Из глаз Сури полились слёзы. Он сам не знал почему: он плакал не от боли, и не от того, что ему было жаль расставаться с жизнью, и не от того, что сейчас где-то в замке так же медленно умирал Инген… Может быть, от того, что судьба была так жестока и несправедлива к ним обоим.

Ивар склонился к нему и провёл рукой по мокрой щеке.

— Ты сам виноват, младший принц. Это твоё оружие. Против меня оно бессильно, разве ты не знал?

Ивар, словно желая продемонстрировать силу оберегавших его заклятий, сжал лезвие ножа ладонью. Из-под обсидиана брызнула кровь.

Принц взвыл от боли и уронил нож.

— Что это?! Что это? — кричал он, зажимая рану руками. — Откуда этот нож?

Сури мог бы ему сказать, но от раны на шее распространялся мертвенный холод. У него немела грудь, горло же было словно сковано льдом.

Ивар бросился бежать: рана на руке была совсем не опасна, и у него ещё было время сотворить заклинания и совершить ритуалы, которые спасли бы его даже от обсидиана. Но сделав несколько шагов к двери, он вдруг упал на пол как подкошенный. Сури видел это, но ему было всё равно… Ничего уже не имело смысла. Они скоро встретятся, как он и хотел. Если есть другой мир и будущая жизнь, они встретятся там.

Его глаза начали медленно закрываться.

***

Инген сидел в малом тронном зале. Это помещение словно бы вовсе не имело стен, такие большие и высокие были в нём окна, разделённые лишь тонкими витыми колоннами. Король отпустил стражу и немногочисленных оставшихся во дворце придворных. Он отдал свои последние указания. Дело было сделано. Его царствование и его жизнь подходили к концу.

Он прожил не очень долгую жизнь для эльфа, но не жалел об этом. Единственное, о чём он жалел, так это о том, что с ним сейчас не было маленького светловолосого эльфа, его супруга и возлюбленного. Он надеялся, что Сури и Тирнон сейчас уже далеко, что мальчик будет в безопасности, что его жизнь сложится хорошо и рано или поздно он найдёт эльфа, с которым будет счастлив… Эльфа, который будет любить его так же, как любил он сам… Хотя нет, его любовь принесла Сури слишком много боли…

Солнце опускалась всё ниже, и Инген чувствовал, как вместе со светом иссякают и его силы. Он закрыл глаза. Ему вряд ли оставалось больше часа. Пророчество исполнилось: он умирал, не пролив крови, а причиной его смерти стал тот же клинок, что убил его брата, обсидиановый нож, нёсший в себе страшное проклятие, — и Сури, светлый эльф с чёрными глазами, ради которого он нарушил гейс. Он тогда бросился к нему безотчётно, но сейчас думал, что поступил бы так снова, и снова, и снова… Он ни разу не пожалел, что спас его жизнь ценой своей.

Инген открыл глаза, чтобы посмотреть, долго ли ещё до захода солнца: это ожидание становилось невыносимым. Он не испытывал телесных страданий, но душу его раздирали тоска и боль.

И вдруг произошло нечто странное: он почувствовал, как в него хлынули утраченные силы. Это было похоже на то, как возвращалась магия после того, как он отходил от Сури, но в десятки, в сотни раз сильнее. Инген вцепился в ручки трона и застонал от боли. Сила вытекала из него медленно, а вернулась одним сокрушительным ударом. Возможно, он даже на несколько секунд потерял сознание, настолько остро и оглушительно было это ощущение.

Инген поднялся на ноги. Он всё ещё не мог восстановить дыхание и тяжело дышал. И он ничего не понимал. Такого просто не могло быть: медленное умирание и вдруг… это.

Он вышел в соседний зал: оставшиеся придворные и гвардейцы, видимо, ожидавшие его смерти, смотрели на него не столько в удивлении, сколько в ужасе.

— Узнайте, как давно замок покинул Тирнон, и пошлите всадников догнать его, — первым делом распорядился Инген. Он потом будет выяснять, что с ним произошло. Сейчас надо было первым делом вернуть Сури.

— Маг Тирнон… он… он всё ещё в замке, ваше величество, — испуганно проговорил один из придворных.

— В замке? — переспросил Инген. — А где принц?

— Тирнон отправлен в темницу, где принц — нам неизвестно.

— Что?! — в гневе воскликнул король. — В темницу?! Кто приказал?

— Ваш брат, — пролепетал придворный.

— Он что, уже начал распоряжаться в моём дворце? — холодная ярость Ингена заставила затрепетать не только эльфов: стекла и подвески светильников завибрировали от прибывающих потоков силы.

— Все думали, что вы… что вы… — дрожал придворный. — Простите, ваше величество!

Король вышел из зала, перед уходом распорядившись освободить Тирнона. Ему надо было найти Сури. Каким-то образом Ивар прознал обо всём гораздо раньше, чем должен был, и успел прибыть во дворец до отъезда Тирнона и Сури. Только бы с мальчиком ничего не случилось… Если Ивар убил его… Великие звёзды, он мог убить его!..

Инген остановился посреди коридор, опёрся о стену, закрыл глаза и начал искать в замке своего брата. Найти Сури было гораздо меньше шансов: у него была очень слабая аура, еле ощутимая даже вблизи. Если он находился не в соседней комнате, он вряд ли бы смог найти его без специальных магических предметов.

Ивара тоже будто бы нигде не было. Но Инген был уверен, что брат не оставил бы замка в такой момент, когда король должен вот-вот умереть. Попробовать ещё раз… Нет, он не чувствовал его. Зато он неожиданно ощутил присутствие странной силы, тёмной, зловещей, напомнившей ему ту угрожающую магию, которая соткалась на обсидиановом ноже, запятнанном кровью Гарета и Ирсы. Сконцентрирована она была в одной из неиспользуемых комнат неподалёку от покоев Ивара.

Он помчался туда. Дворец словно вымер. По дороге ему встретилось лишь двое слуг, да кое-где стояла стража.

Нужную дверь он нашёл легко. Солнце почти село, и поэтому в комнате, когда он вошёл туда, царил полумрак. Инген застыл на пороге. Он как будто вернулся в прошлое, на двести лет назад: его брат, его возлюбленный, обсидиановый нож, кровь повсюду…

— Инген… спаси… — прохрипел Ивар.

Он был ещё жив. Король мельком глянул на него: у Ивара была сильно поранена ладонь. Судя по сильному кровотечению, рана была нанесена обсидианом, но больше на нём не было ни царапины. Он бросился к Сури. Тот лежал неподвижно, ужасающе бледный, весь залитый кровью. Золотисто-зелёной ауры вокруг него не было совсем.

— Ты убил его? — спросил Инген, хриплым от боли и ужаса голосом, повернувшись к брату.

— Он вынудил меня… сам напросился…

Король смотрел на Ивара, вернее, на его тёмную ауру, такую же, какая была утром у него самого, даже темнее, почти непроницаемо чёрную.

— Ты взял на себя моё проклятие, Ивар. Оно было связано с этим ножом сильнее, чем я думал. Ты пролил им новую кровь, и поэтому умираешь. Вместо меня. Ты всегда так хотел мне унаследовать, — жестоко добавил Инген.

Брат глядел на него умоляющими, остекленевшими глазами, но Инген уже не обращал на него внимания.

Он склонился к Сури, коснулся его холодного лба, щёк, на которых ещё не высохли слёзы, приоткрытых губ. Рыдание замерло в его горле. Он обнял маленькое тонкое тело и прижал к груди.

— Сури… — прошептал он. — Почему? Почему?..

И когда он прижал мальчика себе, он почувствовал под ледяным покрывалом, сковывавшим его тело, слабое биение жизни. Крошечную искорку тепла…

Инген мгновенно поднялся на ноги, всё так же держа на руках супруга.

— О небо, ещё жив! — воскликнул он. — Сури, Сури… Несколько минут, умоляю… не умирай!

Король бросился к выходу из комнаты. Когда он метнулся к дверям мимо Ивара, распростёртого на полу, тот прохрипел:

— Проклинаю вас… тебя и его… Нет на земле места, где вы сможете укрыться от моего проклятия! Будьте… прокляты… оба…

Он замолчал, израсходовав последние силы. Солнце садилось, унося с собой его жизнь.

Инген нёс принца по коридорам. Он бежал к своим комнатам, к своей лаборатории в башне, надеясь, что успеет, что вырвет мальчика из рук смерти…

— Только не умирай, Сури… Прошу тебя… — шептал он. — Моих сил хватит, чтобы спасти тебя. А если не хватит, я клянусь, я отдам всё, что есть, чтобы спасти тебя… Всё, что могло бы у меня быть… Ты мой муж, мой принц, моя любовь, моё дитя, моя жизнь… Не умирай!..