— Письма могут не иметь никакого отношения к Рейчел. Это только предположение.

Алессио взял бутылку вина из холодильника и два бокала из серванта. Чувствовался аппетитный запах еды, и Лесли оглянулась в поисках Вайолет, которая, казалось, была невидимой, но постоянно присутствовала в доме.

— Где Вайолет? — спросила она, топчась на пороге.

— Я отпустил ее на вечер. Я стараюсь обходиться без слуг ночью. — Он протянул ей бокал вина. — Проходите, Лесли. Это же не логово льва.

Однако она себя чувствовала именно так. Алессио Балдини казался ей одновременно и волнующе интересным, и опасным. Особенно ночью в его доме, в котором никого больше не было, кроме них.

— Она любезно приготовила для нас запеканку из говядины. Мы можем съесть ее с хлебом, если это вас устроит.

— Конечно, — тихо ответила Лесли. — Так вот как это происходит, когда вы здесь? Еда готовится для вас, и все, что вам нужно сделать, — подогреть ее?

— Одна из домработниц остается на ночь, когда Рейчел здесь. — Алессио покраснел и отвернулся.

В этом мимолетном проявлении эмоций она увидела ситуацию намного четче, чем раньше. Ему было так неловко в компании собственной дочери, что он предпочитал не оставаться с ней наедине. Рейчел, вероятно, чувствовала то же самое. Два человека, отец и дочь, жили в одном доме как незнакомцы.

Пока Рейчел была маленькой, его мстительная жена препятствовала их общению, и сейчас он оказался в компании подростка, которого практически не знал. К тому же по своей природе он не был общительным человеком, ему трудно было наладить с кем-то контакт, если это не касалось бизнеса.

— Так вы никогда не находитесь наедине с вашей дочерью? Понятно. В этом случае вы действительно понятия не имеете, что происходит в ее жизни, особенно если она проводит большую часть года вне дома. Но вы говорили, что это может не иметь прямого отношения к Рейчел. Что вы имели в виду?

Она наблюдала, как он принес еду на стол и долил вина в их бокалы.

Алессио посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом из-под густых ресниц:

— То, что я вам скажу, останется в стенах этого дома, ясно?

Лесли замерла, не донеся свой бокал до рта, и удивленно посмотрела на него:

— И вы еще смеялись надо мной, когда я думала, что вы можете быть связаны с мафией?

Алессио непонимающе посмотрел на нее, но затем покачал головой и улыбнулся:

— Ладно, возможно, это прозвучало несколько мелодраматично.

Лесли обескуражила эта улыбка. Она была такой очаровательной, такой теплой по сравнению с его поведением до этого! Чем больше времени она проводила в компании Алессио, тем более интригующей и сложной личностью он казался. Он не был просто богачом, который нанял ее для выполнения ряда задач. Он настолько завладел ее мыслями, что у нее от этого кружилась голова. Лесли чувствовала, что не контролирует ситуацию, и это пугало ее.

— Я обычно не драматизирую, — сказал Алессио все еще с улыбкой. — А вы?

— Никогда. Так что вы собирались рассказать мне?

— Вряд ли отправитель писем владеет этими сведениями, но есть информация, о которой моя дочь не должна узнать. И безусловно, это не должно стать достоянием общественности. — Он допил вино одним глотком и, исполняя обязанности хозяина, начал выкладывать еду на тарелки, которые уже были расставлены на столе вместе с бокалами и столовыми приборами.

Расслабившись под действием вина и наступивших сумерек, Лесли подперла подбородок рукой и, как зачарованная, наблюдала за его движениями. Он не смотрел на нее. Он был полностью поглощен приготовлением пищи. У него было выражение лица человека, который делает что-то не слишком привычное.

— Вам явно некомфортно возиться с этим ужином, — заметила она, и Алессио посмотрел в ее сторону. На ее шее была тонкая золотая цепочка с крошечным кулоном, которым она играла, перекатывая между пальцами.

Внезапно и безо всякой причины Алессио стало трудно дышать, и по его телу с неожиданной силой разлился жар. Желание, которого он не испытывал уже давно, пробудилось с такой настойчивостью, что ему пришлось резко вдохнуть. Она не старалась выглядеть сексуально, но ему казалось, что она соблазняет его.

— Держу пари, вы не готовите для себя.

— Что вы сказали? — Алессио старался привести свои мысли в порядок. Его член болезненно давил на молнию брюк, и только когда он сел, то почувствовал облегчение.

— Я сказала, что вам явно непривычно управляться с кастрюлями и сковородками.

Она занялась запеканкой, которая выглядела очень аппетитно. Они должны были обсуждать работу, но вино расслабило ее. Если бы она не пила алкоголь, она бы справилась со своим любопытством, потому что чувствовала опасность таких разговоров. Но сейчас она просто хотела узнать Алессио.

— Да, я не готовлю.

— Думаю, у вас всегда есть кто-то, кто может это делать для вас. Лучшие шеф-повара, или домработницы, или, возможно… ваши пассии.

Ей стало интересно, как выглядели его девушки. Может, у него и был неудачный брак, который закончился разводом, но у него должно было быть много девушек.

— Я не подпускаю женщин к моей кухне. — Алессио удивило ее любопытство. Он покачал бокал из стороны в сторону и сделал большой глоток.

Слегка опьяневшая, Лесли выглядела более расслабленной и нежной. Его член все еще был напряжен, и он зачарованно посмотрел на ее губы, а затем ниже, туда, где свободный вырез ее футболки позволял видеть ключицу и где угадывалась ложбинка между грудей. У нее была небольшая грудь, и она никогда не носила глубокие декольте.

— Почему? Вы не встречаетесь с женщинами, которым нравится готовить?

— Я никогда не спрашивал, любят ли они готовить, — хитро ответил Алессио, допивая вино, наливая себе еще и стараясь не смотреть на ее тело в свободной одежде. — Я понял, что в тот момент, когда женщина начинает превозносить пользу домашней еды, это обычно означает конец отношений.

— Что вы имеете в виду? — Лесли удивленно посмотрела на него.

— Мне не нужно, чтобы женщина доказывала мне, что она — богиня домашнего очага на моей кухне. Я предпочитаю, чтобы женщины, с которыми я встречаюсь, не слишком обустраивались здесь.

— Так они могут захотеть остаться здесь навсегда?

— Именно это я и хотел сказать.

Сильное желание начало ослабевать, и он удивился, как оно вообще могло возникнуть. Лесли не была похожа ни на одну из женщин, с которыми он раньше встречался, и все же его влекло к ней. Может, причина крылась в ее уме, или в ее тонкой, почти подростковой фигуре, или в том, что они с ней говорили о слишком личных вещах. И что же ему теперь с этим делать?

— У меня есть корреспонденция, которая может быть очень опасна.

— Корреспонденция?

— Не в электронном виде, — сухо уточнил Алессио. — Это бумажные письма.

— Деловая переписка? — Лесли подумала, что он все-таки солгал ей о том, что честно ведет дела.

— Нет, не деловая, так что можете уже перестать бояться меня. Я говорил вам, что совершенно честен в финансовых сделках, и я не лгал.

Лесли выдохнула с облегчением. Ей и так было неловко находиться с ним наедине в его доме, и, если бы он оказался замешан в чем-то противозаконном, это было бы уже слишком.

— Тогда о чем вы? И какое это имеет отношение к делу?

— Это может навредить моей дочери. Если журналисты узнают обо всем, они не оставят нас в покое. Возможно, вы сможете как-то понять, не этой ли информацией обладает аноним.

— Вы переоцениваете мои способности, мистер Балдини, — улыбнулась Лесли. — Я хорошо разбираюсь в своей работе, но я не творю чудеса.

— Думаю, вы уже можете называть меня Алессио. Я подумал, что в письмах могут быть какие-то намеки на то, что я собираюсь вам рассказать.

— А вы сами заметили эти намеки?

— Когда я заподозрил это, я сразу же нанял вас.

— И что, если я найду связь?

— Тогда я буду думать, как поступить с виновным.

Лесли вздохнула и взъерошила пальцами свои короткие волосы: