Руби Диксон

Огонь в его крови

Серия: Огненная кровь (книга 1)

Автор: Руби Диксон

Название на русском: Огонь в его крови

Серия: Огненная кровь_1

Перевод: Сандра

Бета-коррект: Е. Дулисова (1-10 гл.)

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Глава 1

2023, Форт-Даллас

7 лет после Разлома

КЛАУДИЯ

Если уж говорить о тюремных камерах, то вот эта весьма неплохая. Хочу сказать, что за последние несколько лет я побывала во многих, и большинство из них — переоборудованные кладовые или крохотные, укрепленные комнатки. В этой камере в углу имеется небольшая койка, ведро для личных нужд, а дверь — из металлической колючей проволочной сетки дает мне возможность просматривать остальную часть этой импровизированной тюрьмы. Учитывая, что в последний раз, когда я пару дней провела в одном из подобных мест, меня бросили в полную темноту, то здесь чувствуешь себя просто шикарно.

Из этого следует, что я, скорее всего, в полной заднице, окончательно и бесповоротно.

Я не плохой человек. В принципе, нет. Просто я тех людей, кто предпочитает «сделать лимонад и продать его». Нет толку в том, чтобы лить слезы о лимонах. Впрочем, я бы все отдала, чтобы прямо сейчас попробовать лимон. Не припоминаю, чтобы со времен Разлома я видела хоть кусочек фрукта. Кажется, фруктовые деревья одними из первых исчезли с лица земли. Как бы там ни было, выть и рыдать над своей судьбой — это не для меня. Это всегда портит настрой, чтобы сделать то дерьмо, что должно быть сделано, а здесь всегда определенно слишком много всякого дерьма, что надо делать. Если возникают непредвиденные трудности — и давайте смотреть правде в глаза, так всегда и бывает — я беру себя в руки и вырабатываю новый план действий. Есть люди, которые зависят от меня, иначе говоря — нет времени просиживать штаны и ныть.

Но я никак не могу отделаться от легкой тревоги, так как оба тюремщика постоянно поглядывают в сторону моей камеры и шушукаются друг с другом. Мне не слышно, о чем они говорят, но я более чем уверена, что ничем хорошим для меня это не закончится. Я окидываю их своим самым жестким взглядом и стараюсь выглядеть свирепой. Кроткими и слабыми девушками — такими, как Эми и Саша — попользовались бы. Я не допущу, чтобы кто-нибудь сотворил такое со мной.

Эми. Моя сестренка. Боже, она, наверное, с ума сходит от беспокойства. Я застряла тут вот уже почти две недели. Несмотря на то, что моя младшая сестра привыкла, что, благодаря моей охоте за мусором, я то прибегаю, то убегаю, две недели — слишком большой срок. Она будет в панике. Надеюсь, она не пойдет следом за мной.

Я очень, очень надеюсь, что она не станет кому-то платить, чтобы тот отправился за мной. Денег у нас нет, а у девушек нашего возраста в Форт-Далласе существует лишь один альтернативный выбор. Я велела Эми, чтобы она не имела с этим ничего общего, но меня беспокоит, что она меня не послушается. Поддавшись панике, она может сделать нечто, о чем потом будет жалеть.

«Сиди тихо», — в своих мыслях я приказываю своей сестренке. — «Сохраняй спокойствие. Скоро я буду дома».

«Или… нет», — приходит мне на ум, когда еще разок окидываю взглядом свою тюремную камеру.

Взгляды тюремщиков снова направлены на меня. Дерьмо! Я здесь уже довольно давно и не знаю, чем себя занять, кроме как следить за людьми, как одни приходят, а другие уходят, извлекая уроки, какое выражение лица означает «пора менять ведро с говном», а какое означает неприятности.

А вот эти взгляды, которые бросают на меня прямо сейчас? «Я в серьезной беде».

Я лишь невинно улыбаюсь. Ничего особенного. Вот в этом вся я — совершенно не теряю самообладание и не лезу на стенки.

Ну, если бы они пришли, чтобы меня доставать и выкидывать непристойности о моих грудях, — это одно. И я знаю, чего ждать дальше. Все эти перешептывания и пристальные взгляды? Меня беспокоит, что творится что-то плохое. Я никак не могу отделаться от этого ощущения. Учитывая, что это самый продолжительный срок, что я когда-либо провела в тюремной камере, боюсь, что домой вернуться мне не удастся.

Это ощущение лишь усиливается, когда они оба подглядывают на пожелтевшую маркерную доску на стене, а затем окидывают быстрым взглядом дверь в тюрьму.

Я не ошибаюсь. Что-то сегодня происходит.

Что ж, в каком-то смысле, наверное, это и к лучшему. Больше никакой нескончаемой чертовой неопределенности-и-ожиданий-в-подвешенном-состоянии. Больше никакого, вызванной тревогой, покусывания моих неровно отрастающих ногтей. Больше никаких исследований швов в бетоне моей камеры с попыткой выяснить, не расшатаны ли где-нибудь камни, и могу ли я прорыть туннель для совершения побега. Больше никакого наблюдения, как одна смена тюремщиков сменяет другую, только ради того, чтобы на их замену пришла опять новая смена.

Я должна радоваться. И все же…

Я прикусываю губу, в мыслях возвращаясь к своей сестренке. Эми сейчас дома, ждет, когда я принесу поесть, припасы и вырученные деньги от моей вылазки за мусором. Она все еще там, все еще умирает с голоду и все также беспомощна. Меня бесит это. Меня бесит, что уже две недели, как я застряла в этой тюремной камере. Наша подруга Саша позаботится о ней, но… у Саши хватает своих проблем. А Эми нуждается в помощи. Она лишь на два года моложе моих двадцати пяти, однако, она очень нежного нрава там, где я — более серьезная, жесткая. Эми не способна копаться в мусоре. Она боится просто держать нож в руке, тем более нанести им удар, если кто-то попытается справиться с ней, чтобы украсть то, что ей принадлежит. Я — та, кто присматривает за ней. И да, Эми баловали, сначала наши родители при их жизни, а «После» — я с Сашей. Во время Разлома Эми сломала ногу, которая так и не срослась, как следует, поэтому она ходит, сильно хромая. Прежде меня это никогда не беспокоило, потому что я была рядом и заботилась о ней.

А теперь? Я места себе не нахожу, представляя, что Эми дома умирает с голоду. Эми, хромающая до ближайшей барахолки, и взамен на еду делающая все, о чем ее попросят, что бы это ни было. Эми, продающая себя, раздвигающая ноги для какого-нибудь солдата, чтобы заработать немного денег на еду, как это делает Саша… но Эми такого бы не сделала. Эми скорее умрет с голоду.

Один из тюремщиков — единственный, у которого хватило духа — снова окидывает взглядом дверь, а потом медленной походкой подходит к моей тюремной камере. Он проглядывает сверху вниз на меня сквозь проволочную сетку двери.

— Как у нас сегодня дела?

— Так же, как и вчера, — он что, думает, что у меня каждая минута расписана в плотном графике или что-то в этом роде? Я торчу в этой долбанной тюремной клетке по сфабрикованному обвинению. Ну ладно… отчасти сфабрикованному.

Совсем немножечко, чуть-чуть сфабрикованному.

Во всяком случае, не совсем законному.

— Длинная ночка, — он высказывает, а затем протирает уставшие глаза.

— Ну уж, нет, только не для меня. Я спала, словно младенец, — улыбаюсь ему своей самой ослепительной улыбкой. Думаю, мне стоит попробовать очаровать его. Лаской выманить из него парочку ответов. Либо он попадется на этот трюк, либо, заподозрив что-то неладное, начнет перебирать пальцами свою дубинку, показав свою весьма мерзкую сторону. Это единственный раз, когда моя стража, как я надеюсь, еле передвигает ногами.