Шарлотта Лэм

Огонь в крови

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Первого апреля – в традиционный день розыгрышей – погода сыграла с жителями Лондона типичную первоапрельскую шутку. С утра светило яркое солнце, и лондонцы, отправлясь по своим делам, оставили плащи дома. Но в десять темные тучи заволокли небо, а еще через час грянул гром, и прохожие попрятались кто куда.

Дождь продолжал лить как из ведра, когда Надин вышла из такси напротив телецентра. Она раскрыла шелковый желтый зонтик и бросилась к проходной, стараясь не испортить прическу – она заплатила кругленькую сумму, чтобы уложить свои длинные каштановые волосы. Обычно мужчины останавливались при виде такой знаменитости. Но сегодня, спасаясь от потоков воды, они не обращали на нее никакого внимания. Даже таксист не узнал ее, хотя у него на переднем сиденье лежал журнал, обложку которого украшала ее последняя парижская фотография.

Двери автоматически открылись, она вбежала и едва не столкнулась с выходившим из здания мужчиной.

Подняв голову, чтобы принести извинения, она замерла с открытым ртом. Глаза ее потемнели.

– Надин? Вот так встреча!

Услышав этот низкий прокуренный голос, она непроизвольно вздрогнула. Уже больше года прошло с тех пор, как она видела его в последний раз. И вот сердце снова забилось как прежде. Надин готова была убежать, но справилась с собой, надо во что бы то ни стало постараться выглядеть спокойной и невозмутимой.

– Шон?! Глазам своим не верю! – воскликнула она, переводя дух и осторожно складывая зонт так, чтобы капли не попали на платье. – Что ты здесь делаешь? – окончательно взяв себя в руки, спросила она. – Не хочешь ли сказать, что работаешь на телевидении?

Шон Кармайкл пожал широченными плечами. Надин отмстила, что он почти не изменился. Все так же привлекателен, стильно одет свободный черный пиджак, черные узкие джинсы, черная рубашка и единственный всплеск цвета – красный шелковый галстук. Он умел одеваться просто, но в то же время изысканно, следуя французской моде. Костюм от Жан-Поля Готье очень идет ему, отметила она.

– Я только что принял участие в программе «Харпер шоу». Ведущая – полная идиотка. Мало того что она задавала вопросы, которые мне задавали тысячи раз, но она не слушала мои ответы. Не пойму, почему у ее программы такой высокий рейтинг?

– Она многим нравится. Джуно умеет очаровать, что и говорить! – усмехнулась Надин, стараясь не выдать своего волнения.

Год назад они с Шоном наговорили друг другу много резких и обидных слов. Развод протекал бурно. Надин была уверена, что никогда не забудет ту боль. Но вот прошло двенадцать месяцев, они встретились и мирно беседуют. Со стороны это выглядит так, будто они добрые старые знакомые. На самом деле все обстоит иначе, гораздо сложнее. Нет-нет, лучше даже и не думать об этом, не вспоминать, решила она.

Надин размышляла о феномене Джуно Харпер – милой, немного полноватой женщины, с мягкими, светлыми, слегка тронутыми сединой волосами и доброй улыбкой. В молодости Харпер была звездой мюзиклов. Теперь, в свои пятьдесят с небольшим, она по-прежнему была хороша, и ее шоу пользовались популярностью у миллионов поклонников. Она приглашала побеседовать по душам массу знаменитостей, а это, несомненно, было интересно многим. Она никогда не задавала каверзных вопросов, не ловила гостей на слове, удачно шутила и всегда бьша готова обсудить книжные новинки и фильмы.

– На меня ее чары не действуют, – ответил Шон. – А ты-то что здесь делаешь? Готовишь программу?

– Нет. Я должна встретиться с одним продюсером. Пробуюсь для нового шоу, – неохотно выдавила она.

Он вскинул брови:

– Не оставила мысли стать актрисой?

– Вовсе нет, – вспыхнула она. Как хорошо был ей знаком этот язвительный тон! Не раз пыталась она стать актрисой, но безуспешно. Надин поняла, что это ей просто не дано. Ей нелегко было признать это, тем более что в тот момент в их семейной жизни наступил разлад. Тогда она обвиняла Шона в том, что он намеренно желает ей провала. Он, разумеется, все отрицал, но она была убеждена в том, что он не хочет видеть ее актрисой, равно как не хотел, чтобы она работала фотомоделью.

– Не-ет? – вопросительно протянул он. – Так что же ты здесь делаешь?

– У меня встреча с Грегом Эрроллом, – последовал ответ. Заметив его удивление, она пояснила: – Он ищет ведущую для шоу-программы, которую собирается запустить этой осенью. Передача будет выходить утром в течение часа. Ему нужны два ведущих – мужчина и женщина.

– Ясно. Все серьезные темы – мужчине, а на долю женщины – пустые разговоры с дамами о моде, кухне и диете.

– Что-то вроде того, – согласилась Надин, а Шон при этом криво усмехнулся.

– Ну ничего, если дело выгорит, сумеешь найти себе что-нибудь получше.

Она только рассмеялась:

– Да я еще и работу не получила!

– А ты всегда думай о будущем! – сказал Шон. Как часто говорил он ей эти слова! Оба улыбнулись, вспомнив это. Целый год они жили каждый своей жизнью, и вот каких-нибудь пять минут – и словно не расставались. Просто фантастика! Надин захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, .что это не сон.

Она смотрела на него и словно бы не узнавала. Поначалу ей показалось, что он не изменился. Теперь же ей бросилось в глаза, что Шон сильно похудел. Он явно выкладывался эти двенадцать месяцев, много работал, частенько не думая о еде.

Надин вспомнила, как он умел полностью отдаваться работе, забывая обо всем на свете, и нередко не обращал внимания и на нее, забывал о том, что обещал провести с ней вечер в каком-нибудь уютном ресторане или пойти куда-нибудь вместе с ней. Время не пожалело его: лицо осунулось, обозначились скулы, вокруг глаз и рта залегли морщины.

И все же он притягивал к себе как магнит – высокий, стройный, подтянутый, с темными волосами, умными голубыми глазами и чувственным ртом.

Их взгляды встретились, и с минуту ни один не мог отвести глаз. Надин вдруг охватила такая пронзительная боль, что ей захотелось кричать.

Она сказала глухим голосом:

– Я пойду, не хочу опаздывать, до свидания, Шон.

И, не дожидаясь ответа, пошла, цокая каблучками по мраморному полу фойе, к стойке администратора. Назвала свое имя, и ее попросили подождать, пока ассистент режиссера не спустится за ней, чтобы проводить в студию, где идут съемки.

Уже за неделю до пробы она начала волноваться, а тут еще встреча с Шоном... Но Грег Эрролл сделал все, чтобы Надин успокоилась и чувствовала себя как дома. Грег был известной личностью на телевидении. Элегантный, подтянутый, он был одет в строгий темно-серый костюм и накрахмаленную рубашку в красную и белую полоску. Умные пронзительные серые глаза выдавали живой характер этого человека.

Нервы у Надин были настолько напряжены, что она, не зная с чего начать, выпалила:

– Не умею я играть. Не получается это у меня!

Грег только улыбнулся:

– Никто и не ждет от вас актерской игры. Будьте сама собой. Это гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. На многих камера действует как удав на кролика, а вам к ней не привыкать, правда ведь?

– За семь лет работы фотомоделью – разумеется! – ответила Надин, отмечая, что две телекамеры уже направлены на нее. Картинка с ее изображением появилась на экране монитора. Им удалось найти удачный ракурс. Операторы старательно прицеливались к ее лицу, слегка раскосым ореховым глазам, высоким скулам, полным губам, матовой коже. Надин наблюдала за их работой как профессионал: лицо на экране было ей настолько знакомо, что она вполне могла относиться ко всему происходящему без излишних эмоций.

Грег Эрролл сделал ей комплимент:

– Интересно, как чувствуешь себя, когда настолько красива!

В ответ она одарила его своей очаровательной улыбкой.

– Не так уж я и красива, – вполне искренне заговорила Надин. – Только взгляните на глаза – не зеленые, не карие, не голубые, ничего определенного, всего понемногу... Или возьмите нос – слишком тонкий и длинный, а рот уж очень большой, все лицо портит. А цвет волос всегда ненавидела: как бы я хотела быть блондинкой или брюнеткой! Грег внимательно слушал с обычным вежливым, бесстрастным выражением.