— Привет, Элайя, я тоже рад тебя видеть. Как твой геморрой? Сколько я тебя помню, ты всегда прятался в тени и плел интриги, пока я возглавлял армии, но что-то я не заметил, чтобы ты преуспел больше моего. Несмотря на все твои хитроумные планы, Лайонстон все еще сидит на Железном Троне. Я помню тебя ребенком, Элайя. Такой был многообещающий мальчик, что же с тобой стало? Я и отца твоего прекрасно помню. Достойный был человек, честный и мужественный. Хорошо, что он уже умер и не видит, во что превратился его сын!

— Конечно умер, — сказал Гутман. — Еще бы он не умер, когда я сам его убил. Это, по сути дела, традиционный способ получить богатство и власть. Так что слезай со своего помоста, Джек Рэндом, и уступи место более достойному.

— С удовольствием, — ответил Джек. — Где он?

В толпе раздались смешки, и Гутман слегка покраснел.

— На этот раз, Рэндом, острый язык тебя не спасет. Я представляю здесь группу людей, у которых есть свои собственные интересы и свои понятия о том, как должно проходить восстание. Мы уже много лет боремся с тиранией и не намерены терять свое драгоценное время, выслушивая здесь бредни какого-то старого дурня с допотопными идеалами!

Гутман внезапно замолчал, поскольку Руби Джорни сделала шаг вперед и смерила его презрительным взглядом.

— Эй, ты! Веди себя пристойно, или вылетишь отсюда, — сообщила она.

— Ну и как же ты намерена меня выгонять? — ухмыльнулся Гутман. — Я же голограмма! Так что твоя хваленая жестокость тебе не поможет. Я намерен сказать еще очень многое, и ни ты, ни этот старый болван не сможете мне помешать!

— Хочешь поспорить? — спросила Руби.

Она вытащила из кармана какую-то маленькую штуковину, направила ее на Гутмана и неприятно улыбнулась. Изображение толстяка заколебалось, расплылось и исчезло. Руби обвела толпу внимательным взглядом.

— Милая у меня безделушка, верно? Мне ее хайдены сделали. Так что следите за своим языком, ребята, если хотите, чтобы вас дослушали до конца.

— Считайте Руби моим телохранителем, парни, — посоветовал Рэндом. — И радуйтесь, что вы здесь не во плоти. Руби круто обходится с теми, кто ее раздражает, — кровь потом неделю не отмоешь. Так на чем я остановился?

— Вы говорили о том, как мы будем сражаться, — сказал Дэвид Охотник за Смертью. Он вместе со своим другом Китом Саммерайлом уже пробился в первые ряды толпы. Их появлению никто не удивился.

— И это, по-моему, как раз очевидно, — продолжил Дэвид. — Вы же сами говорите, что мой предок Жиль вернулся, а у него, как известно, есть «генератор тьмы». Значит, нам остается только продемонстрировать Лайонстон силу этого устройства, чтобы она поверила, что оно у нас есть, а затем предъявить ей ультиматум. Пусть отрекается от престола, или мы применим «генератор» против Голгофы. В этом случае нам даже не понадобится набирать армию.

— К сожалению, все это не так просто, — ответил Джек Рэндом. — Жиль, будь добр, объясни молодым людям ситуацию.

Первый Охотник за Смертью поднялся на помост и остановился возле Рэндома. При виде его в толпе начали перешептываться. Жиль был намного более знаменит, чем легендарный Джек Рэндом. С первого взгляда он казался долговязым и даже рыхлым, хотя обнаженные руки его были мускулистыми, как у борца. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Морщинистое лицо Жиля украшала серебристо-серая козлиная бородка, а длинные седые волосы были убраны под платок, как у наемника. Одет он был в потрепанные шкуры, прихваченные на поясе широким кожаным ремнем. На руках у него красовались толстые золотые браслеты, на пальцах — тяжелые металлические кольца. На спине висел в кожаных ножнах длинный меч, а на бедре — ружье неизвестной конструкции. Ни дать ни взять — вождь какого-нибудь дикого племени. Люди совсем иначе представляли себе легендарного Жиля — Первого Меча древней Империи. Они переговаривались все громче и громче и не смолкли, даже когда Жиль заговорил:

— В последний раз, когда я применил «генератор тьмы», тысячи солнц разом погасли, образовав Черную Тьму. Тысячи миров погибли в мгновение ока, погибли вместе с населявшими их людьми. «Генератор тьмы» нельзя направить на какую-то конкретную цель. Если я применю его в самом сердце Империи, она вся может исчезнуть вместе с Голгофой.

В зале внезапно стало очень тихо.

Дэвид нахмурился.

— Но мы же не должны включать эту штуку. Мы хотим только пригрозить этим Лайонстон.

— Нельзя угрожать, если ты не способен выполнить свою угрозу, — сказал Рэндом. — Лайонстон поймет, что мы блефуем. Мы же хотим освободить Империю, а не уничтожить ее. Кроме того, одна эта угроза настроит против нас все население Империи. И вместо того чтобы поддерживать нас, люди начнут просить свою императрицу, чтобы она уничтожила опасных террористов. А нам еще придется заботиться о том, чтобы «генератор» не попал в руки Лайонстон. Уж она-то без колебаний его применит, если решит, что победа уплыла из ее рук.

Толпа ответила гулом одобрения, и Жиль спустился с помоста, чтобы не отвлекать внимание собравшихся от Рэндома.

Дэвид хмуро смотрел, как удаляется его предок.

— Если мы так беспокоимся о том, что подумают люди, нам, вероятно, стоило бы не показывать им некоторых наших представителей. Тот, кто выступал сейчас перед нами, не получит первую премию за обаяние. Если люди увидят его на своих экранах, они сочтут нас бандой дикарей. А мы должны быть разумной и цивилизованной альтернативой правлению Лайонстон.

— Верно, — согласился Кит Саммерайл. — Нужно создать у людей правильное о нас представление. А некоторые могут только испортить его. Насколько я понял, Руби Джорни являлась платным убийцей, а эта женщина по фамилии д'Арк и вовсе была клонлегером.

— Фигня это все, — беззаботно откликнулся Оуэн. — Я вот, к примеру, был лордом. Восстание принимает всех, Саммерайл, — клонов, экстрасенсов и даже привилегированных аристократиков вроде нас с вами.

— Все мы по крайней мере люди, — возразил Дэвид. — А это что за… штука?

И он махнул рукой в сторону неподвижной фигуры хайдена, который весь вечер просидел, не раскрывая рта и внимательно изучая все, что происходит, своими светящимися глазами.

Лицо Дэвида перекосилось от отвращения.

— До сих пор не могу поверить, что мы заключили союз с хайденами! О таком даже и думать немыслимо. Они же машины! В них нет ничего человеческого. Откуда мы знаем, не связаны ли они с планетой Шаб? У них ведь так много общего! И тех, и других уже считали врагами человечества.

— Возможно, идею о союзе с планетой Шаб стоит рассмотреть, — спокойно сказал хайден. — Все мы видели репортаж о фурии в приемной императрицы. Живущие на планете Шаб хотят вместе с нами сражаться с пришельцами.

— Только такие нелюди, как вы, могут всерьез думать о союзе с Шабом! — ледяным тоном сообщила Хэйзел д'Арк. — Обитатели планеты Шаб — враги всего человеческого. Они не сражаться хотят вместе с нами, а превратить нас в свою армию и отправить драться вместо них!

— Верно, — согласился с ней Оуэн. — Шаб — это уже слишком. Разве можно доверять суперкомпьютеру?

— Разве можно доверять хайденам? — в тон ему продолжил Дэвид.

Оуэн задумчиво посмотрел на своего кузена. Пауза затягивалась, и Джек Рэндом решил, что пора ему вмешаться.

— На это есть две причины. Во-первых, хайдены уязвимы и знают об этом. Они лишь недавно проснулись, они все сосредоточены на одной планете, а мы знаем, где эта планета находится. Во-вторых, разница между измененными людьми и обитателями Шаба принципиальная. Хайдены всего-навсего хотят сделать людей такими же, как они. А жители Шаба намерены нас уничтожить. Им нужно только одно — чтобы нас не было. В настоящий момент нам намного выгоднее сотрудничать с хайденами, чем сражаться с ними. Попробуйте относиться к ним как к неизбежному злу. Например, как к зубному врачу.

— Меня вы не убедите, — сказал Дэвид. — Если мы признаем хайденов, нам придется признать также клонов и экстрасенсов. Тут уж не отвертишься. Но ведь эту Империю создавали люди! Какой же смысл свергать Лайонстон, если ради этого нам придется допустить, чтобы эти генетические уродцы обрели право голоса на наших советах?