— Ладно. Ладно. Очень даже красивое имя.

Помолчали.

— Я думала, ты станешь смеяться, — внезапно призналась женщина.

— Ну что ты, красавица, в моем положении смеяться, право же, грешно.

— Что? Что значит «грешно»?

— Неприлично. — Он все время забывал, что некоторые земные слова здесь не имели смысла. — Скажи пожалуйста, а чего ради ты… поселилась рядом с подземельями?

Стилла засмеялась:

— Боишься, вижу, как бы я не оказалась прокаженной или сумасшедшей? Не бойся. Это долгая история. Как-нибудь в другой раз… Если он у нас будет. Ведь тебя могут найти.

— Могут, красавица, могут. А можешь ли ты вывести меня из города?

— Не знаю. Но попытаюсь — при одном условии.

— Кхм. — Дрей смущенно кашлянул. — Вообще-то условия здесь ставлю я.

— Оставь. — Она махнула рукой и покачала головой. — Я же вижу.

— Что ты видишь? — осторожно спросил он.

— То, что ты не сможешь меня убить. Не такой ты.

— Ну да. Великолепно. Я, значит, не такой. Я — беззащитный и несчастный, — раздраженно произнес Дрей. — Так по-твоему?

— Да, так. — Стилла пристально посмотрела ему глаза. — Да, именно так. Я ведь потому тебе и имя свое настоящее назвала.

— Это почему же? Неужели я такой внушающий доверие тип? Или всякий, кто приставляет тебе к горлу меч…

— Хватит! — оборвала гноминя. — Кого ты пытаешься обмануть? Тебе нужна помощь — я помогу тебе. А ты поможешь мне.

— Чего же ты хочешь?

— Помоги мне выбраться из этого города.

«Кажется, я схожу с ума». — Ему захотелось истерически захохотать, но он сдержался.

— Прости, мне кажется, я просил тебя о том же.

— Да. Но ни тебе, ни мне в одиночку не выбраться. Вдвоем — может быть, получится. Если мы на самом деле станем помогать друг другу.

— Ага, — сказал Дрей. — Ага.

Обернувшись, он выглянул в мутное окно. Небо продолжало потихоньку светлеть.

— Не против, если я немного посплю? — спросил он, указывая на пол.

— Не против. Но уж будь добр, на кровати, там места хватит.

Подумала и добавила:

— Если не брезгуешь…

Недоговоренная фраза застыла в воздухе. Как хочешь, додумывай: то ли «грязным бельем», то ли «мной».

Дрей показал на свои лохмотья:

— Ну, если тебя не смущает моя одежда…

Улеглись и некоторое время лежали молча. Раньше Дрей абсолютно безразлично относился к женщинам гномов, не брезговал, просто считал представителями слишком чуждой расы, чтобы… И похожи всем — почти всем — на эльфиек и альвиек, но все-таки обходил стороной.

Время показало, что все это ерунда. Он слишком долго был без женщины, и сейчас, лежа рядом со Стиллой, ощущая ее дыхание на своей коже, Дрей понял, что терпеть дальше невыносимо… Стилла, впрочем, не противилась.

И еще, прежде чем его захлестнуло горячей цветной волной, он подумал, что все это может оказаться просто западней. Горный Цветок специально ждала его. Но и эта мысль пропала, утонула в водовороте чувств.

Он успел в последнюю долю секунды. Казалось, вот, за долгое время удалось расслабиться, забыться, но, когда раздались топот ног и громкие наглые голоса, — вскочил, подобрал лохмотья, лишь потом сообразив, что на них бы и так никто не обратил внимания, схватил меч и юркнул подальше от двери, в темень. Может, обойдется? Или это вообще не за ним? Стилла проводила Дрея испуганным взглядом, показала пальцем: молчи, мол, — и пошла отворять. А в дверь уже стучали — уверенно, со смаком и грюком, поневоле вызывая в душе испуганную дрожь загнанного в угол животного.

— Что вам нужно?

— Да уж не тебя, — хмыкнул толстый гном, протискиваясь в домик. — Ну-ка, зажги какую-нибудь свечу, что ли, — велел он, пытаясь сориентироваться в окружающем полумраке.

Стилла пожала плечами:

— Откуда у меня свеча? Да и что здесь смотреть?

— Что надобно, — сурово отрезал толстяк.

Второй стражник вошел и покачал головой:

— Охолони. Если уж где искать, так в саду. Скажи, женщина, не слышала ли ты прошлой ночью каких-нибудь подозрительных звуков?

— Звуков? — задумчиво переспросила Стилла. — Да нет.

Она постояла, глядя на кривую треснутую столешницу. Там лежала надкусанная буханка хлеба… та самая, которую Дрей унес из подземелий. Перед тем как отправиться в кровать, он выложил хлеб, а теперь в суматохе про лохмотья-одежду и меч вспомнил, а про это забыл.

— А, — сказала неожиданно Стилла. — Конечно. Были звуки.

— Ну и… — Толстяк подошел к ней вплотную и заглянул в глаза. — Какие… звуки?

— Цепь лязгала. Я еще проснулась от этого.

— И все? — спросил второй стражник.

— И все, — сказала она. — Ищете-то вы что?

— Что надобно, — повторил толстяк. — Цепь, говоришь? — протянул он задумчиво. — И все, стало быть?

Стилла промолчала, но ответа, видимо, и не требовалось. Стражник думал. Его напарник сонно зевнул и толкнул толстяка в бок:

— Пошли. Ты еще обыск учинил бы.

— А что, — встрепенулся толстяк, и его щеки вздрогнули, как старый, поросший трехдневной щетиной холодец. — И учиню.

— Ты, кажется, кое о чем забыл, — мрачно заметил стражник. — Он бессмертный.

Напарник приуныл.

— И еще вспомни о том, — продолжал стражник, — что Падальщику он нужен для тех же целей. Ты желаешь видеть бессмертного Падальщика?

— Пойдем, — внезапно заторопился толстяк. — Поищем в саду. Или… вообще где-нибудь в городе.

Они вышли. Только тогда Дрей смог вдохнуть полной грудью, до этого он сдерживал себя — мало ли. А вот теперь вдохнул и подумал, что выбраться из Гритон-Сдраула может оказаться посложнее, чем даже из тюрьмы.

— Так, ну и что мы будем делать? — спросил он у гномини.

— Не знаю, — ответила та. — Что-нибудь придумается.

— Давай размышлять, — сказал Дрей после долгой паузы, в течение которой он осмысливал услышанное. — Сколько выходов существует из Гритон-Сдраула, и как они охраняются?

— Усиленно, — иронически улыбнулась Стилла. — А как еще им положено охраняться после твоего побега, бессмертный?

— То, что я бессмертный, мы уже выяснили. А как насчет тебя? Кто ты и почему вынуждена жить в этой хибаре? — Дрей наблюдал, как улыбка сошла с лица гномини.

— В другой раз. — Она отвернулась к закопченному окну. — Наверное, мне стоит пойти и выяснить, как обстоят дела.

Дрей не нашел что ответить. Наверное, следовало уважать чужие тайны. Он кивнул:

— Если хочешь, ступай…

— Я не хочу. — Голос Стиллы был резок и хлестал, словно плеть. — Просто сделать это необходимо. И забудь о том, что было вчера, — я все понимаю.

Прежде чем он решил, как ответить, гноминя уже вышла из домика, лязгнув дверью. Дрея на самом деле беспокоила неопределенность после вчерашних… вернее, сегодняшних… черт! — он вовсе не то имел в виду. «Я все понимаю!»

— «Да ничего ты не понимаешь! …И я тоже».

Он еще раз покачал головой и, чувствуя сонливость, отправился досыпать.

Все равно заняться было нечем.

Дрей, наверное, был не таким уж великим специалистом по выражениям лица, но это он расшифровал мгновенно. Поэтому не стал подниматься из-за покосившейся столешницы, не стал вообще ничего делать, просто тихо спросил:

— Что, так плохо?

И Стилла, тоже не растрачивая себя на лишние и ненужные, суетные действия, устало присев на кровать и сообщила:

— Завтра утром возвращается Торн. Следовательно, сегодня ночью мы должны покинуть город — любой ценой.

И он сразу согласился с ней, потому что знал, чувствовал свою связь с Падальщиком — эту связь нельзя было разорвать, от нее невозможно было избавиться, и она, эта проклятая связь, обязательно бы свела их вместе, останься он в Гритон-Сдрауле. Подобное ощущение придет еще однажды, в коридоре Горы, когда он узнает из разговора с молодым альвом, что встречал его раньше, совсем младенцем. Точно так же накатит волна уверенности, что это что-то свыше, предназначение судьбы, от которого не уйти. В тот раз, правда, не будет столь муторно на душе, а вот сейчас Дрей лихорадочно, отчаянно пытался хоть что-нибудь придумать, что-нибудь, что поможет им выбраться из города. Ни черта не придумывалось.