Рози выкладывала на стол еду, открывала бутылку вина. Пока они ели, она по-дружески клала ноги ему на колени, и лицо ее сияло от счастья.

Казалось, она ловила каждое его слово. Такой уж у нее был талант, и Асторре знал, что она вела себя точно так же со всеми своими мужчинами. Но это не имело ни малейшего значения.

А потом в постели она ластилась к нему и, целуя, шептала: «Мы с тобой родственные души».

От этих слов по спине Асторре пробегал холодок.

Ему не хотелось, чтобы она была родственной душой такому человеку, как он. Он жаждал увидеть в ней классическую добродетель, однако не мог удержаться от новых встреч.

У Рози он оставался пять или шесть часов. А в три утра обычно уходил. Случалось, что она спала, и тогда ему удавалось разглядеть в ее расслабленном лице детскую ранимость и борьбу, словно демоны, которых она удерживала в глубинах души, пытались вырваться наружу.

В одну из ночей ему пришлось уйти от Рози раньше. Когда он сел в машину, Монца сообщил ему, что поступил срочный звонок от мистера Джуйса. Эта фамилия скрывала Хескоу, поэтому Асторре немедленно снял трубку автомобильного телефона.

— Я не могу говорить по телефону, — протараторил Хескоу. — Нам нужно немедленно встретиться.

— Где? — спросил Асторре.

— Я стою у «Мэдисон-сквер-гарден». Заберете меня на ходу. Через час.

Подъезжая к «Гардену», Асторре увидел стоящего на тротуаре Хескоу. Когда Монца остановил машину, пистолет уже лежал у него на коленях.

Асторре открыл дверцу, Хескоу забрался на заднее сиденье рядом с ним.

— У вас большие проблемы, — выдохнул он.

У Асторре похолодело внутри.

— Дети? — спросил он.

Хескоу кивнул.

— Портелла похитил вашего кузена, Маркантонио, и где-то его спрятал. Где именно, не знаю.

Завтра он пригласит вас на встречу. Захочет обменять заложника. Но если вы не проявите благоразумия, он отдаст команду четверым снайперам, которые будут держать вас на прицеле. На этот раз он использует своих людей. Он пытался дать мне и этот заказ, но я отказался.

Они ехали по темной улице.

— Спасибо, — поблагодарил его Асторре. — Где мне тебя высадить?

— Прямо здесь. Мой автомобиль в квартале отсюда.

Асторре все понял. Хескоу не хотел, чтобы его случайно увидели рядом с ним.

— И еще. Вы знаете о «люксе» Портеллы в принадлежащем ему отеле? Его брат Бруно эту ночь проводит там с какой-то девицей. Без телохранителей.

— Еще раз спасибо, — сказал Асторре. Монца остановил машину, Хескоу открыл дверцу и растворился в темноте.

Маркантонио проводил последнее в этот день совещание, и ему хотелось, чтобы закончилось оно как можно быстрее. Часы показывали семь вечера, а в девять его ждала дама.

В совещании участвовал его любимый продюсер и лучший друг в мире кино Стив Броуди, который никогда не выходил за рамки бюджета, обладал нюхом на сулящие прибыль сценарии и частенько знакомил Маркантонио с молодыми, перспективными актрисами, которым требовалась поддержка.

Но в этот вечер они находились по разные стороны баррикад. Броуди пришел с одним из самых влиятельных литературных агентов, Мэттом Глейзером, неуступчивость которого в защите прав своих клиентов давно уже стала легендой.

Разговор шел о писателе, на основе последней книги которого компания Маркантонио сняла восьмисерийный телефильм, получивший высокие рейтинги. Теперь Глейзер хотел продать три предыдущие книги писателя.

— Маркантонио, — убеждал его Глейзер, — это отличные книги, но они не продаются. Ты же знаешь издателей, они не могут продать банку черной икры даже за десять центов. Броуди готов продюсировать эти фильмы. Ты заработал кучу денег на его последнем романе, так что прояви великодушие, пойди нам навстречу.

— Я не вижу в этом смысла, — ответил Маркантонио. — Это старые книги. Бестселлерами они не были. А теперь их и вовсе не найти в магазинах.

— Это неважно, — отмахнулся Глейзер с уверенностью, присущей всем агентам. — Как только мы подпишем договор, издатели тут же напечатают их.

Этот довод Маркантонио слышал многократно. Действительно, издатели печатали новые тиражи, но это никак не способствовало рекламе телепродукции. Наоборот, экранизация помогала издателям продать книги. Так что говорить тут было не о чем.

— А кроме того, я читал эти романы, — Маркантонио улыбнулся. — Для нас в них ничего нет.

Слишком литературные. В них работает язык, а не ситуация. Мне они понравились. Я не говорю, что из них не получится хороших сериалов. Но риск неудачи слишком велик, и они не стоят тех усилий, которые придется затратить.

— Только заливать не надо, — насупился Глейзер. — Ты прочитал рецензию. Под тобой все художественные программы. У тебя просто нет времени на чтение.

Маркантонио рассмеялся.

— Ты не прав. Читать я люблю, и эти книги мне понравились. Но для TV они не годятся, — в голосе прибавилось дружелюбных ноток. — Извини, но нам это не подходит. Однако ты про нас не забывай. Работать с тобой — одно удовольствие.

После их ухода Маркантонио принял душ и переоделся к обеду. Попрощался с секретарем, она всегда уходила позже, на лифте спустился вниз.

С дамой он встречался в ресторане «Четыре времени года»,[8] который находился в нескольких кварталах, и Маркантонио решил пройтись пешком. В отличие от большинства директоров он не закрепил за собой автомобиль и шофера и лишь вызывал их, если возникала такая необходимость.

Он гордился тем, что экономит деньги компании, и знал, что унаследовал это качество от отца, который терпеть не мог ненужных трат.

Улица встретила его порывом холодного ветра.

По телу Маркантонио пробежала дрожь. Черный лимузин подкатил к тротуару. Шофер вышел из кабины, обошел лимузин, открыл дверцу. Может, секретарь заказала ему машину? Шофер, широкоплечий здоровяк, поклонился.

— Мистер Априле?

— Да. Сегодня мне машина не нужна.

— Очень даже нужна, — весело возразил шофер. — Залезайте в салон, а не то вас пристрелят.

Оглянувшись, Маркантонио увидел троих мужчин, стоявших у него за спиной. Но не спешил сесть в лимузин.

— Не волнуйтесь, — успокоил его шофер. — Один человек хочет с вами побеседовать.

Маркантонио забрался на заднее сиденье, трое мужчин последовали за ним.

Они проехали один или два квартала, когда сосед дал Маркантонио черные очки и попросил их надеть. Маркантонио подчинился и словно ослеп. Очки не пропускали свет. Он подумал, что это любопытная деталь, и решил, что использует ее в одном из детективных сериалов. Он сразу успокоился. Очки указывали на то, что они не хотели, чтобы он запомнил дорогу. Следовательно, убивать его не собирались. И все же происходящее казалось нереальным, словно он попал в одну из своих теледрам. Пока он не подумал об отце.

Значит, он таки попал в его мир, существование которого раньше вызывало у него большие сомнения.

Примерно через час лимузин остановился, двое мужчин помогли ему выйти. Он почувствовал под ногами выложенную кирпичом дорожку, потом поднялся по четырем ступеням, вошел в дом. Опять ступени, потом за ним закрылась дверь. Только тогда ему разрешили снять очки.

Он был в маленькой спальне с плотно зашторенными окнами. Один из охранников сидел на стуле у кровати.

— Приляг и вздремни, — посоветовал охранник. — Завтра у тебя будет трудный день.

Маркантонио взглянул на часы. Действительно, до полуночи еще далеко.

Примерно в четыре часа утра, когда из темноты начали проступать силуэты небоскребов, Асторре и Альдо Монца подошли к отелю «Лицей». Водитель остался за рулем. Они поднялись на четвертый этаж, остановились перед дверью «люкса» Портеллы.

Монца достал отмычку, открыл дверь, они вошли в гостиную. Увидели стол с контейнерами из-под китайской еды, пустыми стаканами, бутылками вина и виски. Посередине стоял большой, наполовину съеденный торт. Они проследовали в спальню, Асторре, нащупав настенный выключатель, включил свет. На кровати в одних трусах лежал Бруно Портелла.