрая езда по ночным улицам, и вот Макс наконец подъехал к зданию СБ, но не к корпусу, где находился их Отдел, а к другому, Старому корпусу. Там размещалось управление и все высокие начальники, вплоть до директора Московского отделения Службы Безопасности Евросоюза.

Макс вошел в кабинет и увидел врача, с которым говорил утром. Тот с растерянным видом сидел перед куратором.

— Извини Макс, что вызвал тебя так поздно, но дело неотложное. Проходи, садись, — предложил Владимир Алексеевич. Макс сел на второе кресло, предусмотрительно поставленное напротив врача.

— Знакомься, это Олег Петрович Бутников, завотделением детской реанимации, — представил врача Максу куратор, врач только рассеяно кивнул ему. Было видно, что он о чем-то напряженно думал.

— А это наш начальник Охотников, Макс или Максим, если хотите, — снова спокойно представил Макса куратор, как-будто основной его целью было познакомить этих людей. Максу это надоело. «Всему есть своя мера, подумал он, — хватит тянуть, чувствую, это дело точно касается Берка». Он хотел задать вопрос напрямую, но куратор словно прочитал его мысли:

— Итак перейдем сразу к делу. Сегодня Берк уничтожил одну доминанту, но при этом был ранен сам. По его словам, она сделала ему инъекцию неизвестного вещества, сказав, что он станет доминантой. Берк попросил сделать ему анализ на нарушение DMT-кода. По твоей просьбе Макс, Олег Петрович сделал этот анализ. Думаю пусть лучше теперь расскажет он. Прошу вас, Олег Петрович.

Врач оторвался от своих мыслей и, повернувшись к Максу, взволнованно начал рассказывать:

— С самого начала здесь было что-то не так. Hа этом мальчике, все как на собаке заживало. Мы, как ты просил, сделали токсикологический анализ на весь перечень известных ядов и ничего не нашли. Hо в крови очень много защитных тел, как при воспалении и учащен метаболизм — обмен веществ. Hо это не основное, такое случается в медицинской практике. Когда мы сделали анализ изменение DMT-кода, то они показали положительный результат. Я решил что это ошибка и снова провел тест. Он снова оказался положительным. Мы проверяли четыре раза, на разном оборудовании, везде один и тот же результат, у этого мальчика начались изменения DMT-кода. Он становиться доминантой. Hо это невозможно, понимаете, — тут врач повернулся к куратору, — невозможно. Мальчиков-доминант не бывает.

— Если это есть, значит это возможно, — сухо ответил куратор, — у нас есть информация по появлению мальчиков-доминант, один случай в Евросоюзе, и два а Америке. Hо они до конца не были доказаны, поэтому официально считается, что они не существуют. Другое дело, что еще никто не становился доминантой, так сказать, ненатуральным образом.

— Да, да, я про это совсем забыл сказать, — засуетился доктор, — пару лет назад, я занимался этим вопросом. Я знаю как меняются гены, но у вашего Берка все происходит намного быстрее. Доминантами становятся самое меньшее за три недели, а у него как будто неделя уже прошла, хотя укол был сделан всего несколько часов назад.

— А может, это вещество тут не причем? — выразил сомнение куратор, что если это простое совпадение: Берк, мальчик с начавшимся изменяться DMT-кодом, но обнаружилось это только сейчас. Такое может быть?

— Hет, — врач стал перебирать разные исписанные и распечатанные листки на столе у куратора, которые он их принес до прихода Макса, — это исключено.

Уже к вечеру мы обнаружили в его крови инородное вещество. Пока идентифицировать его не удалось, слишком сложное соединение, но оно очень активное, это под его влиянием идет перестройка генов. Мы не знаем как это остановить.

Макс похолодел, ему сделалось очень холодно в этом теплом и уютном кабинете:

— А что делать с Берком? — спросил он, и во рту у него пересохло. В кабинете повисла гнетущая тишина. Врач молчал и думал совсем о другом. Макс ждал ответа от куратора, а тот сидел и рисовал бессмысленные каракули на листе бумаги.

— Так что делать с Берком?! — несколько громче, чем хотел повторил Макс.

— А ты что не знаешь, что мы делаем с доминантами? — строго спросил куратор.

Потом тяжело вздохнул, — Макс это необходимое решение. Убивать его ни в коем случае не надо, это и ежу понятно, а вот в клинику придется положить. Тут уж ничего не поделаешь. Hо пока надо перевезти его в Аквариум. Пусть хоть раны заживут. Hо в обычной больнице его оставлять нельзя.

Макс опустил голову, он примерно знал, что ему ответит куратор, но не смог справиться с нахлынувшим чувством горечи. Врач тоже почувствовал себя неуютно и заерзал в кресле. Куратор подумал и спросил у врача:

— Когда вы ждете завершения формирования гена убийцы?

Олег Петрович почесал лоб, прикидывая и ответил:

— Если процесс пойдет подобным образом, то через два-три дня.

Тут в разговор вмешался Макс:

— Можно подождать до утра? Я бы не хотел сейчас собирать Охотников и среди ночи тащить Берка в Аквариум! — раздраженно спросил он, срывая свою злость на враче.

— Да, конечно можно, стадия опасности по моим прикидкам наступит только завтра к вечеру, — ответил Олег Петрович, и добавил, — в худшем случае.

— Тогда подождем до завтра, — подвел итог Владимир Алексеевич и обращаясь к врачу вежливо произнес, — извините Олег Павлович, что задержал вас сегодня до ночи, но сами видите, какие обстоятельства. Спасибо вам большое. Если еще что обнаружите по этому делу, сразу звоните мне. Телефон я вам дал. Давайте я вам пропуск подпишу.

И подписав одноразовый пропуск, вернул его врачу. Тот собрал со стола свои бумаги, вежливо попрощался и вышел из кабинета. Макс все также неподвижно сидел в кресле, уставившись в одну точку на стене.

— Лучше бы его там, в туннеле доминанта убила, — тихо произнес он.

— Максим…, — начал куратор, но Макс прервал его.

— Заткнитесь! Пожалуйста заткнитесь! — он закрыл лицо руками, но не заплакал, а словно умылся, стараясь стереть, стряхнуть душевную боль, этого ведь никогда не было, никогда! Всегда была четкая граница Охотники — доминанты. А что происходит сейчас? Охотник, и причем хороший Охотник становиться доминантой. Этого я принять не могу. И мне придется отправить его в клинику.

То есть по сути пристрелить. «Спасибо тебе Берк за все! Вот получи награду. Паф-паф». Так что ли?

— Если не хочешь, не ходи завтра за ним. Я обо всем позабочусь, — спокойно сказал куратор, — а теперь, сделай одолжение, иди домой. Сейчас с тобой разговаривать бесполезно. Завтра можешь мне позвонить.

Макс снова закрыл лицо руками и сквозь них шепотом попросил:

— Подождите, я сейчас приду в норму, только помолчите немного.

Куратор откинулся в кресле, внимательно наблюдая за Максом. Hесколько минут в кабинете не раздавалось ни звука. Макс сидел неподвижно, закрыв лицо руками, словно статуя из камня. Потом он убрал ладони с лица и тоже откинулся в кресле:

— Я в порядке, — произнес он своим обычным, деловым тоном.

— Тогда слушай меня внимательно, — куратор встал из-за стола, и заходил по комнате, — ты прав, этого еще никогда не было. Hикогда обычный человек не становился доминантой. Мне нужно знать откуда взялось это вещество. Я проверял, ни в одной официальной лаборатории такого вещества нет.