Патриция сидела раздавленная словами богини. Она буквально побывала в далеком прошлом и наблюдала это сражение. И сейчас сама могла сказать, что она действительно не достойна этого винчестера.

Впрочем, Идель тоже сменила свой гнев на милость и положив свою ладонь на голову девушки, решила ее немного приободрить. — Не расстраивайся. Ты молода, сильна и целеустремленна. Ты еще успеешь спеть свою песню войны, достойную нового дара. В конце концов, это старье сейчас мало чем может помочь в реальном бою. А теперь, будь добра, дай нам поговорить с сестрой наедине.

Когда Патриция ушла, Идель заняла ее место за столом, прямо напротив Фелиции.

— Ну и… Зачем пришла? Я кажется просила тебя не попадаться мне на глаза. — Фел постаралась добавить в свой голос нотки агрессии. Не то, чтобы она злилась, просто ей хотелось, чтобы Идель поскорей ушла отсюда.

А Война между тем, не знала с чего начать этот разговор, который она и так очень долго откладывала.

— Фелпия… Я..

— Фелпия? Серьезно?

— Прошу, дай мне сказать. — Глаза Идель бегали между Фелицией и своими собственными руками. — Я не очень сильна в этом… Я… Знаешь, когда я стала человеком. То мир стал намного больше. Мне открылись некоторые новые грани жизни, о которых я раньше и не думала. Просто не понимала этого.

— Иди, очень прошу тебя прошу, давай без философии.

— Кхм… В общем. — Идель достала склеенную статуэтку и поставила ее на стол перед Фелицией. — Фел, я хотела извиниться, за то сделала. За твою паству, за твои алтари, за твою…жизнь. Прости меня сестра. Мне правда жаль. Я чувствую вину за все это. Эта статуэтка… Да, я знаю, что она плохо выглядит и совсем не так как раньше, но этим… Этим я хотела сказать, что понимаю, что я натворила. И так же понимаю, что сделанного не воротишь, что ничего не будет так как прежде. Но я хочу, чтобы ты простила меня. Это..Я..В общем, вот… Я не умею это делать, но я старалась.

Фелиция не знала, что сказать. Если бы Идель только знала, как она мечтала услышать эти слова. А это криво собранная статуэтка ее собственными руками… Да ей в жизни ничего лучше не дарили. Мир нервно поглядывала, то на свой подарок, то на Идель. И тоже не знала, что сказать. Это хороший момент. Она его определенно запомнит, как жаль, что все напрасно.

Богиня протянула свою когтистую лапу к фигурке и осторожно взяла ее в руки, чтобы не сломать. Ведь это подарок ее сестренки. Она сама его сделала. И хоть это не было, чем-то вроде того же винчестера Патрици, он был ей намного более дорог любых других даров. Но… Она поставила статуэтку обратно на стол и под удивленный взгляд Идель, отодвинула фигурку обратно к ней.

— Не могу, я не хочу. чтобы все повторилось вновь.

Идель не знала, что сказать. Она ведь все сделала правильно? Девочки говорили, как сделать все правильно. Нужно просто говорить от сердца и она говорила, тогда, что не так?

— Почему? Фел, почему? Скажи мне.

— Ты человек, Иди. С присущими им чувствами. Понимаешь… Я могу тебя простить. Могу подпустить ближе. — Идель показалось, что голос Фелиции дрогнул, а сама богиня сейчас расплачется. — Да, что говорить, я уже готова тебя обнять и забыть про все на свете.

— Так, что тебе мешает?

— Ты! — Мир поджала губы и не отрывала взгляд от злосчастной статуэтки. — Придет время, Иди. И ты снова станешь богиней войны. Той кем ты была, до этого. Пламя снова будет застилать твои глаза и твой разум. Ты забудешь все, что говорила, а я нет. И что тогда будет? Ты заставишь меня вылизывать твои сапоги?

— Фел, я не..

— Или может оторвешь мне голову и насадишь на кол прямо на палубе этого корабля, а потом будешь насмехаться, мол “Смотрите как у вашей Фелиции выпучились глаза и вывалился язык”. А может…может просто будешь вытирать мной пол.

Идель не знала, что ответить… Хотя бы потому, что вероятность этого была совсем не призрачной.

— Я не хочу, чтобы ты снова разбила мне сердце, Иди. — Фелиция отодвинула статуэтку от себя еще дальше. — Было бы так просто тебя убить именно сейчас. Но я не могу… Я слабая… Ты победила, Идель. Еще тогда ты победила. Одного только прошу, когда ты вернешься…Просто убей. Не мучай. Я не хочу пережить это все вновь.

Комната погрузилась в тишину. Казалось еще немного и обе богини разревутся как маленькие девочки.

— Фелиция… прости.

— Хватит! — Мир стукнула обоими кулаками по столу. — Выметайся отсюда! И чтобы я тебя больше не видела.

Идель медленно встала из-за стола и направилась к выходу. Горько… На сердце было очень горько. Она и не знала, что оно может так болеть. Хотелось, просто разодрать руками себе грудь и вырвать его. Люди… Странные и непонятные, сейчас казались довольно простыми. Богиня почти дошла до двери, но все же остановилась.

Война развернулась и быстрым шагом вернулась за стол. А после, пододвинула фигурку на край стола, в сторону Фелиции, взяла ее ладони в свои и накрыла ими статуэтку.

— Может это и так. Может, я снова стану бесчувственной машиной для убийства, упивающейся кровью и страданиями. Но сейчас… Сейчас я человек. Сейчас я могу тебе сказать, что у меня на душе. Это будет честно, от всего сердца и искренне. Позволь мне сделать это сейчас, когда я могу это сделать именно так… — Идель на секунду замолчала и посмотрела в глаза Фелиции. — Прости меня, сестренка. Прости за все, что я натворила. И…прости за то, что еще натворю… — С этими словами Война в очередной раз поднялась из-за стола и теперь уже вышла из каюты Фелиции окончательно.

Война ушла, а Мир осталась. Сейчас большая кошка, подняла своими когтистыми пальцами маленькую статуэтку со стола и осторожно прижала к груди. Ее губы непроизвольно стали подрагивать, а глаза защипало так, как будто в них насыпали песка.

Прошла какая-то секунда и эта самая большая кошка, просто тихонько захныкала. Ничего особенного. Просто слезы. Такое бывает. Особенно у людей.

* * *

Мы так и продолжали сидеть с Кианой в обнимку. Оба потные, но вполне удовлетворенные друг другом. Погрузившись с головой в ощущения, мы совсем забыли о третьей косвенной участнице нашего действа.

Рита, стояла в той же позе, в которой мы оставили ее час назад. Правда, выглядела она весьма загадочно.

Раскрасневшееся лицо, тяжелое дыхание и покрытые дымкой глаза. Я вспомнил, про приказ о молчании и поспешил его отменить.

— Ра…Рада, что вы наконец-то закончили, капитан Джек. Теперь вы можете…меня освободить? — Несмотря на дозу сыворотки от Фелиции и на то, что ей пришлось наблюдать все это время. Валькирия все еще продолжала оставаться в сознании и даже собиралась просто уйти. Однако, у Сайрин были несколько иные планы.

Девушка усмехнулась и стала медленно подниматься с моего члена, наслаждаясь ощущениями как плоть ее цветка тянется вслед за уходящим из нее стержнем Джека.

— А ты крепкий орешек, Рита Розвайс. Но в том, что с тобой сделала, госпожа Фелиция, не хватает одной важной детальки. Давай, я тебе покажу какой. — Сайрин подошла почти вплотную к Рите. Сейчас лоно Гершера было переполнено семенем ее любимого.

Сайрин провела обеими ладонями вдоль живота, опустила их к своим нижним губкам и разведя их пальцами, несколько раз сжала мышцы.

— Оказывается…Это не так просто… Хах, никогда бы не подумала, что мне понадобиться эта часть тела. — Впрочем, уже через несколько секунд, из киски Сайрин стала капать белая жидкость прямо на пол перед лицом Риты. Но и на этом, девушка не остановилась, она провела ладонью по своему интимному месту, так. чтобы на нем осталось не только семя Джека, но и ее собственные соки. А после присела и приложила свою руку к лицу Риты.

— Дыши, моя красавица. Дыши… Давай же, вдохни этот чудесный аромат и ты все поймешь.

Горничная начала вертеть головой пытаясь сбросить ладонь со своего лица, но для Сайрин не составляло труда удерживать ее на месте. Еще минуту продолжалась их бессмысленная борьба и Рите в конце концов, все-таки пришлось втянуть воздух.