Черноногие были единственным из алгонкинских племен, чьи воины постоянно совершали походы на Дальний Юг. В некие довольно давние времена несколько из этих воинов или вошли в дружественные отношения с каким-то южным племенем или на долгое время попали к нему в плен (а может быть, это южане оказались в таком положении у черноногих). И через них к северному племени пришла религия с удивительными представлениями о Солнце и Луне, примечательная также возведением гигантских пирамид, которые стоят неподалеку от современного города Мехико.

Черноногие, однако, усвоили лишь веру, что Солнце — вседержитель Вселенной, Луна — его жена, а Утренняя Звезда — их сын. О столь темной стороне ацтекской религии, как тысячи военнопленных, приносившихся в жертву на вершинах пирамид, они ничего не знали. Итак, в какие-то далекие времена из вторых рук они получили с юга некое общее представление о религиозных воззрениях строителей мексиканских пирамид, добавили к этим идеям свои собственные, и в итоге возникла высокоморальная религия, заслуживающая самой положительной оценки.

Между тем, около пяти вечера мы с Питамаканом приблизились к месту слияния двух рек и увидели многочисленные конские табуны, пасущиеся на покатой равнине. С нашим приближением к нам подскакали два юных табунщика. От них мы узнали, что здесь разбили общий лагерь и собственно черноногие, и каина. С ними вместе были и сарси — небольшое племя атапасков, которое встало под покровительство Конфедерации много лет тому назад. Разумеется, юноши сразу же обратили внимание на свежие скальпы, свисавшие с седла Питамакана, и пришли в сильное возбуждение, когда мы рассказали о своей схватке с врагом.

Они стали уговаривать нас остановиться, раскрасить себя и лошадей, а затем торжественно въехать в лагерь. Но мы отказались. Питамакан заявил им, что мы сделаем это при возвращении в лагерь пикуни. Но действительной причиной было то, что мы не хотели сразу же показывать свои новые ружья. Они были зачехлены, включая даже приклады, и мы намеревались не вытаскивать их, пока не наступит время продемонстрировать, с какой скоростью мы можем из них стрелять.

— Хорошо, но мы поедем сообщить о вашем прибытии, — сказал один юноша, и они буквально умчались к лагерю, изо всех сил погоняя коней.

Мы же поехали своей обычной рысью и через полчаса поднялись на гряду, которой заканчивалась та равнина.

В этом месте две реки образовали широкие долины, поросшие густым лесом. Прямо перед нами в долине реки Белли стоял самый больший из трех лагерей. В нем было около семи сотен палаток и принадлежал он собственно черноногим. Вслед за ним, выше по течению, находились приблизительно две сотни палаток каина, а еще дальше стоял лагерь сарси — около ста палаток.

Почти все палатки во всех трех лагерях были покрыты новой белой бизоньей кожей, и на фоне зелени деревьев и травы смотрелись очень нарядно и привлекательно. Кое-где виднелись разрисованные палатки знахарей (жрецов Солнца). Изображенные на их покрышках красочные образы бизонов, выдр, Солнца, Луны и четырех Сторон Света радовали глаз. А сейчас все три лагеря окрасились еще и в красный цвет от бесчисленных полосок мяса, развешанных сушиться на длинных веревках: один конец их цеплялся за верх волокуши, а другой привязывался к ближайшему кусту.

Мясо нарезалось тонкими пластами, в среднем около полудюймаnote 51 . Наибольшие из них были длиной в фут или два. Мясо сушилось на солнце и ветру в течение двух дней. Затем оно складывалось для будущего использования в парфлеши — вместилища из сыромятной кожи в форме конверта, богато украшенные геометрическими рисунками. Так мясо сохранялось месяцами и было хорошо и в натуральном, и в вареном, и в жареном виде.

Кроме того, большое его количество тщательно толклось и смешивалось с костным мозгом, образуя пеммикан, может быть самый питательный из всех известных мне продуктов. Пеммикан был трех видов: простой, ягодный и мятный. Причем последний пользовался особой популярностью.

Однако вернемся к нашему рассказу. Два юных табунщика, которые поскакали в лагерь впереди нас, уже распространили новость о нашем прибытии, произошедшей стычке с врагами и о том, что мы сразили четверых из них. И, пока мы спускались по пологому склону в долину, где стояли палатки сиксика, нас выбежала встречать громадная толпа народа, все время пополнявшаяся людьми из верхних лагерей. Как всегда, впереди были женщины, громко восклицавшие:

— Мы приветствуем Питамакана, вождя! Приветствуем истребителя наших врагов! Ататойя тоже вождь! Он тоже сразил наших врагов. Приветствуем Ататойю!

Они подняли такой шум, что мужских голосов вовсе не было слышно. Не желая толкаться в женской толпе, многие из них посылали к нам мальчиков с приглашениями остановиться у них. Они поручали передать нам, что их палатки — наши палатки. Только за несколько минут мы получили около полусотни таких приглашений. Но толпа вокруг нас была так велика, а ее гомон был столь силен, что мы ничего не могли им ответить.

Мы искали взглядами вождя сиксика Большую Ногу Кроу. (Почему его так прозвали, я расскажу чуть дальше). Наконец мы увидели его стоящим вне массы народа. Когда он заметил, что мы смотрим на него, то сделал знак, приглашающий разместиться у него дома. «Хорошо», — просигналил в ответ Питамаканnote 52 . Но прошло еще немало времени, пока мы сумели пробиться к его палатке. Тут мы спешились. По старинному обычаю черноногих хозяин обнял каждого из нас и поцеловал в щеку.

— Приветствую вас, дети мои! — воскликнул он. — Я рад видеть вас сегодня. Рад слышать, что вы уничтожили нескольких наших врагов!

Считайте мою палатку своим домом. Все, что там есть — ваше!

Мы тоже отвечали соответствующим этикету образом…

— Смотри! Вон там, в толпе, двое белых людей! — внезапно шепнул мне Питамакан.

Когда мы проходили за вождем в его палатку, я быстро повернулся, взглянул в указанном направлении и тоже увидел их. На обоих были белые капоты из одеял Компании Гудзонова Залива! Один был грузным рыжим мужчиной, а другой — низким, невзрачным, плохого телосложения. Злобно глядя на нас, эти люди вовсе не стремились пройти вперед и познакомиться с нами поближе. Конечно, с первого взгляда они распознали во мне одного из своих заклятых соперников с юга.