– Как обычно? – спросил из-за стойки Дункан; Джейми кивнул. – А как Фрэнк поживает? – поинтересовался Дункан, наливая пинту светлого и пинту темного.

– Нормально, – ответил я. – А вы?

– Помаленьку, помаленьку. Тебе как, бутылки еще нужны?

– Нет, спасибо. Пока хватает. Новая партия уже, кстати, загружена, бродит.

– Но ты все равно заходи. Зайдешь?

– А как же.

Дункан протянул Джейми его стакан, я забрал свой и сразу выложил на стойку деньги.

– На здоровье, парни, – сказал Дункан, когда мы развернулись и направились к нашей колонне.

Несколько пинт спустя. «Блевотники» исполняют первый «бис». Мы с Джейми танцуем, подпрыгиваем на месте; он кричит, хлопает в ладоши и приплясывает у меня на плечах. Ради Джейми я не против потанцевать и с девушками; однажды, правда, он запросил меня выйти на улицу с одной дылдой, чтобы он мог с ней поцеловаться. Но стоило только подумать о ее сиськах, прижатых к моему лицу, и меня чуть не вырвало, так что я был вынужден его разочаровать. Да и вообще, панкерши как-то и духами не пахнут, и юбок не носят, разве что кожаные. Нас с Джейми то и дело толкали, пару раз чуть было не уронили, но до конца вечера мы дожили целы и невредимы. К сожалению, в итоге Джейми зацепился языком с какой-то девицей, но я слишком усердно пытался дышать поглубже и удерживать в фокусе противоположную стенку, так что мне было не до них.

– Вот, скоро чоппер покупаю. Двести пятьдесят кубиков, конечно, – хвастал Джейми.

Я едва слушал. Куда ему мотоцикл, он и до педалей-то не дотянется, но я бы все равно ничего не сказал, даже если б мог: на то ведь и телки, чтоб лапшу им вешать, а я все-таки его друг. Девица, когда я ее разглядел, оказалась лет двадцати, пробу ставить некуда, а слоев краски на веках – сколько у «роллса» на дверцах. Она курила жуткую французскую сигарету.

– У моей соседки есть мотик, у Сью. «Сузуки-сто восемьдесят пять ЖТ», это ей брат отдал, но она копит на «голд-уинг».

Стулья уже составляли на столы, сметали в кучу мусор, треснувшие пластиковые стаканы, обмякшие пакетики из-под чипсов, а меня по-прежнему мутило. Чем больше я слушал девицу, тем кошмарней она казалась. Да еще этот ее жуткий выговор: небось откуда-нибудь с западного побережья; не удивлюсь, если из Глазго.

– Не-е, это не для меня. Слишком тяжелый. Вот полтыщи – самое то. От «мото-гуцци» я просто тащусь, но передача…

Черт, сейчас как обдам в полноцвете ее куртку, сквозь все тщательно обметанные прорехи, и молнии заржавеют, и в карманах долго еще будет хлюпать, и Джейми, наверно, при первом же термоядерном позыве улетит прямо в штабель пустой тары под колонками – а эти двое обмениваются пустыми байкерскими фантазиями, одна другой абсурдней.

– Курнуть хочешь? – предложила девица Джейми и махнула пачкой мимо моего носа.

Мне еще долго мерещились хвостатые звездочки на синем фоне, даже после того, как она сунула пачку в карман. Джейми, наверно, взял сигарету (хотя я знал, что он не курит), потому что перед глазами у меня защелкала зажигалка, разбрызгивая искры, словно бенгальский огонь. Я даже почувствовал, как у меня плавятся затылочные доли. Подумал, не сострить ли насчет того, что курение ведет к задержке роста, но все линии связи в мозгу были забиты истеричными сигналами кишок. Что-то в моей утробе явно заваривалось и просилось наружу, и, в общем-то, даже без вариантов, через какой выход, но я не мог пошевелиться. Застрял, как аркбутан, между полом и колонной, а Джейми все нес какую-то пургу насчет рева «триумфовского» движка и как он гонял ночью вдоль берега Лох-Ломонда.

– Ты, типа, на каникулах?

– Ага, с подругами. У меня есть парень, нефтяник, но он сейчас на платформе, смена.

– А-а, ну ясно.

Я продолжал усиленно дышать, пытаясь прочистить голову кислородом. Не понимаю я Джейми: он вдвое ниже меня, весит вдвое меньше, если не втрое, – но, сколько бы мы с ним ни пили, ему хоть бы хны. По крайней мере, на пол он втихаря не отливал – иначе я бы давно вымок. Тут я понял, что девица наконец меня заметила. Она ткнула меня в плечо – и, подозреваю, не в первый раз.

– Эй, – окликнула она.

– Ч-чего? – Меня аж передернуло.

– Ты в порядке?

– Угу, – медленно покивал я, надеясь, что она этим удовлетворится, затем отвел взгляд вверх и в сторону, как будто вдруг обнаружил на потолке нечто крайне важное и интересное; Джейми ткнул меня пяткой. – Ч-чего? – повторил я, даже не пытаясь к нему повернуться.

– Ты тут ночевать собрался?

– Чего?.. Нет. Ты как… готов? Ладно.

Я нащупал за спиной колонну, оттолкнулся и выпрямился, надеясь, что не поскользнусь на залитом пивом полу.

– Фрэнки, дружок, может, я лучше спущусь, а? – спросил Джейми и ткнул меня покрепче.

Я посмотрел куда-то вверх и вбок, вроде как на него, и кивнул. Соскользнул спиной по колонне до самого низа, пока не уперся задницей в пол. Девица помогла Джейми спрыгнуть. Его рыжие волосы, спутавшиеся с ее выбеленными, вдруг полыхнули золотым блеском – это включили верхнее освещение. К нам приближался Дункан со шваброй и большим ведром, попутно опорожняя пепельницы; ему еще предстояло ликвидировать срач. Я дернулся вставать и почувствовал, как Джейми с девицей берут меня под руки, помогая подняться. В глазах все троилось, и я недоумевал: как такое возможно, если у тебя всего два глаза. Джейми и девица что-то говорили, но я не понимал, это они мне или нет.

– Угу, – на всякий случай сказал я и тут осознал, что меня через пожарную дверь выводят на свежий воздух.

Мне срочно требовалось в туалет, и каждый шаг отдавался в кишках новыми спазмами. Собственное тело вдруг с ужасающей ясностью представилось мне в виде двух равновеликих емкостей: одна заполнена мочой, а другая – непереваренным пивом, виски, чипсами, арахисом, слюной, соплями, желчью и двумя кусками рыбы с картошкой. Какой-то больной участок моего мозга тут же вообразил яичницу-глазунью в венчике перекрученных полосок жареного бекона с озерцами остывшего жира на сальной тарелке. Я подавил подкативший к горлу жуткий позыв. Попытался подумать о чем-нибудь приятном, но в голову ничего не шло, и тогда я решил сосредоточиться на происходящем вокруг. От кабака мы еще далеко не отошли, шагали по тротуару мимо банка. Джейми держал меня под одну руку, девица – под другую. Ночь стояла облачная, прохладная, и уличные фонари были окружены расплывчатыми ореолами. Потнопивной запах кабака успел выветриться, и я жадно вдыхал чистый воздух. Я осознавал, что меня немного заносит, тыкался попеременно то в Джейми, то в девицу, но ничего не мог с этим поделать; я напоминал себе одного из этих динозавров, таких огромных, что их задние ноги фактически контролировались отдельным мозгом. У меня же, такое ощущение, было по отдельному мозгу на каждую конечность, только все они разорвали между собой дипломатические отношения. Короче, я ковылял в меру сил, полагаясь на удачу и на моих спутников. Честно говоря, на последних особо рассчитывать не приходилось: Джейми слишком мал ростом, чтобы удержать меня, когда я начну падать, ну а девица есть девица – что с нее взять. Слабовата небось, а если и нет, подозреваю, она только рада будет, коли я раскрою себе череп о поребрик: женщинам ведь нравится, когда мужчина беспомощен.

– Вы, вообще, всегда так? – поинтересовалась девица.

– Как «так»? – переспросил Джейми с недостаточным, на мой взгляд, негодованием в голосе.

– Ты на нем верхом.

– Да нет, это просто чтобы мне было лучше видно, как они там рубятся.

– И на том спасибо. А я уж думала, вы и в сральник так ходите.

– Конечно! Заходим в кабинку и ссым дуэтом: Фрэнки в унитаз, а я – в бачок.

– Ладно врать-то!

– Ей-богу, – провизжал Джейми, давясь от смеха. Я худо-бедно передвигал ноги и слушал весь этот мусор. Меня покоробило оттого, что Джейми, хотя бы и в шутку, заговорил о том, как я хожу в сортир; знает ведь, что это мое больное место. Правда, раз или два ему все-таки удалось заманить меня поглазеть на это якобы увлекательнейшее состязание: как гоняют струей мочи размокшие окурки в писсуаре, на дальность.