А. Айнгорн

Огненная лилия

Настоящая история является порождением фантазии автора, потому автор заранее просит извинения как за возможные исторические и географические неточности, так и за возможные совпадения с реальными лицами или событиями. Все действующие лица и исторический контекст вымышленные и основаны скорее на книгах и кинофильмах, чем на исторических фактах. Эта книга просто о любви.

ВСТУПЛЕНИЕ

Париж, 18xx г.

— Я знаю, тетя Алисия, — в очередной раз повторила Онор-Мари, стоя перед зеркалом и оглядывая себя в полный рост. — Я поняла вас. — Высокая женщина лет сорока кивнула головой.

— Ты умная девушка, Онор. Я желаю тебе добра.

Она вышла, провожаемая задумчивым взглядом кошачьих желтых глаз Онор.

Она не винила тетю ни в чем. Ведь и правда, тетя Алисия ей ничего не была должна. И что, что она делала для нее сейчас — было лишь одолжением, ни к чему не обязывающим одолжением.

Онор-Мари де Валентайн, дочь опального графа де Валентайна, умершего в Бастилии, когда ей было только восемь, смутно помнила отца и еще более смутно мать. Последняя скончалась от сердечной болезни, когда Онор не было и шести. Она выросла в монастыре, слишком рано осознав, что у нее отняли все. Огромное состояние, имение, обширные земли Валентайнов перешли в собственность короля, и для Онор-Мари оставался монастырь, пребывание в котором ей было милостливо позволено, или бедность, ужасающая бедность, от которой не было спасения. Онор не нравилось в монастыре, и она ненавидела бедность. Пойти служанкой в какой-нибудь провинциальный дом, ей, графине де Валентайн? Терпеть унижения, беречь каждое су, носить безобразный чепчик? В восемнадцать лет Онор-Мари пересилила себя и написала сдержанное письмо мадам де Серизи, своей родной тетке, которая за все годы ее пребывания в монастыре ни разу не поинтересовалась, жива ли ее племянница.

Но это Онор было безразлично — она не искала тепла. Мадам де Серизи оказалась женщиной холодной и ни к кому не привязанной. Мужа она похоронила, и никаких чувств при этом не испытала, ни дурных, ни хороших.

И Онор ей была безразлична. Однако, даже не испытывая родственных чувств, мадам де Серизи по-своему вошла в положение бедной родственницы.

Сдержанность и холодное достоинство племянницы импонировали ей. В письме девушки не было ни лицемерного раболепства, ни назойливой требовательности. В ответ на просьбу поддержать ее первое время после выхода из монастыря, тетя сообщила, что готова в течение одного сезона предоставить девушке все возможности устроить свою личную жизнь и ни в чем не нуждаться, а именно, предоставить ей кров и стол, приодеть и познакомить с людьми ее круга. По окончании сезона, вне зависимости от результата, Онор следовало покинуть дом тети и не стеснять ее более своим присутствием. Онор посчитала предложение справедливым и даже щедрым. Она не рассчитывала и на такое. Правда, у нее было меньше полугода, но она была молода и полна сил. Надежды нахлынули на нее, ослепив великолепием.

Для девушки без гроша за душой, ее нынешнее положение было замечательным.

Она побывала на всех балах, вечерах и прогулках, где только могла. Тетка позволила ей перешить на себя несколько старых платьев, а так как мадам де Серизи была лишь немного выше Онор и чуть шире в плечах, девушка легко уменьшила ее наряды под себя. Ей даже разрешалось одевать те драгоценности тетки, которые она носила сезон или два назад и в ближайшее время носить не собиралась. Вот только личная жизнь, как правило, предпочитает складываться, когда этого меньше всего ждешь. А Онор ждала. Это был ее единственный выход. Ведь у нее был только один сезон. Она критически оглядела свое отражение. Последний бал в этом сезоне… Ее последнее сражение… Что ж, она сегодня недурна. Правда, розовый цвет, наверное, не идеален для нее. Но она молода и можно проще относиться к таким мелочам.

Онор-Мари была миловидной девушкой среднего роста с гибкой женственной фигурой. Ее главное украшение, шикарные густые светло-рыжеватые волосы длиной ниже пояса, сверкали на солнце, как золото. Она не была блондинкой, но не была и настоящей рыжей. У нее не было веснушек и не было молочнобелой кожи, а цвет ее волос скорее приближался к бледно-абрикосовому.

Глаза у нее были под цвет волос — светло-карие, почти желтые глаза настоящей кошки. Она не была потрясающе красива, но черты у нее были правильные, и она умела пользоваться тем, что дала ей природа, в полной мере. Она имела успех, но преданных поклонников у нее было немного. Ей удалось покорить сердце гвардейского капитана, шевалье д’Арно, у которого было пусто в карманах. Он, пожалуй, сделал бы ей предложение. И она сама выделяла его из общей толпы. Но одна мысль о том, что она застрянет в дешевых меблированных комнатах и будет вечно ждать супруга со службы, никогда не уверенная в завтрашнем дне, ужасала Онор. Не к этому она стремилась. Хотя это было все-таки лучше, чем ничего. Дядя у капитана был богатый и пожилой. Он тоже числился в постоянных поклонниках у Онор. Ему было под шестьдесят. Толстый краснолицый старик четко дал понять племяннику, что не оставит ему ни гроша, если он уведет у него Онор. Это сильно поохладило в капитане желание жениться. Да и Онор в восторг не пришла. Она не колеблясь вышла бы за старого барона, если б красивый офицер не запал ей в душу.

На балу было шумно. Онор выбрала место посветлее и внимательно оглядывала танцующих. Ее сердце напряженно билось, ведь сегодня решалась ее судьба. Она с досадой ощущала, как ее нежно припудренные щеки заливает алый румянец. Она незаметно поправила локоны и похлопала длинными ресницами, словно напоминая самой себе, что она достаточно привлекательна.

Только острый, еще не оформившийся и оттого немного детский подбородок предательски вздрагивал. Она упорно ждала — и ее не постигло разочарование. Генрих д’Арно входил в бальный зал, веселый, оживленный, довольный собой. Онор скромно опустила взгляд, но вышла на наиболее ярко освещенное место и остановилась там. Мадам де Серизи давно покинула ее развлекаться в одиночестве. Она не брала на себя отыскать для Онор мужа, она лишь позволила ей сделать это самой. Наконец, она услыхала вопрос, которого так мучительно ожидала.

— Вы ведь потанцуете со мной, мадемуазель де Валентайн? — она вздрогнула, хотя ожидала его всей душой.

— О, месье д’Арно! Вы испугали меня. Конечно, я хочу танцевать.

— И вы без кавалера? Такая красавица?

— Как видите, некому представить их мне. Правила хорошего тона не позволяют им подойти к незнакомой девушке. А жаль, — она кокетливо улыбнулась и слегка покачнула ресницами. К счастью танец был нетороплив, и Онор могла продолжать атаку.

— Коварная! Так вы не скучали, пока меня не было! — он добродушно усмехнулся.

— Ах, месье д’Арно, что поделаешь! Мне осталось так мало наслаждаться компанией всех этих чудесных людей. Так мало, что некогда скучать, — она горестно вздохнула, искоса наблюдая за его реакцией.

— Вы о конце сезона? Пустяки, через два месяца все вновь съедутся в Париж, и все начнется сначала. Уж поверьте бывалому солдату.

— Я знаю. Все вернутся. Только не я.

— Почему? — наконец-то его голос выразил тревогу.

— Я уеду навсегда из Парижа.

— Что же мы вам сделали, мадемуазель де Валентайн, Онор?

— Ровным счетом ничего. Но у меня здесь никого нет, кроме тети, а она позволила мне прожить у нее лишь один сезон. Послезавтра я должна оставить ее дом. Вы понимаете?

— Вы что, не шутите? — он невольно запнулся.

— К сожалению.

Он молчал, нахмурившись, продолжая машинально повторять какие-то па.

Онор ждала. Она надеялась, что он тут же сделает ей предложение, однако капитан медлил.

— Я знаю вашу тетушку, и потому охотно верю, что она могла так и сделать. Но неужели же… вы не пробовали переубедить ее?

— Переубедить? Тетю Алисию? После того, как я сама клятвенно пообещала ей, что по окончании сезона уеду и не буду больше ей докучать?