В любой уикэнд или праздничный день людей в Алте всегда было больше, чем имелось спальных мест. Чем больше пуржило, тем настойчивее меня преследовала мысль о том, что несколько сотен людей могут остаться без укрытия (в случае необходимости мы разместили бы их в помещениях — по крайней мере они были бы в безопасности).

Расстояние от Коул-Пит в устье каньона Литл, Коттонвуд до Хеллгейт, расположенного вблизи места стоянки автомашин, составляет 15 км открытого шоссе. А вдруг лавины закупорят шоссе с двух концов и между ними останется многокилометровый караван машин? Что тогда? Мысль об этом приходила мне в голову ежедневно в течение десяти зим. Я только и делал, что сопоставлял время, расстояние, снегопад, людей, автомобили и лавины.

Так случилось и в первую зиму моего пребывания в Алте — 27 декабря 1945 г., в метель, когда я должен был заботиться о безопасности целых толп отдыхающих. Погода была достаточно неважной, так что можно было отправить большинство людей домой раньше, чем они собирались сами. На упрямцев я мог бы воздействовать, остановив подъемники, но это привело бы в ярость предпринимателей. По-своему они были правы: обитатели приюта имеют право кататься на лыжах, даже если однодневные посетители должны уехать.

Успокаивало меня и другое соображение: подъемники просто можно было закрыть на час. Я решил, что это всегда успеется, и попросту забыл о своем собственном предупреждении. Я сел на подъемник, чтобы еще раз взглянуть на лыжные трассы. У меня совсем не было предчувствия, что сейчас начнется сцена, пригодная для потрясающей телевизионной постановки.

Когда я ехал над Коллинс-Фейс, находившийся подо мной лыжник спросил: «Не вы ли снежный патрульный?» «Да, я», — ответил я. «Вы нужны на стоянке для машин. Там лавинная катастрофа».

Вот тебе раз! Я решал слишком долго: кого-то уже завалило на дороге!

В то время подъемник Коллинс был еще на деревянных опорах и кресла двигались совсем невысоко над снегом. Я выпрыгнул из кресла на вершине Коллинс-Фейс, проехал вниз мимо нижней станции канатки и через ручей пронесся к приюту и прогремел по крутому деревянному туннелю к стоянке машин.

В гараже Лесной службы я встретил Чака Хиббарда, одного из лыжных патрульных. Он рассказал мне то, что знал. С рождества три старшеклассника из Солт-Лейк-Сити жили в старой хижине на Эмма-Хилл. Я с облегчением подумал, что катастрофа случилась не у меня: Эмма-Хилл находится на северном склоне каньона и совсем не в лыжной зоне. (Между прочим, именно с этого крутого, изрезанного логами склона столетие назад сошла лавина, которая смела поселок старателей.) Я знал хижину, о которой говорил Чак. Она была расположена достаточно безопасно на шахтных отвалах в 300 м над стоянкой машин, иначе ей не удалось бы сохраниться там все эти годы. Но подходы к ней!..

После полудня эти трое ребят пришли за водой в Снопайн-Лодж — приют, построенный Лесной службой у верхнего конца стоянки для машин. Управляющий приютом и Мел Уокер советовали им не возвращаться. Тем не менее они пошли. Я очень ясно это представил: мальчишки, поднимающиеся по лыжным трассам, переход через последний лог перед хижиной — лавина. Два парня сами сумели выбраться из-под снега. Один из них остался искать товарища, а другой направился вниз за помощью, барахтаясь в глубоком свежем снегу. Лыжи его оставались в лавине. Спасательная группа, возглавляемая Альфом и Сверре Энгенами и Тедом де Боером, уже поднималась ему навстречу. С ними был наш скудный запас спасательного снаряжения: несколько шестов, используемых как щупы, и несколько лопат.

Ветер, дующий вверх по каньону, опять начал завывать, и снег снова закружился по площадке для машин. И вместе со снегопадом пришла ранняя ночь середины зимы. Нам были нужны фонари, хранившиеся на спасательной станции. Я послал Чака туда, где след спасателей уходил с площадки, чтобы он наблюдал за их движением и нашел парня, поднявшего тревогу. Я хотел получить больше информации о них, узнать их имена, адреса и точное место катастрофы.

Я проложил дорожку к спасательной станции, запихнул в рюкзак укрепляющиеся на голове лампы, распорядился вызвать врача, скорую помощь, снегоочистители, затем снова прошел вниз к шоссе и вверх к стоянке машин. Хиббард нашел спасшегося мальчика Тот мужественно пытался вернуться к месту событий, но был так измучен, что спасатели вынуждены были отправить его вниз, в приют. Чак нашел его бесцельно слонявшимся по стоянке. Я пробовал расспросить его, но он был так потрясен, что сразу не мог назвать даже своего имени, не то что имен своих товарищей. Все же мне удалось узнать от него, что в тот момент, когда их накрыла лавина, все они были очень близко от хижины.

Мы отвели его в Снопайн-Лодж и, затем начали подниматься по следу. Спасатели с огромным трудом пробивали себе путь сквозь рыхлый снег, оставляя позади траншею с ямками на дне, будто лошади промчались по болоту, и идти по этой дороге было нелегко По-видимому, все, кто жил в Алте, вышли в горы: старики, молодые девушки, механики подъемников, лыжники, повара, клерки, горничные, собаки. Большинство из них было одето самым неподходящим образом, да и физически не все они были в состоянии проделать крутой трехсотметровый подъем по глубокому снегу. Все это было похоже на бегство французов из Москвы. Как мы узнали позднее, единственным человеком, сохранившим во всем этом содоме немного здравого смысла, была знаменитая кинозвезда Норма Ширер. Она принесла бутылку виски, взглянула на гору, вручила виски Чаку и вернулась в приют Алты.

Когда я наконец настиг хвост этого потока, путь стал круче, а освещение хуже. Ветер швырялся снежными шариками, как пригоршнями гравия. Я встретил группу из шести спасателей, зондировавших снег деревянными шестами. Они сказали мне, что здесь нижний край лавины. Пока мы разговаривали, пронзительный крик пробился сквозь гул метели: «Мы нашли его!»

Мы начали карабкаться к ним. В это время де Боер, Энген и другие извлекали парня на поверхность. Он был без сознания и бредил. Очевидно, у него была сломана нога, потому что лодыжка согнулась под прямым углом. Неизвестно было, какие еще травмы он мог получить. Невольно я взглянул на часы: он пробыл под снегом не менее двух часов.

Пока я раздавал лампы, мне досказали остальную историю. Третий парень, оставшийся искать друга, оказался сильнее того, который не мог даже назвать своего имени. Он услышал, что подходят спасатели, и стал кричать, чтобы помочь им найти дорогу. Он назвал имя жертвы — Брюс Холм — и сумел показать место! где был Брюс, когда его поглотила лавина. Спасатели заметили, что лавина прошла сквозь ряд маленьких деревьев, расположенных внизу. Они начали зондировать снег вокруг деревьев, надеясь, что Брюс был задержан ими. Это предположение оказалось правильным. Вскоре они нашли его не очень глубоко — он лежал на лыжах и палках, придавленный снегом. Снег так его сжал, что спасатели должны были разрезать лямки на палках и сломать крепления чтобы освободить его.

Мы спорили, ждать ли саней или как-нибудь доставить его вниз самим. Я внес свой конструктивный вклад в спасательные работы, сказав: «Давайте привяжем его к паре лыж и увезем отсюда поскорее».

Ветер стал уже так силен, что приходилось кричать друг другу в самое ухо. Должно быть, мы имели странный вид, собравшись в гигантский круг и крича друг другу в ухо.

Мы привязали бредящую жертву к паре лыж, служивших одновременно и шинами, и носилками. Шестеро из нас подняли этот неудобный груз на плечи. Остальные барахтались по бокам, стараясь удержать носильщиков от падения на крутой и разбитой тропе. Но это получалось плохо. Все носильщики срывались в ямы на тропе и оступались. Без обсуждений мы изменили всю процедуру транспортировки. Если один из тех, кто нес пострадавшего падал Другие не останавливаясь перешагивали через него, а шедший сбоку занимал место упавшего. Так при тусклом освещении укрепленных на голове ламп мы несли Брюса Холма по ковру из тел.