Название "Трансцендентальная анатомия" употребляется для обозначения того отдела биологической науки, который трактует не о строении отдельных организмов, а об основных началах строения, которые общи обширным и разнообразным группам организмов, - о единстве плана, замечаемого во всех многочисленных, значительно различных между собой родах и порядках. И здесь, под заглавием "Трансцендентальной физиологии", мы постараемся представить свод разных законов развития и отправлений, применимых не к отдельным родам или классам, а ко всем вообще организмам, законов, из которых некоторые, как мы полагаем, не были еще до сих пор указаны.
Постараемся, не утомляя обыкновенного читателя, познакомить его с этим высшим разрядом биологических истин, для чего и начнем с краткого разбора одной или двух, с которыми он успел уже освоиться. Возьмем сперва отношение между деятельностью органа и его развитием. Отношение это всеобще. Оно существует не только для кости, мускула, нерва, органа чувства, мыслительной способности, но для каждой железы, каждой внутренности, каждого элемента тела. Оно заметно не только в человеке, но и в каждом из известных нам животных, не только в животных, но и в растениях. Закон организованных тел постоянно предупреждает такое течение отправлений, которое могло бы произвести расстройство или превзойти восстанавливающую силу целой ли системы или особых агентов, питающих орган, и состоит в том, что, при равенстве всех других условий, развитие этих тел изменяется сообразно их отправлениям. На этом законе основываются все положения и методы правильного воспитания умственного, нравственного и физического. И когда государственные люди будут достаточно прозорливы, чтобы заметить его, он станет опорою всякого правильного законодательства.
Другая же из этих истин, распространяющихся на все органическое творение, относится к наследственной передаче. Несправедливо думают обыкновенно, будто наследственная передача проявляется только в сохранении родовых особенностей, замечаемых у непосредственных или отдаленных потомков. Закон наследственной передачи заключается не в одних только более общих фактах вроде того, что измененные растения или животные становятся родоначальниками постоянных разновидностей, вследствие чего и произошли новые виды картофеля, новые породы овец и новые расы людей. Это еще ничтожные примеры подтверждения закона. Понимаемый в своей целости, закон говорит, что каждое растение или животное производят другие подобного себе рода; родовое сходство состоит не столько в повторении индивидуальных черт, сколько в усвоении одного и того же родового строения. Эта истина так обыкновенна, благодаря повседневным подтверждениям, что почти теряет свое значение. Что пшеница производит пшеницу, что существующие быки произошли от быков-предков, что каждый возникающий организм принимает впоследствии форму класса, порядка, рода и вида, от которого произошел, - это факт, который вследствие повторения приобрел в нашем уме характер необходимости. В этом-то главным образом и выразился закон наследственной передачи: факты относились к нему как совершенно подчиненные проявления. И закон этот, понимаемый таким образом, всеобщ. Не упуская из виду кажущихся и только кажущихся исключений, представляемых странным отделом явлений "попеременной генерации", истину, что подобное производит подобное, нужно распространить на все роды организмов.
Возьмем теперь менее выдающийся общий физиологический закон, один из недавно установленных. Обыкновенному наблюдателю кажется, что размножение организмов происходит различными путями. Он видит, что детеныш у высших животных родится похожим в общем на своих родителей, что птицы кладут яйца, которые берегут и насиживают, что рыбы мечут икру и оставляют ее. Между растениями он находит, что в одних случаях новые неделимые развиваются только из зерна, в других, как в картофеле, из клубневого глазка, что от некоторых растений отделяются отпрыски, которые пускают корни и дают новые особи, и что многие из растений появляются из черенков.
Далее, в плесени, являющейся на застоявшейся пище, и между инфузориями, которые быстро развиваются в воде, подверженной действию воздуха и света, он замечает способ размножения, по-видимому, необъяснимый; он готов считать его "самопроизвольным". Масса читателей считает способы размножения еще более разнообразными. Она видит, что целый отдел творений размножается почкованием, развитием из тела родителей маленьких отпрысков, почек, которые после перехода в форму родителя отделяются и ведут независимую жизнь. Она узнает, что между микроскопическими формами, как животными, так и растительными, обыкновенный способ размножения есть размножение посредством самопроизвольного деления, распадения первого индивида на два или более новых индивидов, из которых каждый повторяет тот же самый процесс. Еще более замечательны случаи, когда, как у тли (Aphis), яйцо производит несовершенную самку, от которой родятся другие несовершенные самки живыми, растут и в свою очередь рождают несовершенных самок, что продолжается, у восьми, десяти или более поколений, пока наконец не будут произведены на свет живыми совершенные самцы и самки. Но опередивший массу читателей физиолог находит в основных чертах между всеми этими различными способами размножения полное однообразие. Исходным пунктом не только для каждого из высших растений или животных, но для каждого отдела организмов, образовавшихся распадением или почкованием простого организма, служит всегда спора, почка или яйцо. Миллионы инфузорий, или афид (травяные вши), происшедших от одного индивида посредством дробления или почкования, бесчисленные растения, народившиеся последовательно от одного из первичных растений, черенков или почек, так же как и самые высшие творения, произошли из оплодотворенного зародыша. И во всех случаях - как в ничтожнейших водорослях, так и в дубах, как у простейших инфузорий, так и у млекопитающих - этот оплодотворенный зародыш происходит от соединения содержимого двух клеточек. Кажутся ли эти две клеточки тождественными по натуре, как в самых низких формах жизни, или разделяющимися на семенную и зародышевую, как у высших форм. - верно, что от соединения их получается масса, из которой развивается новый организм или новый ряд организмов. Сказать, что этот закон не имеет исключений, мы не решаемся, потому что некоторые опыты над тлею заставляют подозревать, что при особенных условиях неделимые, происшедшие от первоначального индивида, могут продолжать размножение без дальнейшего оплодотворения. Но мы не знаем в природе случая, где бы это действительно было. Хотя и существуют некоторые растения, семян которых никто еще не видел; но надо дать больше вероятия тому предположению, что наши наблюдения неудовлетворительны, нежели тому, что и растения составляют исключения. И пока мы не найдем несомненных исключений, установленная выше индукция должна оставаться в полной силе. Итак, мы знаем теперь и другую истину из трансцендентальной физиологии, истину, которая, насколько известно, (трансцендирует) переходит за всякие отличия рода, порядка, класса, семейства и приложима ко всему живущему.
Есть еще одно обобщение подобного же универсального характера, формулирующее процесс органического развития. Непосвященному процесс развития представляется изменяющимся. Нет никакого очевидного сходства между развитием растения и развитием животного. Развитие млекопитающего, которое совершается безостановочно, без переломов, от первого до последнего фазиса, и развитие насекомого, которое разделяется на резко отличающиеся степени яйцо, личинку, куколку, полное насекомое, - по-видимому, не походят друг на друга. А между тем все организмы развиваются по одному общему методу: это теперь уже известный факт. Вначале зародыш каждого растения или животного однороден, и всякий переход к зрелости есть вместе с тем переход и к большей разнородности. Каждая организованная вещь представляет сначала массу почти без всяких признаков строения и подвигается к окончательной своей сложности установлением отличия за отличием, отделением одной ткани от другой, одного органа от другого. Итак, мы имеем, следовательно, еще один биологический закон трансцендентальной всеобщности.
