Эти четыре параллельные черты тем более покажутся нам значительными, чем более мы будем вдумываться в них. Пункты же, в которых общества сходятся с индивидуальными организмами, представляют в то же время и пункты, в которых различные индивидуальные организмы сходятся между собой и расходятся со всеми другими вещами. В продолжение своего существования каждое растение и животное увеличивается в массе таким способом, подобия которому не представляют неорганические предметы: даже такие неорганические предметы, как кристаллы, которые также образуются путем возрастания, не представляют нам такого определенного соотношения между возрастанием и существованием, как живые организмы. Правильный, прогрессивный переход от простого к сложному, проявляемый политическими телами наравне со всеми живыми телами, составляет характеристическую черту, отличающую живые тела от неодушевленных тел, среди которых они вращаются. Та взаимная функциональная зависимость частей, которая обнаруживается в животных и растениях едва ли не менее явно, нежели в нациях, не имеет ни в какой другой области ничего себе соответственного. И ни в каком сложном теле, кроме органического и социального, нет этого беспрерывного выбывания и замены частей при продолжающейся ненарушимости целого. Кроме того что общества и организмы сходны между собой в этих особенностях, отличающих их от других вещей {Слово вещь употребляется нами как равнозначащее английскому thing, как термин более общий, нежели предмет (object) и явление (phenomenon), и обнимающий оба эти термина. (Прим. Пер.)}, высшие формы общества, равно как и высшие организмы, проявляют эти особенности в наиболее высокой степени. Мы видим, что низшие животные даже и приблизительно не достигают размеров высших животных, точно то же видим мы и относительно возрастания первобытных обществ, которое сравнительно ограниченно. Сложностью своей наши большие цивилизованные нации настолько же превышают первобытные дикие племена, насколько позвоночное животное превышает зоофит. В простейших общинах, как и в простейших животных, так мало взаимной зависимости частей, что раздробление или отделение этих частей не наносит значительного повреждения целому; от сложных же общин, как и от сложных животных, нельзя отнять какого-либо значительного органа, не причинив большого вреда или даже смерти остальному Далее, в обществах низшего типа, как и в низших животных, жизнь всего агрегата, часто пресекаемая разделением или разложением, превышает продолжительностью жизнь составных единиц несравненно менее, чем в обществах цивилизованных и высших животных, которые переживают множество поколений составных единиц.
С другой стороны, главнейшие различия между обществами и индивидуальными организмами следующие.
1) Общества не имеют специфических внешних форм Этот пункт различия теряет, впрочем, значительную часть своей важности, если мы вспомним, что во всем растительном царстве, равно как и в низших отделах животного царства, формы часто бывают весьма неопределенны, - если вспомним, что неопределенность форм составляет тут скорее исключение, нежели правило, и что эти формы, подобно формам обществ, очевидно, определяются отчасти окружающими физическими условиями. Далее, если будет, как мы полагаем, окончательно доказано, что форма каждого вида организма была результатом влияния внешних сил, которому этот организм подвергался в течение своего видового развития, тогда то обстоятельство, что внешняя форма обществ зависит от окружающих условий, составит дальнейшую точку общности между социальным и индивидуальным организмами.
2) Тогда как живая ткань, из которой состоит индивидуальный организм, образует сплошную массу, живые элементы, из которых состоят общества, не образуют такой же сплошной массы, а более или менее широко рассеяны по известной части земной поверхности. Это различие, с первого взгляда кажущееся основным, исчезает, однако, в значительной степени при подробном рассмотрении фактов. В низших отделах животного и растительного царств есть типы организации, подходящие гораздо ближе в этом отношении к организации общества, нежели можно бы предполагать, - типы, в которых живые единицы, составляющие сущность массы, рассеяны в инертном веществе, которое едва ли можно назвать живым, в полном смысле этого слова. Таковы, например, некоторые Protococci и Nostoceae, существующие в виде клеточек, расположенных в студенистом веществе. Таковы и Tbalassicollae - тела, состоящие из дифференцированных частей, рассеянных в недифференцированной слизи. В значительной части своего тела некоторые из акалеф с большей или меньшей ясностью тоже обнаруживают этот тип организма. Нечто весьма подобное представляет общество. Нужно помнить, что хотя люди, составляющие общество, физически разделены друг от друга и даже рассеяны, однако поверхность, по которой они рассеяны, не лишена жизни, а только покрыта жизнью низшего разряда, вспомоществующею их жизни. Растительность страны делает возможной животную жизнь в этой стране, и только посредством своих животных и растительных продуктов может такая страна поддерживать человеческое общество. Поэтому члены политического тела не должны считаться отделенными промежутками мертвого пространства, а размещенными по пространству, занимаемому жизнью низшего разряда. В понятие о социальном организме мы должны включить все то низшее органическое существование, от которого зависит существование человека, а следовательно, и общества. При таком воззрении, граждан, составляющих общину, можно считать единицами, одаренными высокой жизненностью и окруженными веществами низшей жизненности, из которых они получают свое питание, совершенно в таком же роде, как приведенные нами выше животные.
3) Третье различие заключается в том, что живые элементы индивидуального организма по большей части безотлучно остаются каждый на своем месте, а элементы социального организма одарены способностью передвигаться с места на место. Между тем различие и тут гораздо меньше, нежели можно бы полагать, потому что если граждане, как личности, имеют способность перемещения, то как части общества они неподвижны. В качестве сельских хозяев, мануфактуристов или торговцев люди ведут свои дела на одних и тех же местах нередко в продолжение всей своей жизни, а если и отлучаются случайно, то оставляют на своем месте других. Каждый значительный центр производительности, каждый мануфактурный город или округ постоянно остается на том же месте, и многие из фирм известного города или округа в продолжение целых поколений поддерживаются потомками или преемниками своих основателей. Точно так же как в живом теле клеточки, составляющие известный орган, каждая сама по себе, исполняют в течение некоторого времени свое назначение и затем исчезают, уступая место другим, так и в каждой части общества орган остается, хотя личный состав его изменяется. Таким образом, в социальной жизни, как и в жизни животного, единицы, равно как и более или менее обширные органы, составленные из них, вообще говоря, неподвижны по отношению к месту, где они исправляют свои должности и добывают свое пропитание. Следовательно, способность индивидуального перемещения не ослабляет принимаемой нами аналогии.
4) Последнее и, быть может, важнейшее различие заключается в том, что в теле животного только известный род ткани одарен чувствительностью, в обществе же все члены одарены ею. Но и это различие далеко не безусловно. В некоторых из низших животных, отличающихся отсутствием нервной системы, та несовершенная чувствительность, которой они обладают, одинаково распространяется на все части Только в более организованных животных формах чувствительность присваивается исключительно одним разрядам жизненных элементов. Кроме того, мы должны помнить, что и общества не лишены некоторого дифференцирования в этом роде. Единицы общины хотя и все чувствительны, но чувствительны не в равной степени. Сословия, занимающиеся земледелием и вообще тяжелыми работами, гораздо менее впечатлительны как в умственном отношении, так и в отношении душевных волнений, нежели другие сословия; особенно резко отличаются они в этом случае от сословий, получивших высшее умственное образование. Но все-таки этот пункт представляет довольно резкий контраст между политическими и индивидуальными телами, контраст, которого никогда не следует упускать из виду, потому что он напоминает нам, что между тем как в индивидуальных телах благосостояние всех частей вполне подчинено благосостоянию нервной системы, в приятном или болезненном возбуждении которого заключается все благо или зло жизни, - о политических телах нельзя сказать того же. Пусть жизнь отдельных частей животного поглощается жизнью целого, оно так и следует, потому что это целое имеет корпоративную сознательность, способную ощущать наслаждение или страдание. Общество же - дело другое: его живые единицы не утрачивают и не могут утратить индивидуальной сознательности, а община, с другой стороны, не имеет корпоративной сознательности как целое. Это-то и есть главная, неизменная причина, по которой никогда благосостояние граждан не может быть справедливо жертвуемо для какого-то воображаемого блага государства, а напротив того - государство должно существовать единственно только для блага граждан Корпоративная жизнь в этом случае должна подчиняться жизни отдельных частей, а не жизнь отдельных частей - корпоративной жизни.
