К этому времени врагу стала известна некоторая информация о передвижении войск. Здешняя разведка считает, что за эту утечку ответственны как раз дю Кло и Варлей. Мы до сих пор не знаем, куда скрылся он, а вот дю Кло Риббэн обнаружил и напугал до полусмерти. По всей вероятности, она считала, что ее расстреляют.

Не исключено, что Риббэн поддерживал ее в данном мнении. Он считал, что в этом случае она скорее заговорит. Ну… и она заговорила.

Дю Кло кое-что открыла ему, но самое важное сообщение заключалось в том, что вы, Кошен, болтали много и охотно. Например, вы выложили ей, в чем состоит ваше конкретное задание, а также просветили ее, чем вообще занимается наша Секретная служба в Париже, и, наконец, каковы методы ее работы. Риббэну это не понравилось. Не понравилось потому, что как хороший федеральный агент он не мог всего этого понять. Ну и я тоже.

Ладно, вам не надо ничего говорить. Я думаю, вы тут ни при чем. Если допустить, что вы действительно разоткровенничались перед этой женщиной в состоянии опьянения, вы все равно не можете знать, что вы ей выболтали. Если бы Риббэн был здесь и мог доложить, что ему удалось выведать у нее, тогда нам было бы легче ориентироваться. Но его нет. Возможно, в какой-то мере это вас устраивает. Мне сказали, что сегодня вечером он упал с лестницы и сломал себе шею. Это было для него несчастьем, а для вас, возможно, удачей…

— Может быть, это так, генерал, а может быть, и нет, — ответил я. — Что касается меня, то я хотел бы послушать, что сказал бы Джордж Риббэн. Мне очень любопытно было бы узнать, что, по его мнению, я мог наговорить этой даме.

— По всей вероятности, это так, — согласился шеф, — и мне тоже.

— В этой истории есть еще один щекотливый момент, генерал, — продолжаю я. — Понимаете, еще интереснее мне было бы поговорить с самой Марселиной, причем в вашем присутствии и так, чтобы никто не мог обвинить меня в нетрезвом состоянии. Я много бы отдал за то, чтобы эта проклятая красотка рассказала мне, о чем я ей мог наговорить, даже если бы и вправду я выпил много спиртного.

— Ну, этого вы не услышите. Вы это знаете. Шеф выпускает очередную струю дыма и говорит:

— Вот что я вам скажу. Я просмотрел ваш послужной список, Кошен. Он безупречный, на мой взгляд, и мне трудно поверить, чтобы оперативник вашего класса мог дать осечку с такой особой, как Марселина. Я придерживаюсь того мнения, что она наговорила' небылиц, просто сболтнула Риббэну первое, что пришло ей в голову, так как ей необходимо было что-то сказать: он ее слишком напугал. Если бы Риббэн был жив, он без труда бы все это подтвердил. Но он умер. Что ж, несчастные случаи происходят ежедневно. Клив сообщил мне по телефону подробности. Очевидно, Риббэн свалился с лестницы и сломал себе шею.

Генерал умолк. Наступило молчание. Потом он вынул из стола коробку с сигарами и угостил нас с Джимми.

— Возьмите по одной и послушайте меня внимательно.

Он пристально посмотрел на меня.

— Хочу вам сообщить, Кошен, я решил не отстранять вас от работы. Может быть, кое-кто и подумывал, что мы с вами расстанемся. Возможно, они даже рассчитывали, что я отошлю вас обратно в Штаты. Но я этого не сделаю. Я не вижу причины, почему агент с вашим опытом работы должен пострадать из-за голословных обвинений.

— Огромное вам спасибо, генерал, — отвечаю я. — Но я все же не испытываю смертельного чувства благодарности за то, что с меня сняли подозрение в том, чего я никогда не совершал.

Шеф меня понял.

— Забудем об этом инциденте. Перейдем теперь к деловой части совещания. Варлей скрылся. Мы предполагаем, что у него имеются связи. Возможно, он с дю Кло начал работать в Нью-Йорке и продолжал, когда они приехали в Париж. Возможно, он уже в Англии И там его схватить будет очень трудно. В Англии масса американских войск. Если у него там имеются друзья и если у него надежные документы, он сможет долгое время водить за нос и наших людей, и английские власти.

Он перевел взгляд на Клива.

— Вы знаете его?

Клив кивнул утвердительно.

— Что вы думаете о нем?

— Два года назад меня направили в распоряжение иллинойской полиции, я занимался, тогда расследованием одного дела, частного дела, которое было поручено моему агентству в Нью-Йорке. Варлей был замешан в этом деле. Полиция Иллинойса искала его. У нас имелось предписание о его задержании, и власти предполагали, что он скрывался в тех местах. Я знаю, как он выглядит, и, мне кажется, догадываюсь, чем он занимался. Варлей работал вместе с гитлеровскими молодчиками в США еще до того, как Америка объявила войну. Он завязал какие-то связи здесь, во Франции, и наверняка собирается тем же заняться в Англии. Шеф согласился.

— Пожалуй, вы правы. Дю Кло вам что-нибудь говорила о Варлее, Кошен?

— Очень многое, но по большей части это был чистый бред, хотя кое-где и проскальзывали разумные нотки. В тот вечер, когда мы встретились с Марселиной, я повел ее выпить и надеялся, что она что-нибудь выболтает мне. Но я ее насторожил. Понимаете, ее напугал вовсе не Риббэн, а я. Возможно, он пытался сделать это позднее, но начал-то я. Пожалуй, у нее зародилась мысль, что ее песенка спета, что она дала маху и что если наши ее не схватят, то уж немцы-то непременно. По неизвестной мне причине эта крошка думала, что она у них не на особенно хорошем счету. И она, и ее партнер Варлей. Понимаете, она не говорила ничего определенного, выражалась весьма туманно, но у меня сложилось такое впечатление. О'кей. Потом я специально начал ее кое в чем просвещать. Рассказал ей истории, случившиеся с некоторыми дамочками, которые неудачно занимались шпионской деятельностью. Вы меня понимаете, шеф?

— Да. Это совершенно ясно. Старый трюк.

— Ну, вроде бы это сработало. Она пожаловалась, что Варлей ей не особенно доверяет в последние пять месяцев. Что он ее всегда подсовывает под удар, сам ловко оставаясь в тени и в то же время держа ее в полном неведении относительно их деятельности. Варлей, человек опытный, понял, что она боится и не хочет рисковать. Он опасался, как бы она не раскололась. По ее мнению, именно поэтому он и привез ее в Париж.

Шеф кивнул головой.

— Понятно. Из ее слов вы не сделали вывода, каковы были связи Варлея?

Я с минуту помолчал, тщательно стряхивая пепел с сигары в пепельницу, внимательно посмотрел на генерала и произнес:

— Одну вещь она мне сообщила. У Варлея есть сестра. Мне показалось, эта дама живет в Англии. Со слов Марселины я понял, что внешне она — настоящая Венера Милосская, но настолько порочная, что по сравнению с нею сам сатана кажется президентом библейской корпорации. По всей видимости, эта особа недолюбливала Марселину.

Шеф задумался на продолжительное время, потом обратился к Кливу:

— А вы когда-нибудь слышали что-нибудь о его сестре?

— Нет, но, собственно говоря, это естественно. Меня семья Варлея не интересовала. Наша цель была поймать его самого, хотя мы ничего и не добились. Даже не представляем, куда он девался.

Новая пауза, потом шеф спросил:

— Описывать-то описывала, но как?

— Понимаете, генерал, когда одна дамочка говорит о другой, она в ней замечает все недостатки. Возможно, как предполагают, я тогда был сильно под мухой, но все же не настолько, чтобы не запомнить слов Марселины.

Прежде всего она мне сообщила, что сестра Варлея была брюнеткой с великолепной кожей и большими фиолетовыми глазами. Кроме этого, природа наградила ее всем: фигурой, вкусом, умением одеваться, знанием двух языков, а может, и более. Потрясающая дамочка, эта варлеевская сестрица, судя по описаниям.

— Но они весьма поверхностны, не правда ли? По-моему, каждая мало-мальски смазливая женщина попадает под эту характеристику. Во всяком случае, про себя она обычно так и думает… но вот о другой женщине вряд ли выразится в таких словах…

— Пожалуй, вот что важно, — вспомнил я, — у этой крошки есть одна особая примета. На левой руке у нее кривой мизинец. Дю Кло говорила, что у нее красивые руки с длинными ногтями, всегда наманикюренные и отполированные, поэтому этот кривой палец выглядит особенно уродливым. Люди буквально не могут отвести глаз от ее рук, когда с ней разговаривают. Понимаете, она сильно жестикулирует этой самой рукой, у нее вроде бы какой-то комплекс в отношении кривого мизинца. Понятно?