— Я тоже выросла на ферме — только на севере, в Скандинавии. Мой отец, как вы… Но мы все — братья и я, — мы не будем продолжать его работу. И когда отцу станет трудно, он покинет ферму, будет жить с кем-то из нас, и поля его фермы снова зарастут лесом.

Странно, что Фёд Бал не нашелся сразу, что ответить. Он сгорбился еще больше и принялся барабанить толстыми пальцами по краю стойки. Потом пробормотал со вздохом:

— Потому что глупые. Только поэтому. Все твердят, что люди умнеют, а они глупеют… Да…

Он поднялся и, кивнув Иву, тяжело ступая, вышел из кафе.

Ив взглянул на Оду и рассмеялся:

— Вот вы какая! Спасибо за помощь!

— Ну что вы! В чем я вам помогла?

— В споре. Ваш пример убедил его больше, чем все мои слова.

— Просто его дочка тоже убежала с фермы. Я уверена.

Ив поднялся.

— Уже уходите, — грустно сказала Ода. — Посидели бы еще.

— Нет, мне пора.

— А завтра? — голос ее дрогнул. — Вы ведь, наверное, будете там?.. Далеко?

— Буду.

— Ой, — глаза ее снова заискрились, — а вы не могли бы?..

— Что?

— Взять меня с собой.

Он развел руками.

— Ну ладно, — сказала она грустно, — по крайней мере, приходите… на обратном пути, после всего…

— Хорошо, — кивнул он, не предполагая, что не сможет выполнить свое обещание.

К полудню на командном пункте все было готово. Оставались последние минуты до начала Антарктического эксперимента. Члены Комиссии уже заняли свои места в полукруглом подземном зале, высеченном внутри гранитного нунатака[20] в ста километрах от эпицентра запуска. Здесь собрались представители всех верховных органов, которым народы Земли доверили управление планетой, — знаменитые инженеры, выдающиеся ученые, мудрые администраторы. Ив был одним из самых молодых среди них, тем не менее ему предложили место в первом ряду, возле Рема, который сидел рядом с председателем Комиссии — вице-президентом Всемирной Академии Наук. Перед вице-президентом на пульте управления выделялись четыре большие красные кнопки. Это были кнопки запуска ледяных массивов. Но сегодня должна была сработать лишь одна — таково было требование КОВОСа, и Ив присутствовал тут как полномочный представитель этого важнейшего органа, ответственного за жизнь и здоровье жителей Земли.

В ярко освещенном зале царила напряженная тишина. Лица собравщихся были очень серьезны, на некоторых читалось волнение. Даже вице-президент Академии с трудом скрывал беспокойство и, оглядывая присутствующих из-под нахмуренных седых бровей, нервно потирал пухлые розовые руки.

— Готовность пять минут, — бесстрастно объявил голос в одном из динамиков. Присутствующие замерли, и взгляды многих устремились к большому центральному экрану пульта управления, на котором пока расстилалась лишь снежная равнина под ярко-синим куполом неба.

— А погода портится, — сказал кто-то. — Ветер усиливается, и горизонт начинает заволакивать.

— Успеем, — словно про себя заметил вице-президент. — Синоптики предсказали изменения погоды через полтора часа, а нам достаточно десяти минут.

— Если все пройдет успешно, — снова сказал кто-то сзади.

— Сейчас не нужны лишние слова, — мягко возразил вице-президент, и опять все замолчали. В тишине стали слышны удары метронома, отсчитывающего последние секунды перед запуском.

— Готовность две минуты, — прозвучало под низкими сводами. Снова все замерли, и теперь уже все взгляды обратились к центральному экрану.

— Моусон? — негромко спросил вице-президент.

— Моусон — готовность сто процентов, — тотчас отозвался один из динамиков.

— Благодарю…

И снова удары метронома, звучащие теперь подобно гонгу.

Ив бросил быстрый взгляд на Рема. Лишь он один казался невозмутимым. Он даже не глядел на центральный экран. Подперев ладонью подбородок и слегка прищурившись под темными очками, он следил за показаниями контрольных приборов.

— Готовность минута!

В зале послышался тяжелый вздох. У Ива мелькнула мысль, что вздохнули сразу все присутствующие. Ив затаил дыхание. Последние секунды… Ряд цифр, и с последней вице-президент нажал кнопку на пульте.

Сначала Иву показалось, что ничего не произошло, но тотчас же белая равнина в центре экрана начала горбиться, над ней стал расти ледяной купол, быстро превратившийся в высокую голубоватую колонну. Колонна поднималась все стремительнее, и вдруг из-под нее вырвались гигантские клубы пара, сверкнуло ослепляющее пламя, и на экране заклубился исполинский смерч, скрывший и саму ледяную равнину, и синее небо над ней.

Послышались звонки, на пульте замигали ряды сигнальных ламп, зазвучали голоса, сообщающие серии цифр, вспыхнули и осветились боковые экраны. На мгновение Ив потерял представление, что, собственно, происходит. Но члены Комиссии сидели молча, и Рем спокойно переводил взгляд с одного светового табло на другое.

И вдруг Ив интуитивно понял, что случилось нечто непредвиденное, нечто такое, чего присутствующие не ждали… Резкое движение руки Рема, шелест голосов за спиной, негромкий, но назойливый писк какого-то сигнала, перекрывший все остальные звуки… Ив быстро взглянул на Рема. Сплетенные пальцы его рук были судорожно сжаты, а напряженный взгляд устремлен на один из боковых экранов. Ив отыскал глазами этот экран. На нем на фоне синего неба протянулся широкий дымный шлейф, который впереди, там, где должна была находиться ледяная колонна, закручивался винтом.

Снова послышались серии цифр. Теперь они звучали тревожно и сбивчиво.

— Кажется, не сработала часть ракетных аппаратов, — громко сказал кто-то.

— Включили корректирующие двигатели? — спросил вице-президент, наклоняясь к Рему.

— Нет, — резко ответил тот. — Это лед… Нарушилась целостность массива. Сейчас колонна начнет разрушаться.

— Что предпринимаем? Ваше мнение, коллеги, — вице-президент обвел быстрым тревожным взглядом присутствующих.

— Десять секунд на решение, — добавил Рем.

— Надо уничтожать, — сказал кто-то.

— Да.

— Да.

— Может быть, удастся вывести на орбиту хоть часть массива?

В этот момент дымная спираль на экране разделилась на две.

— Уничтожаем, — громко сказал Рем. — В нашем распоряжении не более пяти секунд.

Так как вице-президент еще колебался, Рем протянул руку и сам нажал кнопку с черной обводкой. Тотчас в голове дымной спирали, разделившейся уже на несколько тонких нитей, сверкнула яркая искра и стало набухать белое облако, быстро превратившееся в тяжелую серую тучу.

— Ну вот и все, — послышалось сзади.

— Нет, — резко возразил Рем. — Автоматика не сработала, а мы опоздали. Возможно, даже вероятно падение больших глыб льда и металлических обломков. Необходимо объявить общую тревогу.

— Предполагаемый радиус разлета? — быстро спросил вице-президент.

Рем указал на табло:

— Вот высота, на которой уничтожен объект, а это — радиус. Моусон в угрожаемой зоне. Падения могут начаться через пять-семь минут.

— Объявляйте.

— Уже объявлено.

— Остается ждать итогов, — нервно рассмеялся кто-то.

— Вероятность повреждения искусственных сооружений невелика, — сказал вице-президент, — а людей, если, конечно, все выполнили требования инструкции, ничтожна.

— Итак, полная неудача? — спросили сзади.

— В связи с условиями, выдвинутыми КОВОСом, да, — задумчиво произнес вице-президент. — Это своего рода ультиматум академика Вилена: только в случае успешного вывода на орбиту первого блока после анализа итогов — второй запуск. Теперь, поскольку первый блок вывести не удалось…

Он умолк и пожал плечами.

— Значит, первая неудача поставила под сомнение весь эксперимент?

— Антарктический эксперимент с самого начала предусматривал четыре запуска, — спокойно сказал Рем. — Четыре, а не один. Авторы проекта с самого начала допускали, что из четырех запусков полностью успешным может оказаться лишь один. Позиция академика Вилена поставила всех нас в очень жесткие рамки, поэтому мы долго колебались, какой блок выбрать для первого запуска. И ошиблись.