Она не успела договорить. Сильно сжав Её руку, он уронил голову Ей на колени и затрясся, лежа в позе креветки; сначала он сдавленно хватал воздух, затем к этим вдохам добавились звуки, и вскоре он рыдал в полный голос, а потом к этому ещё добавились завывания, время от времени срывающиеся на сдавливающий гортань крик.

Она сидела тихо, задумчиво смотря перед собой; изредка, во время особенно отчаянных вскриков, по Её глазам пробегала дымка боли.

Она аккуратно положила руку на его голову и, убедившись в правомерности жеста, начала тихонько поглаживать лёгкие как пух волосы. Казалось, это произвело положительный эффект — спустя время он стал чуть потише, потом медленно успокоился в том же порядке, в котором и начал, и после, не без Её помощи, погрузился в спасительный сон.

Она осторожно перенесла его в одно из небольших помещений внутри храма и положила на подобие плаща, который надевался во время торжественных церемоний. Затем Она покинула храм.

***

Он видел сон. Стеклянная лампа с разноцветными стёклами, преобразующими в разные цвета горящий внутри огонь цвета циан. Вокруг лампы — прекрасный сад с самыми разнообразными деревьями и растениями самых причудливых, где-то пугающих форм. Среди этого всего ненавязчиво угадывалась тропинка, если её вообще можно было так назвать — она терялась в зарослях, к тому же была усыпана острыми булыжниками. Изредка лёгкий ветерок продувал сад, и с растений, непонятно откуда взявшийся, слетал пепел, ложась на тропу.

Тут налетел резкий порыв ветра; лампа опрокинулась и разбилась вдребезги. Огонь начал стремительно распространяться вокруг, обращая растения в кучи того самого пепла, который тут же разлетался, порывами носясь в урагане.

Казалось, через какие-то несколько минут весь сад будет развеян по воздуху. Но тут с безучастного до этого неба грянул оглушительный гром; затем хлынул ливень, и потоки воды затушили огонь. Молнии добили остальные растения, оставив на их месте чёрные горелые силуэты.

Через какое-то время тучи разошлись; с неба пробился луч света, попав в один из осколков лампы. Загорелся небольшой, со временем вытянувшийся вверх, но не распространяющийся вокруг, огонь цвета циан.

***

Когда он проснулся, сквозь витражные окна храма уже лился мягкий свет. Он оставлял на полу разноцветные отпечатки. Здание не имело дверей, являясь при этом сквозным, так что ветерок свежим потоком перебирал волосы.

Ему казалось, он ещё спит — снова это ощущение нереальности, но уже совсем другого характера. Не в силах оставаться на месте, он вышел из помещения и направился к ближайшему озеру. Раздевшись, прыгнул с выступа скалы в холодную воду; почувствовал, как она обволакивает и бодрит. Проплыв туда-сюда, он нырнул и на какое-то время застыл без движения, смотря вверх, на отражающиеся в озере лучи светила, которые проходили сквозь воду, и, казалось, пронизывали его самого, изредка выхватывая из тьмы на дне водоёма отдельные камни, но никогда не освещая её полностью.

Вынырнув, обсохнув и одевшись, он призвал эио-ом; облетая знакомые места, он возвращался мыслями ко сну, пытаясь облечь понимание в доступную форму путем проигрывания сна в голове.

Сформировав полноценную картину, он отпустил эио-ом и отправился в храм.

— Прошу прощения за вчерашнее. Мне не следовало быть таким несдержанным.

— Всё в порядке.

Она тепло и как-то выжидающе смотрела на него.

— Послушайте, я всё понимаю. Но это красивые символы. Я не хочу существовать.

Её лицо стало серьёзным и каким-то безнадёжным.

— Пойми, Эйи. Я не могу просто взять и уничтожить тебя. Ничто нельзя просто взять и уничтожить — это влечёт определённые последствия; но не только это. В тебе есть огонь. Ты считаешь, что он погас, и что твой путь закончен. Я охотно готова тебе поверить — но я вижу, что это не до конца так. Я не могу просто взять и погасить его.

— Вы можете. Вы просто не хотите…

— Почему ты так в этом уверен?

— Да потому, что я — один из лучших Ваших экземпляров, Вы не обнулите всю свою работу, не достигнув определённой — я не знаю, какой — цели.

Её лицо стало ровным. Глаза сверкнули каким-то металлическим блеском.

— …поэтому, — он продолжил, — я готов выслушать все Ваши требования и подчиниться им. Насколько я понял, это единственный для меня путь достижения освобождения.

Она немного помолчала, затем сказала мягким голосом:

— Ты правильно всё понимаешь. Но, естественно, оставлять в таком виде тебя нельзя.

Она помолчала снова.

— Эйи, мне не оставалось ничего, кроме как отправить тебя туда.

— Я понимаю.

Выждав паузу:

— Делайте, что хотите.

В Её глазах появилась тень какой-то смутной тоски. Теперь он так напомнил предыдущий экземпляр.

— Обещаю, Эйи: всё будет хорошо. Я не хочу тебя мучить.

Он посмотрел на Неё глазами, в которых появилось что-то от собаки. Ей стало даже как-то не по себе.

— А какой, кстати, твой любимый цвет?

Он немного подумал и ответил:

— Мне нравится цвет священных пещер изнутри.

— Хороший выбор, — Она улыбнулась и утверждающе покачала головой. — Очень хороший.

После небольшой паузы Эйи неуверенно сказал:

— На самом деле, мне хотелось бы уточнить ещё кое-какой момент.

Она посмотрела на него с непонятно откуда взявшимися искорками веселья в глазах. Он продолжил:

— Ведь потоки энергии, из которых состоит живое существо, довольно неуправляемы, особенно на этапе создания?

Она рассмеялась.

— Да, ты всё правильно понял. Удивительно, как хорошо тебе вправило мозг! — она фыркнула, потом сделала серьёзное лицо и продолжила:

— Я думала, что мне делать с тем человеком. Сначала я была уверена, что этот побочный эффект от твоего сотворения сам решит проблему своего существования, попросту изжив себя. Но потом я была приятно поражена… Понимаешь, ему досталось очень мало — поэтому я почти не поверила, когда он сказал, что раньше других научился левитировать. Но теперь я понимаю, что это была, скорее всего, правда. Он каким-то образом сумел добрать нужное. Люди годами практикуются, чтобы высвободить эти потоки, развязать внутренний узел, и то не у всех получается, я уж не говорю о том, чтобы управлять ими… А у него, выходит, это было с самого начала…

Он посмотрел на Неё внимательно.

— А если бы это, как и предполагалось, досталось мне?

— Я предвидела этот вопрос. Да, есть вероятность, что ты был бы равен мне по возможностям. Но есть и другие; возможно, находясь на своём месте, энергия бы не высвободилась с такой силой — ну, в крайнем случае, был бы ты просто более проницательным (оба тяжело вздохнули), а может, ты и вовсе не смог бы существовать, и всё закончилось бы весьма плачевно.

— Всё закончилось бы… — машинально повторил он.

— Опять ты со своим "закончилось"!.. — Она приложила руку ко лбу. — Закончится, подождать только придётся, и поработать над тем, чтобы закончилось правильно… В общем, я что хочу по этому поводу сказать. Не понимаю, почему он, при полной своей отдельности и самостоятельности, так тебе предан; хотя, мне-то это не мешает, это даже интересно…

— Да мне он тоже понравился. Кстати, как он вообще?..

— М-м-м… Твоя смерть там была для него ударом. Но, чему я снова поразилась — он не сломался, напротив, стал учиться как проклятый. Да, сначала бедняга не мог спать по ночам без истерик, но потом, понимаешь, как глина в огне… Сейчас я бы ни за что не узнала в нём того застенчивого, мягкого и легко приводимого в полнейший восторг человека, знаешь, вот эти его щенячьи глазки…

— Знаю, — он усмехнулся. — Значит, он сильно изменился?

Она посмотрела на него, слегка прищурившись и с легкой улыбкой.

— Вы ещё увидитесь.

Он понял, что нет смысла задавать дальнейшие вопросы.

***

На камне у воды сидел человек; спина была прямая и расслабленная, в чёрных миндалевидных глазах играли какие-то озорные искорки, характерные людям, которые знают свое место и предназначение. Лицо было приподнято — казалось, он пытается впитать в себя закат. Волосы цвета циан слегка покачивались.