Я недоуменно хмурюсь.

– Как тебе, а? – с сарказмом спрашивает Кира. – Устраивает такая судьба? Ничего интересного и захватывающего.

– Но они хотя бы не становятся калеками.

– Да, они не калеки, но потенциальные мертвецы. Существовать и жить – разные вещи. Им вряд ли удастся понять нас, свободных людей.

– А если сегодняшний день окажется последним? – дрожащим голосом восклицаю я и раскидываю руки в стороны. – Что, если завтра не будет?

– Вспомни наше главное правило, Лия. – Кира снимает с меня куртку, хотя на улице достаточно холодно. Потом закатывает мои рукава и аккуратно кладёт на плечи горячие ладони. – Свобода, бесстрашие и самоотверженность.

– Зачем я сняла куртку? – Я сбилась с мысли, и мне вновь стало страшно.

– Так двигаться проще.

– Ну да. – Я опускаю глаза и вижу татуировку на запястье: W. Не помню, как её сделала. Видимо, это тайна исчезнувшего из памяти года. – Значит, отпрыгнуть, когда пойму, что звук не становится громче.

– Лучше за несколько секунд до этого, – напоминает Кира. – Будь смелой!

Киваю и вижу таблицу в руках у невысокой девушки. В ней написаны имена, напротив них – метры. Итак, Дмитрий, первый парень, – 42 метра, затем две зачеркнутые полосы. Ниже Константин – 36 метров, Денис – 49.

– О, господи, – выдыхаю я. – 36 метров? – Я практически выкрикиваю этот вопрос и смотрю на рыжего парня. Внешне он маленький, неприметный, хилый, но оказался лучше всех. Мне становится не по себе, и я снова поворачиваюсь к Кире: – Такое чувство, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни.

– Ты делаешь это ради сестры, – напоминает мне блондинка и, улыбаясь, кивает в сторону рельс: – Пора.

Моё сердце падает вместе с руками.

Неожиданно ко мне подходит Шрам и снисходительно хмурится.

– Придется постараться. Сегодня новички показали себя лучше обычного.

– Я заметила, – сквозь зубы огрызаюсь я.

– По-прежнему не хочешь попросить совета?

– Нет.

– Отлично. – Парень подталкивает меня к краю платформы, и я неуклюже прыгаю вниз. Рельсы огромные, железные, мощные. Меня мгновенно наполняет страх. – Только помни – без фанатизма!

Я слышу его смех и бросаю:

– Пошёл ты!

Внезапно до меня доносится звук приближающегося поезда. Земля под ногами начинает ходить ходуном, трещать, дрожать, и я дрожу вместе с ней. Не понимая, что делаю, становлюсь посередине рельсов. Спина горит, мышцы напряжены. Я думаю не о том, что придётся падать на больное плечо, а о том, как вообще сдвинуться с места.

Меня разрывает на части странное чувство. С одной стороны, я на грани истерики. Мне хочется расплакаться, и я ощущаю, как глаза наполняются слезами, начинает колоть в переносице. Но я не плачу. Я ловлю в себе что-то ещё, что-то странное. Возможно, так на организм действует адреналин, но мне внезапно нравится чувствовать страх и понимать, что я могу его побороть. Как? Например, отпрыгнув в сторону. Выходит, сейчас не кто-то сверху диктует мне судьбу, её пишу я сама, стоя здесь, на рельсах. И кто после этого Бог, если в данный момент, в данную секунду контролировать свою жизнь могу только я?

Звук становится громче. Слева от меня нарастает рёв толпы. Подростки что-то кричат, но я не могу разобрать ни слова. Все смешивается в единую мелодию: голоса, шум поезда, дрожь земли.

Закрываю глаза и понимаю, что совсем не волнуюсь. Как такое возможно? Почему я в состоянии здраво рассуждать, хотя две минуты назад боялась пошевелиться?

Звук нарастает. Меня начинает обдувать ветром. Земля трясётся, гравий прыгает из стороны в сторону: я его не вижу, но чувствую. Кто-то сверху внезапно кричит: «Пора!» Но я считаю, что рано. Я могу выстоять дольше. Я контролирую ситуацию.

Ветер становится сильнее. Звук больше не кажется мне громким. Может, это знак? Пора отходить?

Наверняка нет. Поезд ещё далеко.

– Лия! – вновь громко кто-то кричит, но я смело раскидываю руки в стороны.

Почему я так давно не испытывала этого чувства? Чувства безумной свободы! От него кружится голова и подгибаются колени. Хочется кричать от радости, смеяться, ловить ртом снежинки и купаться под дождём. Мне хочется жить так, как хочется, а не так, как нужно. И всё это проносится в моей голове в тот миг, когда грохот поезда становится невыносимо громким. Я не обращаю на это внимания, так же искренне улыбаюсь, слышу дикий крик, и тут меня что-то отталкивает в сторону.

Я грубо приземляюсь на гравий, лицо обдает сильный поток ветра. Ошеломлённо открываю глаза и вижу, как в пятидесяти сантиметрах от моих ног проносится несколько сцепленных вагонов.

Руки жжёт, щека горит, плечо начинает пульсировать, словно один гигантский нерв, но я забываю об этом. Я поворачиваю голову в сторону и вижу парня. Он лежит рядом, потирая колено и тяжело дыша. Его лицо кажется мне знакомым, но я не могу сообразить, почему.

– Ты спас меня, – шепчу я и судорожно сглатываю. – Спасибо, я забылась. Я просто переоценила себя.

– Идиотка, – отрезает он, и мы встречаемся взглядами. Тёмно-синие глаза: вчера они казались мне чёрными. Теперь я узнаю его. – Забыла, что я тебе сказал? Не возвращайся сюда!

– Так это ты! – Я взрываюсь и хочу резко встать, но тут же неуклюже валюсь обратно на землю. Тело до сих пор болит, и я опять забыла об этом. – Это ты избил меня вчера!

– И тебе, кажется, мало.

– Придурок! – Я отталкиваюсь от него ногами. – Надеюсь, ты счастлив? Победить девушку так благородно.

– Да, счастлив.

– Безмозглый кретин!

– Безмозглая дура! Я что тебе сказал? А? Я сказал тебе не возвращаться!

– Ну теперь мы будем видеться часто, – ядовито протягиваю я и улыбаюсь.

Откуда во мне столько злости? Наверное, боль делает с человеком ужасные вещи.

– С чего вдруг, чужачка?

– Тебе придётся придумать мне новое прозвище, потому что сегодня я поменялась местами со своей сестрой и стала членом вашей «стаи».

– Что? – В его вопросе столько ужаса, что я замолкаю. Боится? Я такая страшная? – Ты в нашей стае?

– Да. Я пройду инициацию и буду твоей коллегой.

– Если пройдешь, – рычит он и смотрит на меня глазами, полными гнева. – Такими темпами ты умрёшь, а я больше не собираюсь спасать тебе жизнь.

– Я тебя не просила этого делать.

– Повторишь эти слова, когда поезд переедет тебя.

– Макс! – внезапно кричит с платформы Шрам и обеспокоенно машет руками. Мы одновременно поднимаем головы и замираем. – Убирайся скорее отсюда! Нас засекли.

Только сейчас я замечаю панику на перроне. Все зрители, как дикие молекулы, разбежались в стороны, бросив пиво, одежду и даже бросив друг друга. Теперь каждый сам за себя: вот вам и свобода, бесстрашие и самоотверженность.

– Чёрт, полиция, – отрезает Максим и срывается с места.

Он бежит вдоль рельсов, и я понимаю, что должна следовать за ним. У меня нет другого выхода.

Я поднимаюсь на ноги, но делаю это слишком медленно – парень уже далеко. Затем глубоко вдыхаю и начинаю бежать. Боль с каждым шагом отдается в висках, затрудняет движение и заставляет меня жмуриться, громко выдыхать, сжимать кулаки. Через несколько секунд к ноющим мышцам добавляется холод. Ветер настолько ледяной, что я едва чувствую пальцы ног. Безысходность накрывает меня с головой, я слышу голоса полицейских и как один из них кричит, что на рельсах есть девушка. Испуганно понимаю: меня заметили.

Испустив судорожный крик, я делаю рывок вперёд, но неожиданно спотыкаюсь и падаю на больное плечо. Хруст. Перед глазами фейерверком взрываются звезды, я моментально теряюсь в пространстве и открываю рот, чтобы вдохнуть, но вместо этого из меня вырывается тихий стон. Сжимаю плечо, крепко закрываю глаза и чувствую, как по щекам льются слёзы. Такой боли я ещё никогда не испытывала.

Слышу приближающиеся шаги. Бежать поздно, конец. Обессилевшая, откидываю назад голову, готовясь сдаться. Я проиграла, опять проиграла! Но вдруг моё тело резко поднимается.

– Держись, – командует знакомый голос.