Как только двери за гостями закрылись, хозяин приказал перенести себя наверх. По его лицу она поняла, что он сильно рассержен.

Мужчины пронесли его мимо нее в туалетную комнату, затем усадили в кресло рядом с постелью.

— Троттер! Троттер! — повелительным тоном позвал он Тилли, которая была в гардеробной.

— Да, сэр? — Она остановилась перед ним. Он смотрел на нее молча. — Хорошо провели время, сэр?

— Нет, Троттер, вечером я не доволен. Можешь ты мне сказать, сколько у человека в жизни бывает друзей?

— Нет, сэр.

— Если у тебя есть двое друзей, считай, что тебе страшно повезло. А вот я не уверен, есть ли у меня хотя бы один настоящий друг. Настоящий друг нашел бы способ заставить свою жену придержать язык, хотя бы в компании. Троттер, эти три леди явились сюда сегодня, чтобы кое-что выведать. Ты не догадываешься, что именно?

— Нет, сэр, — глядя на него открыто, ответила она, хотя вполне могла ответить утвердительно.

— Ну и хорошо! Сними с меня эту рубашку, — он с силой дернул шейный платок.

Она расстегнула рубашку ему до пояса, и он, как всегда сказал:

— Теперь, я сам.

Она уже разложила на кровати его ночную рубашку, но без ночного колпака, потому что он его не признавал. Тилли немного это удивляло. Как она слышала, большинство господ спят в колпаках. Хозяин никогда не пудрил волосы и не носил парик, возможно, поэтому колпак он и не надевал, такое объяснение представлялось ей правдоподобным. Однако мало кто теперь носил парики или пудрил волосы, и все же ей казалось, что они все спали в ночных колпаках.

— Иди тоже спать, ты, должно быть, сильно устала.

— Да, сэр. Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи, Троттер. Между прочим, ужин был замечательный. Не ел ничего вкуснее. Так и передай кухарке.

— Обязательно, сэр. Она очень обрадуется.

Тилли не сразу отправилась спать, а сначала немного посидела в кресле в своей комнате. Грустно было у нее на душе. Неприятный осадок оставило отношение к ней дам, и хозяину вечер не доставил радости. А все остальные в доме остались очень довольны. О впечатлении гостей она ничего сказать не могла.

Она встала и, раздевшись, легла в постель. Тилли не могла сказать, как долго спала. Но сильный грохот заставил ее сесть в кровати и мигом прогнал остатки сна. Удар донесся со стороны стены, отделявшей комнату от гардеробной. «Может быть, он… упал? Или что-то уронил, пытаясь встать?» — пронеслись у нее в голове тревожные мысли.

Не задумываясь над ответом, Тилли выбежала в коридор и влетела в спальню хозяина. При слабом свете свечи в чаше из красного стекла она увидела опрокинутый столик. Рядом лежал не разбившийся, но наполовину пустой графин для воды и расколовшийся надвое стакан. Лежавшие на столе книги разлетелись по полу, у самого камина на половике поблескивали медью часы.

— Что такое? Что случилось? — она подошла к кровати с другой стороны.

— Я случайно перевернул стол, — он лежал, лицо его исказила гримаса.

— Не волнуйтесь, сэр. Я сейчас все уберу.

— Там стакан разбился, не порежь ноги, — приподнимаясь, предупредил он.

— Да, да, сэр, хорошо, лежите спокойно.

Тилли зажгла свечи и, захватив одну из них, поспешила через гардеробную в туалетную комнату. Стук в дверь застал ее с тряпкой и ведром в руках. Она открыла дверь: на пороге стояли Кети и Ада Теннент. С некоторого времени они спали на этаже, где находилась детская. А для Бидди, Пег и Фанни домом стал домик привратника.

— Что случилось? Мы слышали шум.

— Ничего страшного. Он… хозяин опрокинул стол, ночной столик.

— Тебе помочь, Тилли?

— Нет, Кети, спасибо. Иди ложись, — она посмотрела на уцепившуюся за руки Кети Аду, вид у которой был очень испуганный. Глуповатая Ада легко всему верила и всего боялась. — Не волнуйся, Ада, все в порядке, — успокоила ее Тилли. — Ничего страшного не случилось. Иди спать.

Ада кивнула, тупо глядя на Тилли. А Тилли смотрела на ее круглое лицо и думала, что через несколько лет Ада, которая постоянно что-то жевала, догонит по толщине бывшую кухарку, миссис Брэккетт.

Девушки ушли, а Тилли закрыла дверь и через гардеробную вернулась в спальню. Хозяин лежал в той же позе, в какой она его оставила: с закрытыми глазами, откинув назад голову.

Она собрала с пола осколки и воду с ковра, потом отнесла ведро в туалетную комнату. Теперь ей надо было только наполнить графин водой и принести другой стакан.

Когда она вернулась, он сидел в постели, упираясь спиной в подушки.

— Вы что-то еще хотите, сэр?

— Да, Троттер, — он смотрел на нее широко раскрытыми глазами. — Садись сюда, — он похлопал по постели рядом с собой.

— Но… сэр.

— Прошу тебя, Троттер.

Ее рука инстинктивно сжала ворот ночной рубашки. На ней не было даже халата.

— Сэр, позвольте мне накинуть халат. Я сейчас же вернусь, — тихо попросила она.

— Нет, Троттер, я ждать не хочу. Садись, как есть.

Она медленно подчинилась.

— Дай мне руку.

Она протянула ему руку. Он перевернул ее ладонью вверх и накрыл своей.

— Троттер, все последние месяцы я чувствовал себя очень одиноко, — голос его напоминал тихий рокот, — но еще никогда я не был так одинок, как сегодня вечером… среди гостей.

— Но они… ваши друзья, — удивление пересилило в ней смутную тревогу.

— Нет, Троттер, друзей у меня нет. Я расскажу тебе кое-что. У всех этих мужчин, что приходили сегодня, есть любовницы. Две живут в Ньюкасле, одна — в Дареме. А один из них потерял им счет. Их жены знают о содержанках своих мужей, но на их семейной жизни это как-то не отражается. А у меня? Один раз я завел женщину на стороне… нет, признаю, это был не первый случай, но за время второго брака — единственный, и что из того получилось? Я потерял жену и детей, а поскольку меня оставила жена, общество от меня отворачивается. На меня смотрят косо и меня сторонятся. А если бы она осталась, мое увлечение стало бы всего лишь поводом для шуток у моих так называемых друзей. Ты можешь это понять, Троттер?

Она не ответила. Не могла. Она понимала, что он говорит правду. Но ей это казалось настолько несправедливым, что у нее не находилось слов сочувствия.

— Это выглядит как жалоба на судьбу?

— Нет, сэр.

— А что ты об этом думаешь?

— Мне кажется, это говорит очень одинокий человек, — не задумываясь ответила она.

— Очень одинокий, — эхом повторил он, — Ты так верно сказала, Троттер. Очень одинокий. Но самолюбие мужчины не хочет мириться с одиночеством. Ты знаешь, что такое «эго»?

— Нет, сэр.

— Ну, как тебе объяснить… это гордость в нем, которая говорит мужчине, что он значительный человек. Все мужчины рождаются с этим чувством. И что странно, — он коротко рассмеялся, — чем невзрачнее мужчина, тем выше у него самомнение. И вот мое самолюбие, должно быть, упало совсем низко, если я пошел на то, чтобы ты оказалась рядом.

— Я нарочно опрокинул его, — он повернул голову и стал смотреть на поднятый Тилли стол. — Мне хотелось, чтобы ты пришла ко мне. — Почувствовав, как напряглась ее рука, он постарался ее успокоить. — Не бойся меня, Троттер.

— Я не боюсь, сэр.

— В самом деле?

— Нет, сэр.

— Тогда почему ты отстранилась?

— Нет, сэр… я просто удивилась.

— И это тебя потрясло?

— Нет, сэр, не потрясло.

— Ты понимаешь, о чем я тебя прошу, Троттер?

Тилли опустила глаза на их соединенные на пуховом одеяле руки и тихо ответила: «Да, сэр».

— И… — голос его упал до едва различимого шепота, — ты согласна?

— Нет, сэр, — напрямик ответила она, не поднимая головы.

— Извините… меня, сэр, — она подняла на него глаза, когда он отпустил ее руку. — Извините… я сделаю для вас все, что угодно, но… но… не…

— …Ляжешь со мной в постель?

Она снова опустила голову.

— Я тебе совсем не нравлюсь?

— О нет, сэр, — она инстинктивно потянулась к его руке, но потом убрала свою руку и продолжала. — Вы нравитесь мне, сэр, очень нравитесь.