— Мы еще не там! — прервал разговор Питамакан. — Лучше молитесь, чтобы нам попасть туда живыми!

— Похоже, этим прекрасным утром у тебя тяжело на сердце, — заметил я ему.

— Да. Я предчувствую, что с нами что-то должно случиться! Давайте будем настороже, — отвечал он.

— Ты получил предостережение в вещем сне? — спросил Бесстрашный.

— Нет! Я не видел сна. Если б он был, я бы знал, в чем дело и мы могли бы легче избежать опасности, — услышали мы в ответ.

Хотя последнее заявление Питамакана нас отчасти успокоило, однако во время завтрака все мы особенно внимательно следили за тем, что делается в окрестностях. Несколько оленей-самцов медленно следовали вверх по долине, отыскивая подходящее место для дневного отдыха. Группа бизонов, растянувшись цепочкой, двигалась на водопой. Все вокруг дышало миром. Мы взвалили на себя вьюки и снова вышли в путь.

Поначалу на равнине и в долине реки мы видели большие стада бизонов, но вскоре их число стало быстро уменьшаться. К полудню, когда мы остановились отдохнуть, в поле нашего зрения уже были лишь отдельные животные на большом расстоянии друг от друга. Мы решили, что это верный признак того, что пикуни все еще стоят лагерем к северу от форта и что, может быть, к ним уже присоединились племена с реки Белли. Поэтому, двинувшись дальше, мы стали высматривать всадников — охотников из большого лагеря.

Через одну-две мили тропа пошла вверх на равнину — для сокращения пути она срезала большую излучину реки и экономила путнику пару миль. На самом подходе к спуску с прерии обратно в долину, когда уже можно было рассмотреть верхушки росших там тополей, прямо на нас выскочил одинокий койот. Он несся так, будто спасал свою жизнь и почти при каждом прыжке испуганно поглядывал назад — не преследуют ли его. Увидев нас, он резко повернул на юг, ища спасения на бескрайней открытой равнине.

Все мы прекрасно знали: койоты удирают подобным образом только от одного врага — человека. Когда койот еще только выскочил из зарослей, мы немедленно остановились и Питамакан воскликнул:

— Там скрывается враг!

Мы торопливо расчехлили оружие и теперь держали его наготове. До спуска в долину было не больше сотни ярдов — вполне в пределах досягаемости прицельного выстрела.

— Давайте-ка вернемся назад и пойдем на юг, а потом на восток вдоль долины, — предложил я.

И только я закончил, как Бесстрашный бегом бросился назад. А мы с Питамаканом последовали за ним. Позади громыхнул ружейный залп, и пули взрыли землю совсем неподалеку от нас, а в воздухе раздался громкий клич. Мы побежали еще быстрее. Никто из нас не оглянулся и не бросил своего вьюка. Первый пронзительный крик вызвал целый взрыв подобных же воплей. Мы продолжали бег, стремясь удалиться подальше от холмистой гряды, отделявшей прерию от долины, прежде чем нам придется остановиться и принять бой.

Мы успели покрыть уже пятьдесят-шестьдесят ярдов, когда ружья врагов загремели опять. С криком боли Бесстрашный словно переломился пополам и упал, его вьюк отлетел в одну сторону, а ружье — в другую. Но несмотря на сильный удар о землю, он потянулся за своим оружием. Сбрасывая ноши и поворачиваясь к врагу, мы с Питамаканом услышали его голос:

— Перебита! Моя рука перебита!