Я начал ходить вокруг столов, наблюдая за игрой. Тут, как я говорил, собрались самые разные люди, но большинство из них прекрасно одеты и вроде бы в деньгах не нуждались. Ставки были очень высокими. Пройдя в другую комнату, я обнаружил Джуанеллу. И скажу я вам, там было на что посмотреть!

На ней было шелковое платье цвета морской волны, узенькое, по фигуре с большим декольте и золотыми испанскими эполетами на плечах. Над одним коленом юбка подобрана, обнажая стройную ножку в нарядном золотистом чулке. Черные лаковые туфельки на высоченных каблуках с золотыми пряжками дополняли туалет. Говорю вам, Джуанелла выглядела как картинка.

Интересно, черт возьми, узнать, что же она тут делает. Джуанелла — любопытная штучка. У нее и наружность, дай Бог всякой. И голова на плечах, и все остальное на месте, но она из тех дамочек, которые вечно чего-то ждут. А когда находят, то им уже это не нужно, то подавай им нечто новое. Эти мысли наводят меня на размышления о Ларви. Я понимаю, что, поскольку в настоящий момент он надежно и крепко упрятан за решетку, ей больше всего хочется его оттуда вызволить. А когда она поможет ему оттуда выбраться, он потеряет для нее всякий интерес, и она ничего не будет иметь против того, чтобы его водворили туда снова. Тогда начнется все с самого начала. Сказка про белого бычка. Одним словом, эта крошка была точно такой, как и все мы грешные: вечно стремимся к чему-то, не зная зачем.

Джуанелла стоит и щебечет с каким-то толстым лысым дядей. Я прислоняюсь к стене и наблюдаю за ней. Через несколько минут толстяк уходит. Джуанелла поворачивается и видит меня. Ее губы вздрагивают в улыбке. Она идет ко мне с таким видом, как будто я ее давнишний приятель, только что вернувшийся с войны.

— Лемми, рада тебя видеть, — говорит она. — И что ты тут делаешь?

— Тише, милочка! Меня зовут мистером Хиксом. Я американский стальной магнат, приехавший по делам в Париж.

— Вот это да! Мне думается, что никому нет никакого дела до того, что ты тут делаешь. Почему ты не пришел ко мне поболтать и немного выпить?

— Мне нравится твоя идея, Джуанелла. Куда мы пойдем?

— Идем со мной, — приглашает она.

Она берет меня под руку и ведет через какие-то бархатные портьеры в другой конец зала. Мы двигаемся по какому-то длинному коридору, минуем дверь, которую она за собой прикрывает, потом включает свет.

Это небольшая уютная гостиная. Хорошая мебель, а посредине стола бутылка с виски и сифон с содовой.

— Садись, Лемми, — приглашает она. — Давай выпьем.

— Послушай, Джуанелла, скажи-ка мне, что ты делаешь в этом заведении? — спрашиваю я.

— Ну, нужно же как-то жить. Я получила здесь работу. Я — хозяйка этого дома.

— Что это значит? Ты что, распоряжаешься, когда нужно выбросить вон парней, если они продулись до последнего пенни и хотят учинить скандал?

Джуанелла улыбается.

— Что-то в этом роде.

Она наливает спиртного, добавляет содовой, перемешивает и протягивает мне. Потом устраивает то же самое и для себя, поднимает стакан.

— Ну, за тебя, Лемми.

— За тебя, Джуанелла, — отвечаю я. — На тебя приятно смотреть. Я не видел ничего подобного с тех пор, как работал в цирке. С каждой минутой ты все молодеешь.

— Может, оно и так, — вздыхает она, — но у меня на душе кошки скребут.

У нее на глазах появляется какое-то непонятное выражение. Мне кажется, что она вот-вот расплачется.

— Послушай, Джуанелла, ведь ты — такой лакомый кусочек. Парни небось так и вьются вокруг тебя. Я имею в виду парней с деньгами. Но вроде бы ты прилипла к одному-единственному парню, и это — Ларви Т. Риллуотер, твой муженек. Верно?

Садясь в кресло рядом со мной, она укладывает локти на стол и сама наклоняется вперед. От нее пахнет замечательными духами, и у меня начинается кружиться голова.

— Ты милый негодник, — воркует она. — К чему притворяться? Как будто ты не знаешь?

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я и вынимаю портсигар. Угостив ее папироской, закуриваю сам и даю ей прикурить.

Джуанелла выпускает струйку дыма.

— Припомни, пожалуйста, несколько лет назад я рассказывала тебе кое-что. Когда ты еще работал в Гавре над какой-то газовой формулой. Ну, тогда я тебе еще помогла, не правда ли?

— Д-да, ну и что?

— Ты помнишь, что я тебе тогда говорила? — спрашивает она. — Поскольку ты не хотел ответить на мои чувства, что ж, сказала я тебе, стану домашней хозяйкой и буду лакомиться домашним печеньем, и это остается в силе и поныне.

— Что ты имеешь в виду?

— Бывают однолюбы, а у меня сердце принадлежит двоим. Я вышла замуж за Ларви, моего несчастного мужа, который сейчас угодил за решетку всерьез и надолго. Может быть, если бы парень, по которому я схожу с ума, обратил на меня внимание, я бы позабыла и своего Ларви.

— И кто этот парень?

— Ты великолепно знаешь, этот парень — ты сам. И вся соль в том, что она произносит это с таким видом, будто и действительно так думает.

Я вам уже говорил, что она — очень разумная малютка, эта Джуанелла. Может быть, на этот раз она не врала, потому что все то, что она вспомнила сейчас, было истинной правдой.

— Ладно, — соглашаюсь я, — ты любишь двоих и один из этих людей я. Так что я буду с этого иметь?

— А что ты хочешь иметь? Ведь ты не можешь у меня попросить того, что я не сумею тебе дать? А, Лемми?

— Ты в этом уверена?

Она наклоняется вперед. Я вижу, как у нее вздымается грудь. Она хватает меня за руку своими длинными белыми пальцами, украшенными сверкающими под лучами лампы драгоценными камнями.

— Ладно, — ворчу я. — Если это все так, то налей мне еще виски.

Она пожимает плечами, бросая на меня такой взгляд, будто готова вцепиться мне в глотку, потом все же перемешивает питье.

— Послушай, милочка, — говорю я, — давай все выясним до конца. Может быть, ты сумеешь мне помочь. Несмотря на все странные обстоятельства, мне не хочется верить, что ты могла бы мне навредить.

— Конечно, нет, Лемми.

— О'кей, Когда я вчера встретился с тобой, я ведь рассказал тебе, что со мной случилось. Может быть, я был ослом, и мне не следовало перед тобой распускать нюни.

— Почему же нет? Ты мне сказал, что здорово влип из-за какой-то дряни, которой натрепал лишнего. Так ведь?

— Ну-у, не совсем. Прежде всего разреши задать тебе один небольшой вопрос. Ты мне сказала, что живешь в отеле «Сен Денис». О'кей. Я пошел туда. Консьерж назвал мне твой помер. Я поднялся туда, но тебя там не было. Вместо тебя нахожу Марту Фрислер и какого-то латиноса. С ними я попал в хороший переплет. Короче говоря, этот латинос пустил в ход свою артиллерию, и они пытались испортить мне вывеску. Для чего все это было сделано?

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Послушай, Лемми, ты хочешь меня купить?

— Я вовсе тебя не покупаю, Джуанелла. Я говорю тебе чистейшую правду.

— Нет, ты просто рехнулся, Лемми. Где этот отель «Сен Денис»?

— А ты не знаешь? Трактиришка возле бульвара Сен Мишель.

Она принимается хохотать:

— Да ты совсем безголовый. Я тебе говорила вовсе не про этот отель. Моя гостиница находится на полпути отсюда. Как ты мог подумать, что я могу остановиться в какой-то дыре около бульвара Сен Мишель?

Сначала я промолчал, потом заметил:

— Жизнь, конечно, — презабавная штука. Но в этом распроклятом деле столько случайных совпадений, что я даже не знаю, что и думать.

— Например, какие совпадения?

Она снова наклоняется ко мне, и меня опять обдает волна духов.

— Почему ты не хочешь мне рассказать, что тебя терзает, Лемми? Почему не разрешаешь помочь тебе? Я готова сделать все для тебя.

— Ладно, — соглашаюсь я. — Попробую. На меня вроде бы наплели, будто я распустил язык перед этой дамочкой, Марселиной дю Кло. Вчера вечером кто-то увез ее из каталажки по подложному пропуску и, заманив к реке, пристукнул, чтобы она не могла дать показаний. Но это уже не играло роли, потому что она успела рассказать все, что нашла нужным, работнику ФБР, парню по имени Джордж Риббэн. И этот Риббэн доложил начальству о том, что ему заявила дю Кло. Понятно?