Каждую минуту Настя ожидала очередной подвох и нервно дергалась стоило Павлу оказаться рядом, а так как дача имела небольшие и ночевали они в одной комнате, дёргалась она очень часто. Васильева подозревала, что если она не изменит окружающую обстановку в ближайшие дни, то заполучит невроз.

Два дня Павел неустанно осаждал Васильеву, а вот на третий день сбавил обороты, что не могло не настораживать. От того и ворочалась Анастасия в постели сейчас, гадала, что ещё может выкинуть не умеющий принимать отказы мужчина. В голову лезли самые нелепые и пошлые предположения, она как могла отмахивалась от них.

Вспоминала девушка и о Толе, брошенном женихе. Могла лишь только догадываться, какой скандал разразился после её исчезновения. На празднование было приглашено огромное количество народа, причём непростого. Большинство из приглашенных являлись партнерами, коллегами, клиентами отца и сына Горловых. Настя сомневалась, что Анатолий легко простит «побег». Павел на славу постарался, уверяя всех, что она струсила и сбежала. Это тоже глубоко её уязвляло, Васильеву никто и никогда не считал трусихой! В общем, имей Настя в своём распоряжении автомат, она бы без зазрения совести расстреляла причину всех её неприятностей, а по совместительству и единственную любовь. Любовь и ненависть. Как банально! На данный момент ненависти было куда больше, и она не знала, сможет ли простить друга когда-либо.

Зарычав, Настя посмотрела на часы, висящие на стене. Почти два часа ночи. Она лежит одна на кровати в темной комнате, лишь ночник едва-едва размывает ночную тьму. Павла нет. Он где-то на улице, скорее всего, дрыхнет на полюбившемся ему гамаке. Дверь закрыта на замок. Самое время чуть расслабиться, но спокойствие не приходило. Васильева закрыла глаза и мысленно стала считать овечек, и в итоге промаявшись ещё полчаса все-таки заснула. Интуиция не обманула девушку, ибо через час в комнату вошёл объект её постоянного беспокойства, окинул Настю нежным взглядом и уверенно кивнул сам себе. Пришло время воплощать в жизнь план «Б».

Чувство глубокого довольства растеклось по телу и пробудило мелкие мурашки, которые бегали по коже. Тихий гортанный стон вырвался из горла, но Настя не проснулась, лишь чуть выгнулась, прижимаясь к источнику удовольствия. Мягкое касание кончиками пальцев по животу и дальше вниз. Лёгкое, воздушное и ласкающее, словно дуновение весеннего ветерка. Спящая девушка запрокинула голову, вжимаясь затылком в подушку, прикусила нижнюю губу. Движения неосознанные, но ярко выраженные. В груди медленно расцветала огненным цветком страсть, требующая удовлетворения.

Нежность мягко перетекла в чувственно жгучую настойчивость. Откровенные прикосновения заставляли кровь бежать быстрее. Дыхание застревало где-то в груди, чтобы потом резким толком сорваться с губ вместе с взбудораженным постаныванием. Подсознательно она понимала, кто коварно играл с её телом в этот момент. Знала, что только один человек способен вызвать в ней подобную реакцию. Сознание же молчало, убаюканное сном, и не спешило развеивать предрассветный сладкий морок. Васильева находилась в странном состоянии меж сном и явью, не зная, что реально, а что являлось чувственной фантазией.

Нетерпение прошибало насквозь. Желание набирало обороты и закручивалось в тугую спираль внизу живота. Наглые мокрые ласки сводили с ума, делали её безумной. Жар во всем теле, воздуха не хватало. Тесно и душно, хотелось вырваться из собственного тела и взлететь туда — за облака. Разгоревшееся желание порождало приятную истому, возбужденную дрожь. И сердце билось так, будто пыталось выпрыгнуть из груди. Пьяное ощущение свободы, необремененное логикой и гордыней. Страсть, расправившая крылья и готовившаяся унести её в высь.

Ночной соблазнитель уверенно вёл её к кульминационной развязке. Он точно знал все чувствительные места. Губы нежные, но настойчивые приносили самую интимную ласку, что только мог подарить мужчина любимой женщине. Настя никогда не испытывала этого на себе, лишь иногда фантазировала, но не признавалась в своём желании. В этот момент Настя была лишена стыда, холодный разум не контролировал действия.

Освобождение было совсем близко, но девушка застыла на самом краю. Порочный рот медленно изводил её, не давал расслабиться и отправиться в свободное падение. Настя почти обезумила. Горячие руки гладили её грудь, плоский живот. И опять стон. Глухой и хриплый. Голова металась на подушке от раздираемого тело накала порочной чувственности. Настю лихорадило. В этот момент она была одним сплошным оголенным нервом. Тело сводило судорогой такой интенсивности, что стало больно.

Глаза раскрылись и реальность происходящего обрушилась на неё. Несколько секунд она думала, что бредит, но подрагивающее от наслаждения тело опровергло это предположение.

Бедра широко разведены, она совершенно раскрыта. Почти полностью оголена. Широкая футболка, в которой она спала, сбилась в районе подмышек. Трусиков на ней уже не наблюдалось. Между ног Настя увидела темноволосую макушку, обладатель которой с аппетитом продолжал вылизывать её сокровенное местечко. Надо было немедленно остановить его, но Васильева и слова не могла вымолвить. Слишком много сексуального напряжения скопилось в теле. Оно требовало немедленного выхода.

— Паша, — собравшись с мыслями, выдохнула она, — остановись!

Не было в ее голосе твердости и уверенности, лишь слабая дрожь. Мозг затуманен, а тело непослушно. Настя попала в хитро расставленную ловушку.

Павел медленно оторвался от её плоти, поднял голову. В его глазах она прочла почти звериный голод и страсть. Он определенно получал колоссальное удовольствие от происходящего.

— Ты уверенна, милая? — в отличие от неё, Артемьев говорил осознанно и уверенно. — Я-то остановлюсь, но готова ли ты к этому?

Словно в ответ её тело ответило отчаянной дрожью. Низ живота болезненно ныл, а пальцы рук судорожно сжимали простынь. Девушка понимала, что если он остановится, её просто разорвет от неудовлетворенного желания. Сердце просто остановится от напряжения. Павел специально довёл её до подобного состояния, практически отрезая все пути к отступлению. Сила воли на данный момент была слишком слаба. Хватит ли её для сопротивления?

— Так что? — его голос полон чисто мужского самодовольства. — Да или нет? Решать тебе, Настёна!

Павел знал на что давить. Опытный соблазнитель, лишенный запретов. Настя снова его недооценила и теперь расплачивалась за это выбором, которого, по сути, у неё и не было. Сам вопрос лишь формальность, а действо, что случится следом, уже предопределено. Ненависть и любовь, как никогда, сильно сплелись воедино, стали практически неотделимы друг от друга.

— Ненавижу, — отчаянный шепот. Анастасия уже знала, что не устоит. Слишком велико искушение познать запретный и желанный плод. Слишком она сейчас уязвима.

Змий-искуситель, что смотрел на неё невинными голубыми глазами, прекрасно понимал и уже праздновал победу. Настя не ощущала горечи поражения, но знала, что ощутит… Потом. А пока невозможно чувствительное тело требовало разрядки.

— Любишь, — самодовольное утверждение всколыхнуло забытую злость внутри девушки, но её тут же смыло чувственной волной, когда Павел вернулся к прерванному занятию, умело и уверенно доводя Настю до логического завершения.

Васильевой лишь оставалась принимать запретные ласки и выгибаться от прожигающего насквозь удовольствия. Женские ноготки в неистовстве царапали тугие мышцы плеч мужчины, показывая насколько Анастасия потеряла контроль над собственным телом. Так много огня… Он требовал освобождения от уз логики, заставлял жить чувствами и эмоциями. Жаркая, терпкая страсть хлынула в голову, смывая все преграды, что навязывало общество и мораль. От бурлящей лавины эмоций помутилось в голове. Сердце девушки тяжело бухало в груди, а воздух вылетал с губ со свистом сквозь стиснутые губы, даже в таком взбудораженном состоянии Настя не разрешала себе кричать и громко выражать восторг от происходящего.